Темы, совпадающие с несифианскими текстами

Темы, совпадающие с несифианскими текстами

Несложно провести основные параллели с некоторыми из наиболее известных несифианских текстов, просто для того, чтобы показать, насколько широкое поле для сравнений нам предоставлено.

Идея откровения

Большое количество гностических писаний содержит откровение, которое Иисус дает одному или нескольким своим последователям, часто (но не всегда) после воскресения. Такие тексты обычно называются диалогами откровения, они существуют во множестве отрывков и представляют собой множество учений. Евангелие от Иуды, очевидно, относится к такому типу текстов. В отличие от большинства остальных, оно содержит откровение, которое Иисус дал до своей смерти. Однако еще более необычным делает его то, что откровение дано не тому, кто всегда считался приближенным к Иисусу, но тому, кто всегда считался паршивой овцой в стаде. Откровение дано предполагаемому предателю.

Нет ничего похожего в других дошедших до нас гностических текстах, но есть нечто сравнимое. Как я упоминал ранее, Евангелие от Марии было обнаружено в 1896 г., хотя опубликовали его только через пятьдесят пять лет. Это Евангелие не так давно получило большую популярность у некоторых ученых и массы непрофессионалов, потому что в нем Марии Магдалине которая не была в числе двенадцати апостолов (мужчин), было отведено почетное место.[81]

Евангелие от Марии построено именно на том, что откровение Христа может быть даровано тому, кто не входил в группу одиннадцати верных учеников. У нас нет первых шести страниц текста, однако там, где он начинается, Иисус учит своих учеников, объясняя им, что материальный мир — вещь нестоящая, поскольку он совершенно испорчен. Затем он уходит от них, а они остаются в смятении, опасаясь за свои жизни («если они не сберегли его, как они сберегут нас») — забыв все, что Иисус говорил им о несущественности материального мира. Приходит Мария и утешает их, побудив Петра попросить ее рассказать им, что Иисус поведал ей. Мария начинает рассказывать видение, которое у нее было о Христе. К сожалению, недостает четырех страниц именно в этом месте, однако, когда текст возобновляется, Мария описывает, как человеческая душа, обладающая знанием, может преодолеть это материальное царство невежества и вернуться в свой небесный дом. Когда она заканчивает описывать откровение, среди учеников-мужчин начинается спор, некоторые (в том числе и вспыльчивый Петр) не могут поверить, что Спаситель дал такое важное откровение Марии, из всех людей — женщине. Почему он не открыл его им, мужчинам? В конце концов вмешивается Левий и убеждает их принять слова Марии и пойти проповедовать Евангелие, что они и делают.

Здесь, как и в Евангелии от Иуды, гностическое откровение дается тому, кто не входит в группу апостолов (в традиционном понимании), тому, про кого вы бы подумали в последнюю очередь — не предателю, так женщине.

Земные обличил Иисуса

Одна из первых вещей, сказанных об Иисусе в Евангелии от Иуды, это то, что «зачастую он не являлся своим ученикам в своем настоящем виде, а находился среди них в образе ребенка» (33:19–20). Это последнее слово трудно для перевода. Это коптское слово встречается крайне редко, и скорее может означать «призрак», чем «ребенок».[82] В любом случае ясно, что Иисус мог менять свой облик по желанию, как следует из этого текста — эту идею можно найти и в других раннехристианских сочинениях. Одно из мест, из которого она лучше всего известна — это не гностические сочинения из Наг-Хаммади, а вымышленная история о миссионерской деятельности апостола Иоанна, известная как Деяния Иоанна.

Деяния Иоанна — очень интересная книга, так как в ней описываются многочисленные чудеса, которые совершил апостол, когда распространял учение Иисуса после его смерти. В частности, как оказалось, у Иоанна была удивительная способность воскрешать мертвых. В Деяниях Иоанна есть одно место, которое не очень хорошо согласуется с остальной частью книги. Ученые часто думали, что этот отрывок взят из другой книги и добавлен в Деяния Иоанна неизвестным писцом по неизвестной причине. В этой книге Иоанн описывает свои отношения с Иисусом и отмечает, что Иисус мог изменять свой внешний облик, потому что не был человеком из плоти и крови. Одно из его обличий — ребенок.

Иоанн рассказывает, что он был в лодке со своим братом Иаковом, вместе с Петром и Андреем, когда увидели, что кто-кто (Иисус) манит их с берега:

И мой брат сказал: «Тот ребенок на берегу, который зовет нас, чего он хочет?» А я спросил: «Какой ребенок?» Он ответил: «Тот, который зовет нас». И я ответил: «Мы слишком долго смотрели на море, поэтому ты видишь неправильно, брат Иаков; но разве ты не видишь, что там стоит мужчина, благообразный и спокойный?» (Деяния Иоанна, 88)[83]

Они подплыли к берегу и увидели того, кто звал их, однако его внешность опять изменилась:

Мне он показался бритым наголо, но с густой струящейся бородой; однако Иакову он явился в виде юноши, у которого борода только пробивалась. (Деяния Иоанна, 89)

Иоанн продолжает описывать замечательное тело Иисуса и его свойства:

Я старался разглядеть, каков он, и я никогда не видел, чтобы у него закрывались глаза: они всегда были открыты. И иногда он казался мне маленьким непривлекательным человечком, а затем снова как будто достающим до неба. Было в нем еще одно удивительно: когда я садился за стол, он привлекал меня к себе на грудь, и я дотрагивался до него; иногда его грудь казалась мне ровной и мягкой, а иногда твердой как камень, так что я изумился и сказал: «Что это значит?» (Деяния Иоанна 89)

Чудеса продолжались. Как скажет Иоанн позже:

Про другую удивительную вещь я расскажу вам, братья. Некогда, желая удержать Иисуса… я осязал Его в материальном теле; но когда в другой раз я осязал Его, то под моей рукой оказалось нечто невещественное и бестелесное и как будто бы даже ничего под нею не было… И часто, когда я прогуливался вместе с ним, я хотел увидеть, появляется ли на земле отпечаток его ноги — потому что я видел, как она отрывается от земли — но я никогда его не видел. (Деяния Иоанна, 93)

То же самое и в Евангелии от Иуды: Иисус предстает существом полиморфным, могущим изменять облик по своей воле, а не реальным человеком из плоти и крови.

Христос, облеченный плотью

Как я упоминал в более ранней главе, точка зрения, согласно которой Иисус не был реальным человеком, называется докетизм, от греческого слова dokeo, которое означает «казаться». Для докетов, таких как авторы этих отрывков из Деяний Иоанна и Евангелия от Иуды, Иисус не был реальным человеком, но только казался им.

Отличная от этой докетическая точка зрения, которой придерживались другие гностики, состояла в том, что Иисус был человеком, в котором нашел себе временное обиталище божественный эон, Христос. Такое понимание тоже предполагает, что Христос не страдал по-настоящему. В этом случае не потому, что он был иллюзией, а потом); что Христос отделился от человека Иисуса перед смертью.

С логической точки зрения эти два вида докетизма весьма отличаются друг от друга. Однако на самом деле периодически в одном и том же гностическом тексте встречаются обе позиции. Это, судя по всему, происходит и в Евангелии от Иуды, поскольку в конце книги присутствует столь важная для нас фраза из отрывка, в котором Иисус восхваляет Иуду как превосходящего всех остальных апостолов: «Ты принесешь в жертву человека, чьим телом я облечен». В таком понимании тело Иисуса представляет собой временное вместилище его духа, которое должно быть уничтожено для возвращения духа в небесные реалии.

Другой гностический текст, в котором соединяются две разновидности докетизма, назван по имени Сифа, хотя в нем не так уж много очевидных параллелей с сифианскими гностическими текстами. Это Второй трактат великого Сифа (причем имя Сиф ни разу не встречается в тексте за исключением названия). И здесь мы встречаем фразы, из которых становится ясно, что тело Иисуса является лишь временным местом пребывания Христа. В начале трактата Иисус говорит: «Я посетил телесный дом, я изгнал того, кто был там изначально, и вошел (в него). И все множество архонтов встревожилось». (Второй трактат, 51)[84]

С Другой стороны, из некоторых отрывков мы можем сделать предположение, что тело Иисуса является не более чем призраком:

Но я нисколько не пострадал. Они… подвергли меня мучениям, и я умер, [но не на самом деле, а только по видимости, так как они подвергли меня оскорблениям, но каждое из них исходило от меня самого. (Второй трактат, 55)

И здесь снова, как и в Деяниях Иоанна, Иисус умеет менять обличие: «Ведь я изменял свои формы, преображаясь из одного вида в другой». (Второй трактат, 56) Умение менять формы послужило основой для весьма странной и исключительной ситуации, связанной с распятием Иисуса:

Они видели, что я был подвергнут мучениям, [но это был другой. Это был их отец, который пил желчь и уксус, а не я. Они били меня тростью, [но это был не я. Тот, кто нес крест на плечах своих — это был Симон. Это был другой, на которого возложили терновый венец. Я же радовался в вышних над всем владением архонтов и семенем их заблуждения и тщеславия. И я смеялся над их невежеством. (Второй трактат, 56)

В Евангелии от Иуды мы тоже встречались со смеющимся Иисусом. Прежде чем я остановлюсь подробно на этом моменте, зададимся вопросом о том, какой смысл может быть вложен в то, что пытали и распяли не самого Христа? Этот отрывок напоминает учение гностического проповедника Василида, жившего в начале II в. Он упоминается в сочинениях борца с ересями Иринея. Согласно Иринею, Василид тоже проповедовал, что Иисус мог менять облик по желанию, и, когда Симон Киренеянин нес его крест на место распятия (см. Марк 15:21), Иисус совершил подмену. Он принял вид Симона Киренеянина и заставил Симона принять его (Иисуса) облик. Поэтому римляне распяли другого человека. Иисус стоял у креста в облике Симона и смеялся своей проделке (Ириней, «Против ересей», 1, 24, 3).

То же происходит и во Втором трактате великого Сифа: Иисус меняет свое обличие и, к великому ликованию, вместо него к кресту пригвождают Симона.

Христос смеется над невежеством

Что означает весь этот смех? В библиотеке Наг-Хаммади есть еще один текст, близкий Второму трактату великого Сифа, называющийся Коптский апокалипсис Петра.[85] И здесь Иисус смеется над актом своего распятия, но уже не по причине подмены облика, а потому, что те, кто думал, что ему вредят, не осознают его божественной сущности, которая находится за пределами страданий и боли. Его убить нельзя, убить можно только его смертную оболочку.

В этой истории апостол Петр беседует с Христом и вдруг неожиданно видит, что вдалеке толпа ловит и распинает Христа. Вслед за тем он видит еще и третьего Христа у креста, на котором висит второй, и этот третий Христос смеется. Не нужно объяснять, почему Петр абсолютно смущен и ошеломлен увиденным:

Как только он сказал это, увидел я, как он был схвачен ими. И сказал я: «Что я вижу, о Господи? Ты ли это, которого они хватают, когда ты держишься за меня? Или кто этот тот, который стоит у креста, радостный и улыбающийся? Это кто-кто другой, а не тот, чьи ноги и руки они приколачивают гвоздями?» (Апокалипсис Петра, 81)[86]

Иисус объясняет, что тот, смеющийся у креста, и есть «живой Иисус». Тот же, кого распяли, не более чем «его плотская оболочка, которая всего лишь отражение. Они предают позору то, что является его подобием» (81). Впоследствии смеющийся поверх креста Иисус приближается к Петру со следующими словами:

Будь сильным! Ибо тебе были даны тайны познать через откровение, что тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму…

…Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили… Поэтому он смеется над их непониманием… Так вот останется то, что подвержено страданию, поскольку тело это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело.

В Евангелии Иуды одного из богов-создателей звали Эль. Здесь его называют Элохим, это множественное число того же слова, и в этом виде оно чаще встречается на страницах еврейской Библии. Этому создателю принадлежит тело, но внутренняя сущность — божественный элемент — внетелесен и неподвластен страданию. Когда убивают тело, подмену реальной личности, освобождается внутренняя сущность. Подобная трактовка весьма близка к тексту Евангелия от Иуды.

Обратите внимание, что и здесь Иисус представлен смеющимся. Его смех направлен против невежества этого мира, который считает, что знает Иисуса. Но те в этом мире, кто знал его «во плоти», не знают о нем ничего — равно как и ученики в Евангелии от Иуды, над которыми Иисус смеется, когда они заявляют, что он является сыном того Бога, который создал этот мир.

Полемика с представителями ортодоксальной церкви

Можно добавить еще несколько слов о смехе Иисуса. В Евангелии от Иуды и в обоих трактатах Наг-Хаммади, о которых я уже упоминал, во Втором трактате великого Сифа и в Коптском апокалипсисе Петра, Иисус смеется над теми, кто его не понимает. При этом меньше всего его понимают даже илимские легионеры, пытающиеся его распять, а собственные последователи, которые полагают, что хорошо знают его. Во время написания данных текстов считалось, что лучше всего знают Христа представители ортодоксального христианства. Но в соответствии с гностическими текстами эти христиане пребывают в серьезном заблуждении. Они перепутали внешнее обличье Иисуса с его внутренней реальностью.

Этот момент наиболее очевиден в Коптском апокалипсисе Петра. Спаситель начинает разговор с Петром со следующих слов:

Я говорил тебе, что они слепы и глухи. Теперь же послушай то, что будет сказано тебе в тайне, и сохрани это. Не рассказывай этого сынам века сего. Ведь они будут поносить тебя в этом веке… Но когда узнают, будут тебя прославлять. (Апокалипсис Петра, 73)

Так же как и Иуде придется пережить тяжелое решение в Евангелии от Иуды, так и на Петра будут гонения в соответствии с Апокалипсисом, названным его именем. Однако Иуда в первом тексте и Петр во втором находятся на стороне знания; и им будут открыты великие тайны; и они превзойдут всех остальных. Ведь остальные «неразумные» (Апокалипсис Петра, 74).

Коптский апокалипсис Петра дает нам следующее объяснение того, что не в силах понять невежественные. Они думают, что смерть Иисуса привела к спасению: «И они прославляют людей, которые распространяют ложь, те, которые будут после тебя [то есть представителей ортодоксальных церквей. И они будут привержены имени мертвеца, думая, что они очистятся [то есть они думают, что спасительной является смерть Иисуса». Впоследствии нам сообщают, что эти лживые лидеры — не кто иные, как епископ и дьяконы. Но они не могут быть источником живого учения истины: «Они — лишь каналы безводные».

Мы видели, что в Евангелии от Иуды представители ортодоксальных церквей подвергались критике за их неверное представление о Христе. В данном случае Евангелие от Иуды составляет часть традиции, известной из двух других (несифианских) гностических текстов, найденных в Наг-Хаммади.