«Не даёт храмы закрывать, упрямый, не подчиняется!»
«Не даёт храмы закрывать, упрямый, не подчиняется!»
Началась приходская жизнь священника, полная нападок невидимого врага — нападок и внутри, и снаружи. Духовная настроенность отца Вадима, его ревностное служение не нравились советским властям, поэтому батюшку то и дело переводили с прихода на приход.
В городе Переславле батюшка сумел приобрести свой домик, но и с этим приходом вскоре пришлось расстаться.
А семья росла, матушка поочерёдно рожала то дочку, то сына, так что через двенадцать лет в школу ходило уже трое детей, а младшая Лена сидела пока дома. Тут наступили тяжёлые «хрущёвские» времена, когда вновь стали закрывать открытые в войну храмы. Местные власти пришли к старосте храма, в котором служил отец Вадим. Председатель сельсовета велел писать заявление, что церковь бедна, содержать себя не может, поэтому просит её упразднить. Но священник и старик-староста твёрдо отвечали, что это ложь, что народ любит храм, усердно его посещает и средств на содержание его хватает. Тогда священника обложили огромными налогами, надеясь, что он испугается этой суммы и уйдёт с прихода. Но староста поддержал отца Вадима:
— Не робей, батюшка, держись, заплатить налог мы тебе поможем.
Заплатили. Власти не унялись, прислали ещё больший, добавочный налог. Опять и его оплатили. В третий раз прислали огромный налог. Тогда староста сказал:
— Денег больше у нас нет. Но храм закрывать не дадим. Приехала комиссия и описала все имущество, которое было в сторожке, где жил священник с семьёй. Была весна. Описали даже детские шубки, одежду с малышей и взрослых — в общем, все, что можно было взять и увезти. Подали три телеги и увезли все вещи в сельмаг (так назывался магазин на селе). Каково же было матушке видеть, как грабительски забирают их имущество, без которого они стали как нищие! Но семья не пала духом, решила все перетерпеть и храм отстоять. Господь укрепил детей Своих, Он и не оставил их.
Умный староста храма договорился с заведующим сельмага сложить (временно) все вещи семьи Неведомых на склад, в сарай. Вещи не выложили на прилавок в продажу населению, но держали три месяца на складе. Ведь все работники сельмага были на стороне священника и жалели ограбленную семью. Каждый месяц делали переоценку вещам, убавляя сильно их стоимость якобы для того, чтобы население могло их купить. Так по документам через три месяца цена на все отобранные у священника вещи упала и превратилась в ничтожную сумму. Староста дал матушке деньги и три подводы со словами:
— Идите, дорогие наши, выкупайте сами свою одежду и прочее, привозите обратно домой. Ничто там не пропало, к зиме снова оденете детей.
Однако каково же было матушке пережить это лето, зная, что все тёплое у них конфисковано. Но Бог помиловал. Храм продолжал действовать, а власти не успокоились. Они пришли и сказали отцу Вадиму:
— Мы по развёрстке должны были закрыть в области двенадцать храмов. Одиннадцать закрыли, а ты один свой отстоял, не даёшь нам план выполнить. Уполномоченный по делам Церкви снимет тебя с регистрации, не даст тебе служить!
Отец Вадим ответил:
— Тогда я не пущу своих детей в школу. Пусть дома неучами сидят все трое.
А в те годы строго следили, чтобы все дети посещали школу.
— Нет, дети должны учиться, — заявили власти.
— Что же, я их голодными буду в школу провожать? Детей у нас четверо, их кормить надо. А где же я возьму деньги, если служить не смогу? Я в советские годы выучился и должен служить по специальности.
На некоторое время отца Вадима оставили в покое, и он продолжал служить. Но уполномоченный все же направил через два года отца Вадима в город Ярославль. И там отец Вадим продолжал отстаивать соборный храм, в котором служил. Он научил прихожан, как надо действовать, к кому обращаться в Москве и т. п.
Советские власти, недовольные непокорным священником, обратились в духовную семинарию Загорска: «Кого вы выпустили? Не даёт храмы закрывать, упрямый, не подчиняется!»
Отца Вадима вызвало его духовное начальство:
— Никому ты не можешь угодить, сколько приходов сменил! Не дадут тебе служить! Знаешь, надо, чтобы про тебя забыли. Поучись ещё у нас в академии года два-три, а там видно будет.
Пришлось отцу Вадиму забирать свою семью и возвращаться в Загорск. Жить на стипендию было невозможно, поэтому матушка занялась сельским хозяйством. Её тётка уже умерла и завещала ей домик с огородом. Завели коз, поставили ульи, питались своими овощами. В общем, не унывали. Отец Вадим всегда с благодарностью вспоминал своих семинарских друзей, которые не оставляли его без поддержки. А те, пойдя по монашескому пути, были уже архиереями и, не имея семей, не нуждались.
Наконец архиерей, управляющий церквями Москвы, вызвал отца Вадима и предложил ему богатый приход в центре города. То был храм Иоанна Воина на Якиманке, который никогда не закрывался. Владыка думал, что священник обрадуется, но тот смиренно ответил:
— Надо матушку спросить, что она скажет.
На следующий день отец Вадим приехал и сказал:
— У нас дети, им молоко нужно. Матушка сказала, что в центре Москвы ей коз пасти негде будет.
От досады архиерей крякнул:
— Я тебе лучший, богатейший приход даю, а ты о козах думаешь!
Вскоре Владыка подыскал отцу Вадиму приход в Московской области, но среди лесов и полей. Семья Неведомых переехала в церковную сторожку в село Ванилово под Егорьевском. Там трава кругом была выше человеческого роста, было, где коз пасти, огород сажать, пчёл держать. Но до школы было так далеко, что дети сильно уставали и не могли в морозы и непогоду посещать школу. Промучилась там семья года два, снова послала смиренного отца в Патриархию.
— Все бы хорошо, Ваше Преосвященство, — сказал отец Вадим, — да детям не под силу за четыре километра в школу ходить.
— Так тебе надо такой приход, чтоб и трава для коз была, и огород рядом был бы, и школа недалеко, и сторожка большая была бы? Вас ведь шесть человек с детьми-то!
И архиерей не нашёл ничего лучшего, как направить отца Вадима в село Гребнево.
Тут мы с этой семьёй и познакомились, и духовно породнились — покумились. За шесть лет у священника семья увеличилась ещё на двоих детей.
Господь помог батюшке с матушкой вырастить как дочек, так и сыновей, трое из которых уже в священном сане. А девочки вышли замуж за семинаристов, все трое тоже стали матушками.
Сейчас в семьях растут уже внуки. Все они горячо верующие, все живут между собой в любви и согласии, хотя и разъехались по необъятным краям нашей великой Родины, служат и за границей.
Вот какой богатый духовный урожай предвидел наш всеведущий Господь, когда призвал на служение Себе из глухого села кроткого, худенького, оборванного мальчика, грузившего уголь на паровозы всю долгую Великую войну.