Монашеский обычай

Жил, а может быть, и по сей день живёт на Святой горе юродивый старец Анфим. Годами бродил он из монастыря в монастырь, из кельи в келью; обуви не носил, пел невпопад византийские гимны и беспрестанно молился Богу. Никто не подозревал, что этот старец видит то, чего не видят другие. В общем, что вам, православным, объяснять – старец Анфим был обычным святогорским юродивым.

И вот однажды ночевал он на вершине Святой горы в храме Преображения Господня. Прошло уже три часа после захода солнца – в это время монахи в большинстве своём прекращают молиться, и демоны становятся намного смелее. Выйдя из храма, старец вдруг услышал какой-то шум, доносившийся со стороны малого Афона. И увидел Анфим духовным зрением, что на Антиафоне дьявол созвал бесов на совет.

Воссев на огромный трон из костей, украшенный черными черепами, он спросил, хорошо ли нечистые духи искушают подвижников благочестия. Бесы, перебивая друг друга, принялись описывать свои подвиги. Один чертёнок похвалялся, что заставил некоего смиренного уравновешенного старца выругаться на паломника. Другой поведал, что поссорил двух старых друзей-пустынников (Анфим знал этих пустынников и воскорбел об их ссоре).

Наконец, дьявол ударил большой костью по медному котлу, призывая подчинённых к вниманию.

– Так, а теперь заткнитесь все и слушайте меня! Кто-нибудь из вас знает послушника Василия из Ватопеда? Этот монах вызывает у меня серьёзные опасения. Чувствую я, из него может получиться великий старец. Кто-нибудь из вас, льстецов и лгунов, подобрал к нему ключ? Отвечайте!

Бесы снова наперебой завопили, что, мол, на редкость послушливый и добродетельный этот Василий; что старшим братьям не перечит, а с младшими – милосерден и ласков; что молится много, а ест мало. И сколько ни пытались его искушать, этот монах всегда отражает самые хитрые их козни постом и молитвой.

И вдруг один бесёнок выкрикнул, что, мол, знает он слабое место Василия. Дьявол рявкнул:

– Всем заткнуться! А этот пусть говорит!

Вмиг наступила тишина. Тогда бес взобрался на камень, словно на трибуну, и сказал:

– Василий во всём безупречен, но есть у него одна сердечная страсть – девушка по имени Эвридики. Я нащупал эту брешь, когда проверял его прошлое. Оказывается, он дружен с нею с самого детства, даже был влюблён в неё, и та отвечала ему взаимностью. После того, как Василий поступил в число послушников Ватопеда, Эвридики, скорбя о своей любви, не стала выбирать других женихов, а пошла в женский монастырь, что на острове близ Афона.

Бесёнок сделал паузу, явно упиваясь уделённым ему вниманием.

– И что дальше? – Дьявол грозно нахмурил брови.

– Владыка мой, – продолжил бес торжественно, – я возбудил в них обоих тоску друг к другу, и они начали переписываться, вспоминая своё детство с большой теплотой и любовью.

Дьявол довольно захохотал и даже прижал к себе бесёнка в порыве чувств. Затем он обвёл грозным взглядом толпу поникших демонов.

– Вот как надо искать изъяны в обороне воинов Христовых, вот как надо проверять их на вшивость…

Часам к шести демоническая планёрка закончилась, и Анфим, увидев пролетающего мимо бесёнка, того самого, что был поставлен в пример другим демонам, схватил его за хвост.

– Ой, Анфим, отпусти меня! – заверещал бес от страха. – Только не бей, Анфимушка, отпусти!

– Да не собираюсь я тебя бить, лукавый, – ответил старец. – Скажи мне только, ты ведь, я слышал, похвалялся, что собьёшь с пути ватопедского послушника Василия…

– Да не хвалился я вовсе…

– Не перебивай меня, успокойся наконец и послушай! Я хочу помочь тебе ввергнуть этого послушника в блуд.

– Ты? – Физиономия беса вытянулась от изумления. – С чего это тебе помогать мне, Анфим, ведь ты на Святой горе наш враг номер один?

– Так-то оно так, да вот подрастёт Василий, глядишь, стану врагом номер два.

– А-а-а! – протянул бесёнок, расплывшись в довольной улыбке. – Не хочешь быть вторым, верно? Я подозревал, что вы такие же, как мы, только гордости у вас побольше, потому и пытаетесь стать святыми.

– Считай, что ты меня раскусил, – сказал Анфим, – но не вздумай кому-нибудь рассказать об этом, а то шкуру с тебя спущу.

– Замётано… Ну и как ты мне поможешь в этом деле?

– Слушай меня внимательно. Тебе нужно организовать недельную паломническую поездку по святым местам Греции…

– А это так необходимо? – скривился бес.

– Не перебивай! Внуши Эвридики пригласить Василия в эту поездку, а тому – обмануть игумена, выдумав причину, по которой он якобы должен на время оставить монастырь. После этого послушническая благодать отступит от Василия, и ты сможешь возжечь в них огонь настоящей страсти.

– Толково придумано!

– Я в твоей похвале не нуждаюсь, дух нечистый! Скажи лучше, сможешь ли ты побыстрей провернуть это дело?

– Да за неделю запросто!

– Ну тогда лети, – усмехнулся Анфим и, раскрутив бесёнка за хвост, запустил его, как пращу, в небо. Бес несколько раз перекувырнулся в воздухе, брякнувшись головой о стену храма Преображения, заверещал от боли и, проклиная подвижника, скрылся в ночи.

Через неделю юродивый оправился в Ватопед и отыскал там Василия. Послушник низко поклонился подвижнику и попросил его святых молитв.

– Послушай, Василий. – Анфим взял послушника за руку. – Один монах сказал мне, что ты собираешься на неделю в Грецию, в паломническую поездку. Не делай этого, брат, останься на горе. Ты ещё молод и можешь подвергнуться дьявольскому искушению. Прислушайся к мнению старика, не надо ездить.

Василий вспыхнул.

– Я уважаю вас, отец Анфим, но вы не мой духовник, поэтому вмешиваться в мою жизнь не имеете права. У меня есть благословение игумена, и я поеду.

– А про Эвридики ты тоже сказал игумену?

Василий зарделся ещё больше.

– Я уверен, что Матерь Божья благоволит моему решению, и чтобы разрешить этот вопрос, я прямо сейчас, на ваших глазах, брошу жребий.

Василий взял две бумажки и написал на одной «Богородица благоволит», а на другой – «Богородица не благоволит».

– Сейчас вы, отец Анфим, убедитесь, что эта поездка – по Божьей воле. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Вытащите жребий сами. – Он опустил обе бумажки в свою капу и потряс её. – Вытаскивайте, отец Анфим!

Юродивый, не колеблясь, достал одну из бумажек и, даже не взглянув на неё, протянул жребий молодому послушнику. Тот поднёс бумажку к глазам и тяжело вздохнул.

– Да, отче, вы были правы, Пресвятая действительно не желает этой поездки. – Он снова вздохнул. – Но пути назад уже нет, я пообещал участвовать в ней и даже взял благословение отца игумена… Думаю, Матерь Божья всё поймёт.

Анфим улыбнулся.

– А ты лучше не думай, Василий. Матерь Божья, конечно, всё поймёт. Просто выполни волю Божьей Матери и обрящешь благодать Святого Духа. А если нарушишь Её волю, можешь подвергнуться большому искушению и даже впасть в смертный грех. Правда, и разбитую чашку можно склеить, но сможет ли она после этого выдержать кипяток?

Василий поклонился юродивому.

– Простите, отче, я не могу больше с вами говорить, мне пора на послушание.

– Ну что ж, Василий… Да укрепит тебя Господь Бог.

Неделю спустя юродивый вновь ночевал в храме Преображения Господня. И вновь он почувствовал, что на Антиафоне собрались вражеские ополчения. Дьявол, как и в прошлый раз, стал расспрашивать демонов, что «хорошего» было сделано за это время. Наконец, пришел черёд и того бесёнка, что намеревался усилить сердечную страсть Василия и Эвридики.

Дьявол грозно смотрел на него.

– Ну и что ты, демон, сделал с Василием? – Он обвёл злым взглядом собрание. – Расскажи-ка нам, герой!

Демон вновь вскарабкался на валун.

– Князь воздушных сил и лукавейшие демоны! – важно провозгласил он. – Дело моё завершилось успехом! Я вверг надежду афонского монашества, оказавшегося обычным хлюпиком, в блуд! И теперь он долго будет зализывать раны…

– Зализывать раны, говоришь? – дьявол неожиданно рассвирепел. – Отправить этого недоумка в ад, лет на сто! – Он грозно посмотрел на демонов, на мордах которых отобразились недоумение и страх. – Вы что, олухи, не знаете, что у монахов есть особый обычай, благодаря которому они даже свои грехи превращают в кирпичи, складывая из них лестницу в небо?! Если бы Василий просто вёл переписку с Эвридики и обменивался бы с ней подарками, считая, что питает к ней «братские» чувства, их отношения вменились бы в блуд перед Богом. А теперь посмотрите на этого Василия: он и был смиренным, а стал в два раза смиренней, теперь он и шагу не ступит без благословения. Вдобавок он дал обет читать каждый день акафист Иисусу Сладчайшему, а это ещё более усилит и без того крепкий молитвенный щит Афона. А как он плачет перед Матерью Божьей! Его слёзы, словно расплавленное олово, обжигают меня! Как же теперь с ним бороться?! А? Вы же лукавые духи, так оправдывайте своё прозвание делами! Мне нужно, чтобы вы наконец поняли – нам нужно быть более дальновидными…

Анфим, выслушав дьявольскую проповедь, улыбнулся и в тысячный раз запел акафист Пресвятой Богоро– дице…

Эту историю рассказал мне сам юродивый схимонах Анфим. Хоть большинство святогорцев и крутили пальцами у виска при виде этого необычного схимника, я часто беседовал с ним и каждый раз получал на редкость вразумительные ответы на свои сомнения. Однажды мы заговорили о коварстве дьявола, и тогда Анфим и поведал мне эту историю, попросив, покуда он жив, никому её не пересказывать.

Честно сказать, я не уверен, жив ли он, но уже года два никто из святогорцев его не видел, и на свой страх и риск я передаю эту историю.

Когда я спросил отца Анфима, как я могу отблагодарить его за столь поучительный рассказ, он попросил бросить в него грязью. А когда я отказался выполнить его чудную просьбу, он сам запустил в меня большим комком глины, а затем, не попрощавшись, ушёл, оставив меня оттирать грязь с полы своего подрясника.