Культ священных деревьев в иудаизме
Несмотря на послепленную цензуру тексты Еврейской Библии содержат достаточно много свидетельств о почитании евреями священных деревьев. Чаще всего в таком качестве ЕБ упоминает дуб и теревинф (дерево семейства фисташковых, также известное как терпентинное дерево). В землях исторического Ханаана произрастают три разновидности дуба, из них критериям священного дерева более всего отвечает дуб палестинский или калепринский, отдельные представители которого могут достигать в высоту более 15 метров.
В библейском еврейском языке дуб именуется ’ln (вокализуется масоретами как ’elon или ’allon), а теревинф — ’lh (вокализуется масоретами как ’elah или ’allah). Оба эти слова восходят к корню ’l со значением «бог». Первое образовано от него путём нунации, возможно, добавляющей к нему оттенок смысла, но не меняющей его основного значения, второе — посредством суффикса женского рода. Примечательно, что на кувшине из Лахиша XII в. до н. э. словом ’lt, точно соответствующим еврейскому слову ’lh, обозначено дерево с шестью ветвями, напоминающее видом более позднюю менору, а угаритские тексты называют словом ’lt (Элат) супругу Эла Ашеру. Из этого следует, что еврейские слова ’ln и ’lh, которыми называются дуб и теревинф, первоначально означали буквально Бог и Богиня, потому что эти деревья считались священными деревьями Эла (позднее — отождествлённого с Элом Яхве) и Ашеры.
С переводом названий указанных двух деревьев на другие языки имеет место значительная путаница. Так, словом «дуб» на русский язык в Синодальной Библии переводится не только собственно дуб (’elon), но и теревинф (’elah), и даже тамариск (’e?el). С одной стороны, за эту путаницу ответственны создатели Септуагинты, зачастую нестрого переводившие названия этих деревьев на греческий словом ????, могущим означать как «дерево» вообще, так и конкретно «дуб». С другой стороны, её корни находятся уже в текстах самой ЕБ, которые могут применять к одному и тому же дереву разные видовые определения. Так, вероятно, одно и то же священное дерево в Сихеме называется ’elon в Быт. 12, 5, ’elah в Быт. 35, 4, ’allah в Нав. 24, 26 и вновь ’elon в Суд. 9, 6 и 37. Возможно, авторы ЕБ либо не различали эти деревья, либо не считали различие между ними существенным.
Множественное число от слова женского рода ’elah «теревинф» образовывалось формально по мужскому роду как ’elim, о чём можно заключить по двойному поэтическому параллелизму, использующемуся в поздней девтерономической вставке в текст Перво-Исайи: «Вы постыдитесь за теревинфы (’elim), которых вы вожделели, и посрамитесь за сады (gannot), которые вы избрали; ибо вы будете как теревинф (’elah), которого лист опал, и как сад (ganna), в котором нет воды» (Ис. 1, 29–30). Об отношении исторического пророка Исайи к культу священных деревьев свидетельствует упоминание им теревинфа и дуба в положительном контексте вместе со столпом — другим предметом допленного иудейского культа, впоследствии осуждённым девтерономистами: «Как от теревинфа (’elah) и как от дуба (’allon), когда они срублены (или: сбросили листву), остаётся столп (ma??e?et) их, так святое семя (zera» qode?) будет столпом (ma??e?et) её (т. е. земли Иудеи)» (Ис. 6, 13). О положительном отношении Исайи к «поставе» говорит и его пророчество против Египта, в котором столп упоминается как «знамение и свидетельство» Яхве: «В тот день пять городов в земле Египетской будут говорить языком Ханаанским и клясться Яхве Воинств; один назовётся Городом Солнца. В тот день жертвенник Яхве будет посреди земли Египетской, и столп Яхве (ma??e?a lyhwh) — у рубежа её. И будет он знамением и свидетельством (l?’ot ul?‘ed) о Яхве Воинств в земле Египетской…» (Ис. 19, 18–20).
Теревинф — евр. ’elah («Богиня»)
Подобное положительное отношение к священным деревьям многократно засвидетельствовано в ЕБ. Уже праотец Авраам (тогда ещё Аврам), только что придя в Ханаан, «прошёл по земле сей до места Сихема, до дуба (’elon) Море… И явился Яхве Авраму и сказал: потомству твоему отдам я землю сию. И создал он (т. е. Аврам) там жертвенник Яхве, который явился ему» (Быт. 12, 5–7). Определение дуба moreh, обычно понимаемое как имя собственное, на самом деле им не является. Оно представляет собой причастие настоящего времени глагола yarah, имеющего значение «сообщать, показывать, учить, вещать» (от того же корня образовано слово Тора). Другая форма причастия этого глагола встречается в примечательном отрывке из Книги пророка Аввакума: «Горе тому, кто говорит дереву («e?): «встань!» и бессловесному камню: «пробудись!» Он вещает (yoreh)?» (Авв. 2, 19). По всей видимости, Аввакум осуждает здесь того, кто пытается вещать при помощи символов Ашеры и Яхве — священного дерева и каменного столпа.
Поздняя интерполяция в Книге пророка Осии упоминает получение оракулов от «дерева» в числе предосудительных действий рядом с каждением под деревьями, в т. ч. дубом и теревинфом: «Народ мой вопрошает своё дерево («e?), и жезл (maqqel) его даёт ему ответ… На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают каждение под дубом (’allon), тополем (li?neh) и теревинфом (’elah)» (Ос. 4, 12–13). По-видимому, поклонение дереву и камню как символам Ашеры и Яхве осуждает пророк Иеремия, полемически переворачивая при этом образы отцовства и материнства: цари, князья, жрецы и пророки Израиля «говорят дереву («e?): «ты мой отец», и камню: «ты родил меня»» (Иер. 2, 27–28).
В свете сказанного ’elon moreh в Сихеме, рядом с которым Яхве явился Аврааму и Авраам воздвиг жертвенник Яхве, правильнее всего переводить на русский язык как «вещий дуб». Это предположение подтверждается упоминанием в Книге Судей «дуба (’elon) прорицателей (m?‘on?nim)» рядом с Сихемом (Суд. 9, 37), который, по всей видимости, является тем же самым деревом. О нём же должна идти речь в рассказе о том, как, следуя указанию Яхве, перед отправлением из Сихема в Вефиль Иаков призывает своих близких «оставить чужих богов» (т. е., в данном случае, изображения божеств), после чего берёт «всех чужих богов, бывших в руках их, и серьги, бывшие в ушах у них» и закапывает их «под теревинфом (’elah), который близ Сихема» (Быт. 35, 4). Хоть и в искажённом поздними редакторами виде, этот рассказ может свидетельствовать об иудейских обрядах, связанных со священными деревьями.
То же дерево, вероятно, присутствует в рассказе о заключении Иисусом Навином и израильскими коленами завета с Яхве в Сихеме, во время которого Иисус Навин «взял большой камень и положил его там под теревинфом (’allah), который подле святилища (miqda?) Яхве» (Нав. 24, 26). Камень здесь обозначает символизирующий Яхве столп (ma??e?a), а теревинф — всё то же священное дерево Ашеры. Камень от имени Яхве должен свидетельствовать против израильтян в случае нарушения ими завета: «И сказал Иисус всему народу: вот, камень сей будет нам свидетелем, ибо он слышал все слова Яхве, которые он говорил с нами; он да будет свидетелем против вас, чтобы вы не солгали перед богом (’elohim) вашим» (Нав. 24, 27). Этот камень ещё раз упоминается в рассказе о событиях эпохи Судей, причём священное дерево рядом с ним вновь называется дубом: «все жители Сихемские… пошли и поставили царём Авимелеха у дуба (’elon) столпа (mu??a?), что близ Сихема» (Суд. 9, 6).
Вернёмся к рассказу ЕБ об Аврааме. Покинув Сихем, он спустя некоторое время «поселился у дубов (’elonim) Мамре, что в Хевроне, и создал там жертвенник Яхве» (Быт. 13, 18), «и явился ему Яхве у дубов (’elonim) Мамре» (Быт. 18, 1). Буква мем в слове ’elonim здесь может выполнять усилительную функцию, не обозначая множества деревьев, поскольку в Быт. 18, 4 и 8 упоминается лишь одно дерево («e?). Мы видим в общих чертах повторение тех же событий, которые были в Сихеме: Авраам строит жертвенник Яхве под священным дубом, Яхве является ему там же, чтобы сообщить о своей воле. В этом свете правомерно поставить вопрос — не является ли слово mamre’, которым описывается дуб в Хевроне, вариантом слова moreh, которым описывается дуб в Сихеме, и не шла ли речь в оригинале этого рассказа также о «вещем дубе»? В любом случае, несомненно, что под дубами и в Сихеме, и в Хевроне имеются в виду священные деревья, у которых Яхве являлся людям.
В рассказе Книги Судей о Гедеоне «посланец Яхве» «пришёл и сел в Офре под теревинфом (’elah)», принадлежавшем отцу Гедеона Иоасу, чтобы объявить о своём решении поручить Гедеону спасти Израиль от мадиамитян (Суд. 6, 11). Гедеон кладёт на камень под теревинфом свои приношения, которые сжигает огонь, после чего устраивает на этом месте жертвенник Яхве. В ту же ночь Яхве является Гедеону и приказывает ему: «разрушь жертвенник Ваала, который у отца твоего, и сруби ашеру (ha’a?erah), которая при нём, и поставь жертвенник Яхве, богу твоему» (Суд. 6, 25–26). Из этого (вероятно, намеренно) запутанного рассказа можно заключить, что в оригинале речь шла об одном жертвеннике, принадлежавшем Яхве (и приписанном позднейшими девтерономическими редакторами Ваалу в рамках их кампании до дискредитации Ашеры посредством её ассоциации с этим богом), и об одном дереве — теревинфе Ашеры, под которым Яхве являлся людям, чтобы сообщить им о своей воле.
Священные деревья были в допленном иудаизме обычным местом совершения ритуальных действий. Вефильский пророк находит «человека божьего» (’i? ha’elohim), пришедшего в Вефиль из Иудеи, сидящим под теревинфом (’elah) (3 Цар. 13, 14). Пророк Иезекииль предсказывает, что иудеи будут лежать убитыми «вокруг жертвенников их, на всяком высоком холме, на всех вершинах гор, и под всяким густым деревом, и под всяким ветвистым теревинфом (’elah), на том месте, где они приносили благовонные курения всем идолам своим (gillulehem)» (Иез. 6, 13). Уже в послепленную эпоху Третье-Исайя обращается с осуждением к «распаляющимся среди теревинфов (’elim), под каждым густым деревом, заколающим детей в речных руслах, между расселинами скал» (Ис. 57, 5). Однако у того же Третье-Исайи священные деревья могут упоминаться и в положительном смысле: Яхве послал его, чтобы возвестить «сетующим на Сионе», что «назовут их теревинфами праведности (’ele ha??edeq), насаждением (ma??a») Яхве во славу его» (Ис. 61, 3). У пророка Иезекииля «могучие теревинфы» (’ele gibborim) (Иез. 32, 21), вероятно, синонимичны «деревьям Эдена» («a?e «eden) (Иез. 31, 18), которые находятся в «саду божием» (gan ha’elohim) (Иез. 31, 9).
Ещё одно иудейское священное дерево упоминается в рассказе ЕБ о заключении Авраамом союза с Авимелехом, после которого Авраам «посадил в Вирсавии тамариск (’e?el) и призвал там имя Яхве, бога древнего» (Быт. 21, 33). Призывание имени Яхве свидетельствует, что посадка Авраамом тамариска была ритуальным действием. Согласно одной из версий повествования о гибели царя Саула, он был погребён под тамариском: «…И взяли [жители Иависа Галаадского] тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там, и взяли кости их, и погребли под тамариском (’e?el) в Иависе» (1 Цар. 31, 12–13). По другой версии, тела Саула и его сыновей были похоронены в Иависе под теревинфом (’elah) (1 Пар. 10, 12). Местом захоронения кормилицы Ревекки стал дуб: «И умерла Девора, кормилица Ревеккина, и погребена ниже Вефиля под дубом (’allon), который и был назван Дубом плача» (Быт. 35, 8). Судя по этим рассказам, у иудеев существовал обычай хоронить выдающихся покойников под священными деревьями — дубами, теревинфами, тамарисками и т. п. Показательно, что пещера, где, по преданию, были погребены все еврейские патриархи и матриархи кроме Рахили (Быт. 49, 29–31), находилась рядом со священным дубом Мамре, а останки Иосифа были захоронены близ священного дуба или теревинфа в Сихеме (Нав. 24, 32).
Финиковая пальма также почиталась иудеями как священное дерево. Согласно описанию девтерономического историка, которое может отражать допленные реалии, резные изображения пальм покрывали стены и двери Иерусалимского храма: «И на всех стенах дома кругом сделал [Соломон] резные изображения керувов и пальмовых деревьев (timorot) и распускающихся цветов, внутри и вне… Для входа в святое святых сделал двери из масличного дерева, с пятиугольными косяками. На двух половинах дверей из масличного дерева он сделал резных керувов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом; покрыл золотом и керувов и пальмы. И у входа в храм сделал косяки из масличного дерева четырехугольные, и две двери из кипарисового дерева… И вырезал на них керувов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом по резьбе» (3 Цар. 6, 29–35).
Слово timora, которое используется при описании «храма Соломона», по всей видимости, означало пальму как декоративный элемент, т. е. пальметту. Финиковая пальма как живое дерево обозначалась словом tamar, и такие деревья, вероятно, тоже украшали Иерусалимский храм: «Праведник цветёт, как пальма (tamar), возвышается подобно кедру на Ливане. Насаждённые в доме Яхве, они цветут во дворах бога нашего» (Пс. 91, 13–14). Сопоставив сообщение яхвистского источника о том, что Яхве «поставил… керувов…, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24), с описаниями изображений керувов по сторонам от пальмы в «храме Соломона», можно сделать вывод, что деревом жизни в саду Эдена, согласно яхвисту, была именно финиковая пальма.
В бытность свою судьёй Израиля пророчица (n??i’a) Девора «жила под пальмою (tomer) Девориною, между Рамою и Вефилем, на горе Ефремовой, и поднимались к ней сыны Израилевы на суд» (Суд. 4, 5). В допленном иудаизме обычным источником вдохновения для пророчиц была Ашера. Именно таких пророчиц осуждает Яхве устами Иезекииля: «Ты же, сын человеческий, обрати лицо твоё к дщерям народа твоего, пророчествующим (mitnabb?’ot) от своего сердца, и изреки на них пророчество, и скажи: Так говорит господь Яхве: Горе сшивающим повязки под мышки всякому и делающим покрывала для головы всякого роста, чтобы охотиться на души!.. Впустую не будете провидеть (lo te?ezena) и ворожбу не будете ворожить (qesem lo tiqsamna) впредь; и я избавлю народ мой от рук ваших, и узнаете, что я — Яхве» (Иез. 13, 17–23). Священное дерево Ашеры было естественным местом для пребывания её пророчицы.
Имя Фамарь (tamar), т. е. Пальма, носила невестка, а потом жена прародителя самого главного израильского колена Иуды. Со своим тестем она совокупилась хитростью, выдав себя за блудницу: «И увидел её Иуда и почёл её за блудницу (zona) … И вошёл к ней, и она зачала от него» (Быт. 38, 15, 18). Из дальнейшего рассказа становится ясно, что Фамарь выдала себя за обрядовую блудницу («святую»), т. е., вероятно, жрицу Ашеры: «И спросил [Хира] жителей того места, говоря: где святая (q?de?a), которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было святой (q?de?a). И возвратился он к Иуде и сказал: я не нашёл её; да и жители места того сказали: здесь не было святой (q?de?a)» (Быт. 38, 21–22). Этот рассказ может восходить к мифу о происхождении колена Иудина и царской династии Давидидов от «священного брака» их прародителя со жрицей богини Ашеры или самой богиней, выступающей под именем своего священного дерева.
Ложка для елея из слоновой кости, найденная в израильском городе Хацоре (1-я пол. VIII в. до н. э.). На верхней стороне изображено стилизованное пальмовое дерево, на нижней — женское лицо с голубями по сторонам от него. Поскольку пальмы и голуби были символами Ашеры, ложка, по всей видимости, представляла именно эту богиню и использовалась в её культе.
Наконец, ещё одним из священных деревьев Ашеры был миндаль. Об этом свидетельствует уже его название в европейских языках, включая русский, которое через греческое ????????? восходит к северо-западно-семитскому ’em g?dola «Великая Мать». В библейском еврейском языке миндаль обычно называется словом ?aqed, которое может быть переведено как «страж». Своим названием миндаль обязан, вероятно, тому факту, что зацветает в Ханаане раньше других деревьев, уже в январе-феврале, являясь своего рода «стражем» наступающей весны. Этот буквальный смысл еврейского названия миндаля обыгрывается в Книге пророка Иеремии: «И было слово Яхве ко мне: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: вижу жезл (maqqel) миндального дерева (?aqed). Яхве сказал мне: ты верно видишь; ибо я стерегу (?oqed) слово моё, чтобы оно исполнилось» (Иер. 1, 11–12).
Цветы и плоды ханаанского миндаля
Жезл Ааронов, он же «жезл божий» (ma??e ha’elohim), был ветвью миндального дерева, поскольку, расцветя, принёс миндальные орехи (??qedim) (Числ. 17, 8). Ещё более любопытно то, что, согласно описанию в жреческом источнике, форму миндального дерева имел семисвечный светильник (менора), который Моисей сделал для скинии Яхве: «И сделал светильник (m?nora) из золота чистого, чеканный сделал светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, почки его и цветы его выходили из него; шесть ветвей выходило из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его; три чашечки были наподобие миндального цветка (?uqqadim), почка и цветы на одной ветви, и три чашечки наподобие миндального цветка (?uqqadim), почка и цветы на другой ветви: так на всех шести ветвях, выходящих из светильника» (Исх. 37, 17–20).
В списке сокровищ Иерусалимского храма, возвращённых персами, светильники не упоминаются (Езд. 1, 9—10). Описание «храма Соломона», которое может отражать память о допленных реалиях, упоминает 10 светильников (m?norot) (3 Цар. 7, 49), но не говорит, что они имели много ветвей. В одном из своих видений пророк Захария (кон. VI в. до н. э.) созерцает «светильник (m?nora) весь из золота, и чашу (gulla) наверху его, и семь светочей её (neroteha) на ней, и семь трубочек (mu?aqot) у светочей (nerot), которые наверху её» (Зах. 4, 2). О семи «светочах» далее говорится, что они суть «очи Яхве» (Зах. 4, 10). На этом основании можно предположить, что «светочи» представляют собой «глазки» по краю чаши, а «трубочки» — подведённые к ним фитили (светильники подобного вида засвидетельствованы археологией в Ханаане бронзового века), а значит, светильник Захарии семисвечником в строгом смысле не является.
По всей вероятности, семисвечный светильник в виде миндального дерева является послепленным изобретением яхвистских жрецов. Его прямой прообраз можно найти в уже известном нам изображении на амфоре А из Кунтиллет-Аджруд. Оно представляет стоящее на льве между двумя козлами цветущее дерево, надёжно отождествляемое с Ашерой. Дерево имеет ствол и по три ветви с каждой стороны, а венчает его миндальный орех, позволяющий опознать его как миндальное и сопоставить с описанием меноры в Исх. 37, 17–20.
Изображение Ашеры в виде миндального дерева на амфоре из Кунтиллет-Аджруд
Помимо слова ?aqed, Еврейская Библия называет миндаль словом luz (Быт. 30, 37). Впоследствии это название вышло из употребления в еврейском языке, но сохранилось в арабском языке в виде lawz. От этого слова происходило первоначальное название города, более известного в ЕБ как Вефиль (Нав. 18, 13; Суд. 1, 23). В этом месте, где он увидел во сне лестницу, соединяющую небо и землю, праотец Иаков воздвиг каменный столп и назвал его Вефилем (bet ’el), т. е. «Домом Эла» (Быт. 28, 19). Соответственно, один и тот же город носил названия в честь Эла и в честь священного дерева его супруги Ашеры. Символ Богини-матери упоминается как часть святилища в Вефиле при описании его уничтожения царём Иосией: «Также и жертвенник, который в Вефиле, высоту, устроенную Иеровоамом, сыном Наватовым, который ввёл Израиля в грех, также и жертвенник тот и высоту он разрушил, и сжёг сию высоту, истолок в прах, и сжёг ашеру (’a?era)» (4 Цар. 23, 15). По всей видимости, ашера в Вефиле была сделана из миндального дерева. Именно она могла послужить прообразом для изображения Богини-матери в Кунтиллет-Аджруд, сделанного выходцем из Израильского царства, главное святилище которого находилось именно в Вефиле, а также для послепленной храмовой меноры. Соответственно, семисвечник, являющийся главным символом иудаизма, представляет собой изображение плодоносящего лона еврейской Богини-матери.