Кощунственные похороны лицедейки

Кощунственные похороны лицедейки

Прошлый раз я говорил о том, как поминают у нас покойников, ныне приходится говорить о том, какое впечатление произвели на меня похороны одной из тех, коих в газетах почему-то величают иногда «дивами». Охотно сознаюсь в своем невежестве: не знаю, что это за слово.

Хоронят актрису, по-русски — лицедейку, Комиссаржевскую, и десятки тысяч народа сопровождают ее гроб... Нет, не сопровождают: это только кажется, — дело проще: газеты, иудейские газеты прокричали, что это была великая служительница Мельпомены, сиречь театрального искусства, и вот праздной толпе захотелось посмотреть, как ее будут хоронить, кто пойдет за ее гробом, какие речи будут говорить над ее могилой. За гробом, в честь этой актрисы, шли, конечно, студенты высших учебных заведений; ведь они лучшие ценители всякого лицедейного искусства, а поелику сия актриса дерзала изображать в театре — даже страшно сказать! — Честнейшую Херувимов, прикровенно выводимую иудеями-авторами театральных пьес, то вот надо же оказать честь той, которая не убоялась выступать в такой «роли»... Это была жрица того идола, который именуется театром; ее «обожала» наша беспутная молодежь: и вот за ее гробом идут, идут, идут бесконечной вереницей юноши и девы, несут венки (их привезено целых 8 возов!) — прискорбно отметить, что был венок и от студентов здешней духовной академии — и они, питомцы Церкви, принесли свою дань этой угоднице театра, не постыдились своего звания! А на венках красовались надписи, от которых ужас сжимал верующее сердце... Судите сами: «Радуйся, небо, принявшее твою душу!» — «Радуйся, чрево, носившее тебя!» — «Благословенна ты в женах!»... Правда, эти ленты сорваны в стенах Лавры, но спрашивается: кто же это так злобно издевается на святейшими истинами нашей святой веры? Кто смел сочинить такие надписи? Если бы вы, мой читатель, посмотрели поближе на эти толпы молодежи, сопровождавшей гроб до храма и бродившей потом с папиросами в зубах по Лавре, то вы сразу поняли бы, с кем мы имеем тут дело... Сколько тут было горбоносых, смуглых, с черными злыми глазами типов! О, конечно, все это — не русские, это все — из «гонимого» племени, а за ними уж шли, как их послушные пленные рабы, несчастные русские, и в числе их — опять повторяю с горечью — студенты духовной академии!.. Видно, угар недавнего прошлого еще не прошел; и это не только здесь, в Петербурге, но и по лицу всей Русской земли. В Саратове требовали, чтоб панихида служилась непременно в соборе, в тот час, когда должна была совершаться литургия. Архиерей предложил служить в приходской церкви: не пошли, разослали повсюду телеграммы с клеветою на святителя Божия, будто он не дозволил служить панихиды, и на тройках отправились в село, где и заказали панихиду. В другом месте эти усердные «панихидники» пригласили служить... лютеранского пастора, забыв, что у лютеран, собственно говоря, и молитва-то за усопших вовсе не признается, считается чуть ли не грехом!.. А в Москве требовали от духовенства служить панихиду непременно на подмостках театра, там, где лицедействуют всякие кощунники нашего беспутного времени, а когда духовенство сочло это неприличным и предлагало пойти в Божий храм, то отказались и сами сочинили «гражданскую» панихиду с кощунственным пением «Вечной памяти» и «Со святыми упокой». Где тут здравый смысл? Где христианство? И при чем тут оно — христианство? Ведь, в сущности, весь этот шум вокруг гроба несчастной лицедейки никакого отношения к молитве не имеет, все это — сплошное издевательство над Церковью, желание обратить церковный обряд в прославление лицедейства, и я не знаю: не следовало ли вовсе отказать этим господам «демонстрантам» во всякой торжественности погребения, чтоб не допускать поругания церковных обрядов теми, которые позволяют себе явно выражать свое презрение к Церкви, кощунственно применять святые слова, приложимые только к Святейшей Херувимов, — к одной из таких же грешниц, как и все мы, с тою лишь разницей, что мы никогда не решимся уподобляться тому лицедею, которого так поразительно вразумила Сама Матерь Божия за его кощунственные выходки против Нея, Преблагословенной. (Читайте «Луг Духовный».) Если она была верующая и притом православная христианка, то любовь христианская заповедует помолиться о ее душе: ведь она не покончила с собой, как кончают ныне некоторые интеллигенты, она умерла от страшной болезни, но все же естественною смертью. Мы не знаем, к сожалению, был ли приглашен к ее смертному одру священник для напутствования: если бы так, то больше дерзновения имела бы молитва верующих за несчастную душу все же верующей христианки... Но и теперь Церковь не отказывает в молитве за нее, но... разве эти пышные похороны, эти венки с кощунственными надписями, эти провожатые — некрещеные иудеи, эти молодые люди, хотя бы и из русских, со смехом и папиросами гуляющие по Лавре... разве это молитва? А нежелание служить панихиду в приходской церкви, а желание служить панихиду непременно в театре — ужели можно назвать это молитвой? Да это просто издевательство над Церковью — худшее того, какое Господь нашел в храме Иерусалимском, и заслуживающее такого же, если не более строгого, осуждения, как и то... Я уже не говорю о том, как мучительно тяжелы такие кощунственные почести для души почившей, которая ищет себе помощи, ко ангелом очи возводящи, к человеку руки простирающи...

Церковь наша смиренна, как Христова невеста; ее поносят, оскорбляют, над нею издеваются ее враги и в газетах, и в театрах, и теперь — все чаще и чаще вторгаются в ее заветное святое святых — Богослужение, пытаясь обращать ее обряды в кощунственные демонстрации, стремясь выставить ее как бы участницей в прославлении того, что в очах мира лукавого и прелюбодейного высоко и досточтимо, но что в ее очах — достойно презрения... И все терпит Христова невеста: она ждет, не вразумятся ли эти безумцы, не придут ли в чувство раскаяния... Но доколь же это будет? Не наступит ли скоро час, когда всем таким кощунникам будут закрыты двери храма Божия и над главою их блеснет тот страшный меч, который дан Церкви Самим Христом Господом и который грозит всем богоотступникам — анафема!.. Нельзя же допускать, чтоб иудеи и их прислужники, изменники Церкви и вере Христовой, издевались над самою молитвой, требуя от нас, служителей Церкви, как бы прославления своих покойников, в бессмертие души коих, конечно же, они сами не верят... Мы хотели бы верить, что больше не повторятся такие сцены, какие в свое время мы видели над трупами Трубецкого в Москве или Пергамента в Петербурге...