VIII. Заключение

После исторического разбора раннехристианских сказаний о «богоматери», представлений о ней, ее реликвий и праздников, скажем теперь несколько слов вообще о корнях и значении ее культа.

Культ этот, с одной стороны, восходит своими корнями в многобожие идей «языческой» древности. Мы видели уже, что в целом ряде стран античного мира, где зародилось и развивалось раннее христианство: в Египте, Ассиро-Вавилонии, Финикии, Фригии и Палестине, — всюду имелись более или менее развитые религиозные системы, в которых видное место принадлежало определенным женским божествам— девственным богоматерям — возлюбленным многоименного растительного «умирающего и воскресающего» спасителя. Последние отражали собой былой матриархальный уклад, были связаны с сельским хозяйством, земледелием, считались его небесными покровительницами, подательницами урожая, как и вообще всяческого благополучия и благосостояния населения.

Первоначальная еврейская религия, связанная с патриархальным укладом евреев-скотоводов, соответствующего женского божества не имела и выдвигала на первое место «бога-отца», могущественного и грозного властелина. При переселении в Ханаан и переходе здесь на земледелие, религиозная жизнь евреев подвергалась изменениям: с одной стороны, религия пастушеского Ягве впитала в себя целый ряд элементов местной, ханаанской земледельческой религии, в том числе — и культ главного женского божества последней. С другой, — культ этого божества продолжал существовать там параллельно с поклонением Ягве, рядом с ним, таясь или открыто выступая наружу в среде простого народа, крестьянства. Божество этого носило имя Марии или именовалось просто «царицей небесной».

Около начала христианской эры культ Марии, подавляемый казенным жреческим юдаизмом, ожил и процветал в еврейских гностических сектах, чтивших Иисуса — юдаизованный образ многоименного растительного «спасителя» и сливших его с образом мессии-христа. Христианство, выливаясь из гностицизма, в числе прочего, вынесло оттуда и культ богини Марии. Первоначально, пока оно ютилось только в небольших городских общинах, в условиях городской жизни, культ этот особо большой роли не играл, выпукло не выпячивался. Картина изменилась, когда христианство вышло из тесного круга тайных замкнутых общин и начало свое победное шествие по греко-римскому миру. Здесь оно, в погоне за властью, за возможно большим количеством сторонников, приверженцев, применяясь к местным социальным условиям, приспосабливало свое учение и культ к местным верованиям, обрядам, божествам или просто поглощало, воспринимало их в себя и перерабатывало.

В этом процессе распространения, приспосабливания, поглощения и переработки христианство не могло не встретиться и встретилось с крепко связанным с сельским хозяйством и прочими сторонами социальной жизни культом многоименной богини-матери. Тогда произошло неизбежное: былая юдаизованная ханаанская разновидность последней, первохристианская Мария, слилась со слитным образом той богини, поглотила целиком ее «языческий» культ и превратилась в ту христианскую «богородицу» и «приснодеву», которую мы видели в многоразличных евангелиях и позднейшей древне-христианской литературе и которая поныне чтится в таком виде миллионами верующих.

Таковы одни корни христианского культа «богоматери» — Марии. Другие корни его восходят к аскетизму и связаны с ним. Раннее христианство, а позднее и особенно — католическая церковь, пытались в лице Марии создать свой идеал женщины, идеал «мадонны», женщины, которая, став даже матерью, не потеряла своей невинности и девственного неведения. Идеал этот носит ярко-выраженный аскетический характер и является продуктом того общественного строя, где женщина занимала приниженное, зависимое положение.

Аскетизм во всех его видах служил христианской церкви могущественным средством для овладения душами верующих, для подчинения их воле централизованного церковного аппарата, для сосредоточения власти и материальных богатств в руках церковной иерархии. Идеал мадонны, матери-девственницы, а также связанное с ним рыцарское служение даме и призваны были воспитывать верующих в аскетическом духе, напоминать им об их долге подавлять свою «грешную плоть во имя бесплотной любви к небесному идеалу женщины, к мадонне, или к земному ее идеалу — даме».

Нечего и говорить, что религиозный идеал прикрывал здесь очень неприглядную житейскую практику. По утверждению одного исследователя, никогда не насиловалось так много женщин и девушек, как именно в эпоху рыцарства, в эпоху расцвета культа мадонны. Идеал мадонны был и остается направленным в первую голову к женщине. Он призван был воспитывать в ней взгляд на половую жизнь, как на что-то нечистое, греховное. Он должен был из того ограничения половой свободы, которое мужчина не признавал для себя, а считал обязательным только для женщины, сделать закон совести, — под требования юридического и бытового характера подвести базу религиозного и эстетического убеждения.

Что же касается значения культа и образа «богоматери», то оно на всем протяжении христианства было и остается чисто отрицательным, вредным. Благодаря насаждаемой, пропагандируемой и превозносимой рясниками мнимодействительной вере в приснодеву Марию и ее неустанную небесную помощь, у широких трудовых масс ослабляется уверенность в своих собственных силах, подрывается энергия в борьбе за улучшение своего экономического и прочего положения, прививается рабская психология с возложением всех надежд на милость и благосклонность небесной «хозяйки», владычицы, «царицы небесной».

Особенно вредно все это действует в нашем сельском, крестьянском быту. Рясники систематически прививают нашему крестьянству мысль, что его хозяйственное благополучие зависит не от перехода на новые формы землепользования, не от коллективизации хозяйства, не от его машинизации, химизации и т. д., а исключительно и только от небесной помощи свыше, от небесной покровительницы сельского хозяйства — Марии. Таким образом, с помощью культа и образа мнимой богоматери рясниками и их присными срывается у нас или, по крайней мере, тормозится новое хозяйственное строительство в деревне.

Кроме этого, такой же подрыв испытывает на себе в деревне медицина: насаждаемая рясниками вера в небесную помощь Марии при болезнях, подкрепляемая к тому же ими сказками о многоразличных «чудесах» здесь от молитв к богоматери, ее икон, мощей, тормозит проникновение в крестьянские толщи правильных, научных медицинских знаний, отвращает крестьян от врачебной помощи и тем поддерживает ненормально-большую заболеваемость и смертность населения. Последние особенно усиливаются у нас в дни, связанные с церковными праздниками вообще, богородичными — в частности, когда наблюдается дикий праздничный разгул с пьянством, хулиганством, поножовщиной и понижается общий культурный уровень масс.

Было бы трудно перечислить весь тот вред, который приносит темным верующим трудовым массам церковный культ «богоматери» и «приснодевы» Марии. Коротко говоря, культ этот является частью той сложной, хитроумной религиозной машины, при помощи которой рясники со своими союзниками — другими паразитами веками одурачивали, угнетали и эксплоатировали трудовые массы. Отсюда — одна из неотложных задах, стоящая пред этими массами: как можно скорее отбросить от себя многовековое орудие угнетения и эксплоатации — религию вообще, культ вымышленной, мифической «богородицы» — в одну из первых очередей.