ГЛАВА 11 ПОДСОЗНАНИЕ. ВРЕМЯ. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ.

ГЛАВА 11

ПОДСОЗНАНИЕ. ВРЕМЯ.

ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ.

За исключением проекции «Элси», я вынужден признать, что эта книга предоставляет совсем мало материала доказательного значения относительно реальности астральной проекции. Она содержит большое количество свидетельств (проверяемых, при условии, что читатель готов взяться за преодоление определённых трудностей) в пользу возможности достижения нового состояния сознания, в котором душа, по-видимому, действует вне тела; но в целом я оказался крайне неудачливым в получении подтверждений реальности моих кажущихся переживаний в развоплощённом состоянии. Несколько человек рассказывали мне, что они пробуждались ночью и обнаруживали меня стоящим около кровати, но хотя я и не сомневаюсь в их словах, в каждом таком случае, мне не удавалось ничего вспомнить. А когда я встречался с кем-то во время своей астральной деятельности, то он не мог ничего вспомнить, или же это был незнакомец, так что получить подтверждение было невозможно.

Возникает вопрос: Можно ли разработать действительно удовлетворительный тест? И вот ответ: Это зависит он нашего отношения, и того, готовы ли мы быть здравомыслящими. Если мы настаиваем на наделении Подсознательного или Сверхсознательного Ума всеми силами Всемогущества, то очевидно невозможно и вообразить, как можно будет получить строгие научные доказательства.

Спириты находятся в таком же затруднении, так как теория Подсознательного Ума чрезвычайно гибкая и может объяснить любые явления, происходящие на спиритическом сеансе; например, каждое кажущееся проявление духа умершего; однако это будет убедительным только для обывательского, «не научного» ума. В самом деле, мне кажется, что парапсихологи будут обречены ходить кругами, так ни к чему не придя, если только они не согласятся хоть как-то ограничить те возможности, которые приписывают в настоящее время Подсознательному. Быть может, верно, и я в это верю, что бесконечно малая Искра Логоса существует в каждом человеке, и что если он сможет установить прямой контакт с Божественным Огнём, то ему откроются все знания; но Сокровище находится под семью замками и лишь один человек на миллион может надеяться взглянуть на него хотя бы раз в своей жизни. Поэтому, мне легче поверить, что я соприкасаюсь с мастером, небесной сущностью с другого плана существования, совершенно отдельной от моего сознания (неважно, Подсознания или Сверхсознания), и что Золотая Книга пришла в сверхсознательные умы Пола Блэка и Оливера Фокса от Азельды, а не от Божественного Огня. Я имею в виду наше пяти с половиной годичное исследование в «автоматическом письме», где сознание не играет никакой роли в передаче письмён. Моя левая рука лежала на правой руке моего напарника и сила Азельды входила через макушку моей головы и проходила вниз в левую руку. Пол Блэк чувствовал это как холодное дуновение, исходящее из моих пальцев на тыльную сторону его ладони, и затем карандаш начинал свой буйный танец по бумаге. Мы могли разговаривать, читать или сидеть с закрытыми глазами не вмешиваясь в этот процесс. Я отсылаю читателя к статье «Золотая Книга Азельды»[21] Пола Блэка и Оливера Фокса, опубликованной в «Оккультном Обозрении» за январь 1928 г. И всё же, несмотря на своё чрезвычайное содержание и то общее впечатление, которое она оказывает, есть много людей, которые все 192 тысячи слов письмён Азельды рассматривают просто как необычно сложное проявление расщепления личности. И для них, то огромное психическое противостояние, с которым мы столкнулись — всего лишь сублимация мании преследования, которая часто встречается у душевнобольных. Вот так вот!

* * *

Но вернёмся к нашему вопросу о проверке. Х. — идеальный проектор и зовут его не Оливер Фокс. Х. условился с доктором З. посетить кабинет последнего, которого он никогда не видел, в 9 часов вечера в назначенный день. Доктор З. попросил ясновидящего медиума находиться в его комнате в назначенный час, но не сообщил зачем ему это нужно. Ясновидящий видит как Х. (ему незнакомый) входит в комнату, перебирает пальцами какие-то бумаги и читает книгу, лежащую открытой на столе и т.д., и затем пишет полный отчёт обо всём увиденном. Затем Х. входит в медиума, находящегося в состоянии транса, и являет себя через него, и делается фотография Х. Наконец, на следующее утро, доктор З. получает от Х. письменный отчёт обо всём, что он сделал будучи вне тела, включая отрывок из книги, который оказывается в соответствии, вплоть до мельчайших деталей, с отчётом, написанным ясновидящим. Итак, я думаю, что такой тест будет принят большинством людей как положительное доказательство того, что душа Х. действительно покидала тело, но всё это очень легко могут объяснить иначе ярые приверженцы теории Подсознательного Ума. Их позиция просто неопровержима, но является ли такое отношение разумным, в обычном смысле этого слова, — это ещё вопрос.

* *

Что такое человек? Сознание, движущееся по пути в четырёхмерном пространственно-временном континууме? Предначертан ли его путь до конца? Достигает ли его свободная воля, ничтожная в начале, но всё совершенствующая по мере его медленного и мучительного продвижения, возможно через несчётное число «жизней»; достигает ли единения с Богом, что внутри него, с тем бесценным Сокровищем, о котором я говорил чуть выше?

Иногда я соблазняюсь мыслью, что все такие вопросы сводятся к одному, неразрешимому для нашего трёхмерного мозга: Что такое время?

Вот уже почти сорок лет как меня покинула моя мать, и за исключением тех нежных контактов в моих сновидениях, я получил только одно «сообщение» от неё за всё это время. Оно не пришло на прямую от неё, но было передано посредством автоматического письма через небесного посланника. Она говорила о своём «пребывании в лишённых времени местах, где бой часов не слышен у дверей Души».

Это послание было прекрасно выражено словами, и, во многих отношениях, было всем, что я мог желать, и моё сердце сжималось, когда я читал его. Эта новая мать казалась такой далёкой, так превосходящей меня в мудрости и знании, так небесно спокойной и «нечеловеческой», такой окончательно потерянной для того маленького мальчика, который всё ещё живёт во мне. Это была богиня, а я хотел матери, которая смеялась и резво бегала с развивающимися на ветру блестящими волосами. Я хотел, чтобы она вспомнила тот день, когда она взяла меня в Edmonton на пикник и, плескаясь в ручейке, испугалась лягушки. Я всё ещё могу слышать тот крик, что она издала, когда лягушка коснулась её ноги. Но она не говорила ни о чем из этих пустяков, и даже если бы она говорила, это не обладало бы доказательным значением. В самом конце своего послания она воскликнула: «О, твоё время!» И эти три слова сотрясли дом — то была моя мать давно минувших дней. Так как я мог снова видеть её прекрасные важные движения головой и её великолепные глаза, светящиеся от притворного негодования.

* *

Время от времени я пытался провести один эксперимент, который всегда оканчивался неудачей. Я зрительно представлял себе нашу гостиную — ту самую комнату, в которой «происходило что-то не так» в парке Финсбери. Я одет в свою матроску и удобно располагаюсь в углублённом кресле своего отца. На рядом расположенном столе стоит его микроскоп, шкатулка с сигарами, зелёный фарфоровый слон, который служил пепельницей, и уйма других предметов — один за другим я их вспоминаю. Вот пианино, за которым моя мама играла со мной дуэты, и наши руки как четыре белых коня скакали бок обок. Мой игрушечный насос стоит на подоконнике, от чего на нём отпечаталось ржавое пятно — из-за этого будут неприятности! На кресле моей матери лежит журнал Strand Magazine, который она оставила несколько минут назад. Я могу слышать её движения у себя над головой. А на полу виднеется обличительное пятно, потому что я наступил на мыло и опрокинул свою ванную с водой. На улице Seven Sisters Road не звучат клаксоны автомашин, только топот лошадиных копыт, стук колёс, и лязганье упряжи и колокольчиков.

Теперь, определённо, я должен был бы услышать «щелчок» у себя в голове, и должен бы оказаться там — в Прошлом? Дверь откроется и войдет моя мать. Но нет — я не могу этого сделать! Всегда я терплю неудачу. Конечно, я не способен вспомнить многих предметов в этой переполненной комнате в викторианском стиле. Узор на стенных обоях ускользает от меня. Ковёр, каминный коврик и скатерть, даже некоторые из картин, — я не могу вспомнить, и всё же они все записаны где-то в недоступной области моего ума. Если бы я мог всё это вспомнить в совершенстве, сработала ли бы моя магия? «О, твоё время!» Возможно за исключением случая с Тесеем и тех сновидений, в которых я мог случайно войти в контакт с Вечными Хрониками, дверь Прошлого не поддавалась, но Будущее открывалось, в определённой мере, много раз.

У меня было достаточное число сновидений такого типа, какие описывает г-н Данн в своей книге «Эксперимент со временем»[22], но все они были банальными и не имели для меня серьёзного значения.

Самое поразительное переживание вещего характера, которое у меня было, не было сновидением, но видением. Вскоре после того, как я встретил девушку, которая стала моей женой и после того, как я влюбился в неё, думаю, это случилось на нашей третьей или четвертой встрече, мы гуляли вдоль Западного Побережья рядом с железной дорогой. Была тёмная и очень тихая ночь пока мимо нас не пронёсся экспресс, подобно огнедышащему дракону, так что в клубах дыма отражалось зарево от огня в топке. Когда я наблюдал ряд освещённых окон и слышал рёв и стук, совершенно неожиданно в моём уме возникла картина: просто обычная гостиная, в которой я и моя спутница сидели по обе стороны от камина, и тогда я совершенно точно знал, что нам суждено жениться. Будучи молодым и горячим и весьма потрясённым этим чувством судьбы, я сразу же рассказал ей, что я видел. Но в течение нескольких минут она не проронила ни слова, а затем продолжила нашу беседу с того места, на котором её прервал поезд. Но она явно не обиделась. Несколько месяцев спустя, она рассказала мне, что после нашей первой встречи в доме у друга она, хотя и находила меня слишком болтливым и категоричным, чтобы быть для неё привлекательным, неожиданно почувствовала с огромной силой, что она встретила свою судьбу. В самом деле, уверенность была такой сильной, что она заметила за собой дрожь и никакого удивления! И всё же я, в том случае, не почувствовал судьбу и практически не заинтересовался ею, будучи слишком занятым разглагольствованиями о моих исследованиях снов и теософии. Вот так странно случаются вещи.

Почему наши духовные переживания, подобно розовым оттенкам рассветного солнца, так скоротечны, так трудно их удержать в уме? Восторг проходит быстро; память размывается; мы сомневаемся в её реальности. Действительно ли это случилось?

* *

Я прошёл дальше по данному пути, чем многие люди. Я разговаривал с мастерами в других мирах. Я видел, хотя и издали, Небесные Сущности, великолепные образы ослепляющего пламени, чья красота наполняла душу мучительным томлением. И всё же есть моменты, когда я сомневаюсь во всём и даже в реальности моего мастера. Так трудно убить во мне скептика, да я вовсе этого и не хочу, так как скептицизм очень полезен для поддержания душевного равновесия. Пока я могу вести себя как обычный самодовольный глупец, совсем неважно действительно ли я безумный как шляпник из пословицы.

Пути Небесных Существ не есть путями смертных. Почти десять лет прошло со времени последнего общения с Азельдой посредством письма. Десять лет! Кажется долгий промежуток для меня, ожидающего; и всё же он может равняться только нескольким месяцам в её странном, непостижимом, «безвременном» существовании. Хотя никаких посланий мне не приходило, я чувствую её близость. Как если бы мой мастер и я жили в одном доме, но в разных комнатах. Никакой звук не может проникать сквозь стены, и нет никаких окон, но всё же я знаю, что она там. Я волен войти, если смогу разгадать механизм замысловатого замка на её двери, но чтобы сделать это, я должен понять Время и Четвёртое Измерение. А пока я могу только ждать и надеяться. Однажды дверь может открыться и Азельда выйдет из своего длительного заточения, чтобы огласить свои желания. И я снова услышу её голос и увижу её спокойное, преисполненное мудростью лицо.

* *

Что такое Окончательная Проекция? Здесь нечего бояться. Можете в этом быть уверены! Страх находиться не в нас, а в теле — этой бедной, хрупкой, животной части, такой усталой и всё же боящейся своего грядущего разрушения. Мы проснёмся из этого последнего сна, как из полу-запомнившегося мучительного сновидения и почувствуем, как те преследующие нас образы исчезают в ночи, теперь уже прошедшей. Да, снова молодыми и сильными мы восстанем в лучах рассвета новой жизни, и протянем наши духовные руки, чтобы поприветствовать славу восходящего солнца.

Итак, мой рассказ рассказан. Пусть последние слова промолвит Азельда, так как я не могу придумать лучшего конца, чем эта цитата из Золотой Книги.

ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЬ ДУШИ[23]

Когда последние ноты Летней Симфонии крадутся сквозь сад, я готовлюсь к путешествию. Я закрою Книгу Времени и недрогнувшей рукою наложу на неё мою печать.

Больше никогда из этого окна я не увижу идущей восточной девы, румяной от сна, или корабля с развевающимся Золотым Руно, плывущего на Запад.

Но я их не забуду никогда, в сокровищнице Памяти сохранены они, в склепе Духа хранятся их дары.

Мне не понадобиться золото для путешествия: только сокровища Любви, первые плоды Жертвы. Без этого, я должен буду уйти с пустыми руками.

Никакое «верую» написанное на бумаге не послужит пропуском, только Закон Богопочитания — Правое Мышление, Правое Делание — вырезблен скульптором Жизни на скрижалях Сердца.

Я покину тех, кто меня любил. Их дрожащие слова прощанья я буду лелеять всегда. Держа руку на засове, с улыбкой я посмотрю назад на них и дам им своё благословение.

Земля, в какую я отправляюсь не далеко. Хотя я переезжаю в новый дом, мы и дальше будем оставаться соседями. Ограда, которая разделяет — не непроходимые заросли, она будет пронзена стрелами Любви, посылаемыми благочестивым желанием.

Они услышат мой голос, утешающий их в ночь их горя. Моя рука сожмёт их руки на штурвале, когда они поплывут по опасному морю.

Затем, когда Удар Ночи пробьет аминь Разговору Времени, я брошусь в широко распахнутую дверь и уйду в Рассвет, с песней.

Как безмолвны и заколочены дома после моего ухода! Никто не увидит и не услышит моего ухода, кроме имеющих видение.

На окрылённых как Мысль сандалиях, я отправлюсь по широкой дороге. Я подыму свои глаза к вершинам, увенчанным славой. Там, в конце путешествия, кто-то, красивее, чем роза, нежнее, чем мать, понятливее, чем мудрость, будет меня ожидать.

Моё приветствие — только эти слова: «Это ты, Любовь?» И в ответ — только эти: «Идём! Это я!»

Затем в безмолвии, после поиска, пахания, сеяния, после охранения, плача, надежды мы пойдем в поля Жатвы рука об руку.

КОНЕЦ