Молчаливое вето

Молчаливое вето

Нет никакой армии или полицейских сил, которые бы принуждали людей подчиняться велениям Торы. Нет даже оформленной церкви, которая клеймила бы отступников и еретиков. Есть лишь сообщество верующих, организационно никак друг с другом не связанных.

Следовательно, внесению тех или иных поправок к Торе может помешать лишь одно препятствие — народное вето. Можно сказать, что это — медленно действующее вето. Многократно случалось, что «синклиты мудрейших» принимали такие постановления, которые впоследствии оказывались несостоятельными и не выдерживали испытания временем. Большая часть Талмуда состоит из характеристики таких отвергнутых практикой нововведений — с подробным изложением причин, по которым эти нововведения были отвергнуты. В иудаизме не раз возникали течения, которые бросали вызов традициям и объявляли, что собираются прокладывать новые пути в религии. Эти реформаторские течения предлагали евреям целые кодексы поправок: иногда эти поправки уничтожали прежние законы, а иногда смягчали их. Таковы были, например, движение саддукеев или караимов.[4] Реформаторы шли своим путем, жили в согласии со своими поправками и честили своих противников на чем свет стоит. Но на этом обычно дело кончалось. Новые сообщества, придерживавшиеся иудаизма в сильно модифицированной форме, привлекали к себе некоторых евреев, и какое-то время казалось, что дела таких сообществ идут в гору. Но тут срабатывало молчаливое вето. В тех случаях, когда поправки, вносимые лидерами новых сообществ, резко противоречили Торе, это неизменно приводило к тому, что евреи подобных сообществ в той или иной степени переставали быть евреями, сливались с окружающей средой, от ревизованной Торы почти ничего не оставалось — и вместе с ней от нового сообщества. Так что молчаливое вето всегда оказывалось наиболее надежным стражем еврейства. Обличения и анафемы всегда бессильны против ереси. Реформаторы спрашивают: «А чем наши доводы хуже ваших?» — и с не меньшим пылом начинают обличать и предавать анафеме своих ругателей.

Ясно, что невозможно, например, ввести закон, отменяющий шабат или разрешающий евреям есть все, что съедобно. Это было бы профанацией иудаизма. Тора есть Тора.