О внешнем поведении

О внешнем поведении

О хранении уст. — Как слово есть выражение мысли, чувства, желания, так и, наоборот, слово порождает мысль, чувство, желание, придает им силу, существенность. Слово назидательное порождает и мысли добрые, а слово гнилое порождает и мысли худые. А при невнимательном говоре сколько может вылететь из наших уст слов гнилых, соблазнительных, вредных и для нашего сердца, и для других. При многословии не миновать греха (Притч. 10, 19). А кто хранит уста свои, тот бережет душу свою, говорит Премудрый (Притч. 13, 3). Как от частого отворения дверей бани скоро выходит жар, так и через многословие уменьшается горячность сердечных чувств, охлаждается ревность к подвигам благочестия, рассеиваются мысли, собранные долгим молчанием, внимание к себе ослабевает. После продолжительного празднословия всегда чувствуется какая-то пустота в душе, а может быть, и уязвление, смущение совести по причине сказанных слов лишних, суетных, даже гнилых, соблазнительных.

Блаженный Диадох говорит, что многословие рассеивает ум и предает бесу уныния[27]. Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает языка своего, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие, говорит апостол (Иак. 1, 26). Потому надобно быть осторожным в словах, прежде слов надобно подумать, кому, что и как сказать; от легкомысленного празднословия, особенно от шуток, острот и смеха, надобно вовсе воздерживаться, а говорить по требованию нужды только полезное или по крайней мере приличное. Если за всякое даже праздное слово, которое говорят люди, отдадут Богу отчет в день суда, то тем строже будет осуждение за слово лживое, гордое, бранное, гнилое. Потому древние подвижники нередко налагали на себя обет молчания на продолжительное время, а иногда на целую жизнь.

Об одежде и скромном положении всего тела. — Потеряв одежду первобытной невинности, мы теперь имеем нужду во внешних покровах. Но что павшему человеку дано в наказание, то теперь мы часто обращаем в повод ко греху. Поэтому если хотим преуспевать в добродетели, надобно соблюдать осторожность и в одежде, чтобы не погрешить или других не ввести в грех. Что касается до материи и формы, то приличие одежды зависит от многих обстоятельств, именно: от пола, возраста, состояния и достоинства внешнего. Во всяком случае в одежде не должно дозволять себе пышности, легкомысленного щегольства; но и неопрятности не надобно допускать, а лучше по требованию благоразумия сообразоваться с одеждой большинства более степенных людей равного с нами звания и состояния. Хотя одежда не делает монахом, однако служит вывеской душевных расположений и при первом взгляде показывает, каков человек. Хотя отступающие от правил умеренности и скромности в одежде утверждают, что ничего худого не имеют в намерении, можно спросить их, что доброго вы намерены тем показать? Разве не знаете, что диавол всегда имеет худое намерение в этом случае? Равно и положение всего тела во всех движениях должно быть таково, чтобы было живым отображением благочестивого настроения духа, благонравия, степенности, скромности. Не должно показывать в себе ничего такого, что могло бы соблазнять смотрящих на нас; не должно быть угрюмости или бесстыдства во взорах, грубости, строптивости, наглости в словах, легкомысленности, неприличия во всех минах; особенно нескромный смех противен духу благочестия. Скромность и кротость ваша да будет известна всем человекам, говорит апостол (Флп. 4, 5).

Об удалении от худых сообществ. — Как частое обращение с людьми, искренно расположенными к благочестию, сильно возбуждает и укрепляет в нас ревность к добродетели, так, напротив, нет ничего гибельнее, как входить в частое общение с людьми, не имеющими расположения к благочестию, честности в нравах, и дозволять себе вольное обращение с порочными. Ибо кроме того, что дух наш неприметно мало-помалу пропитывается превратными мыслями и чувствами нечестивых, самое даже видение их вредно, потому что от примера их самые пороки их становятся привычными для нас, со временем легко усваиваются нами, чувство благочестия более и более притупляется и вовсе хладеет ревность к добродетели. Поэтому частое фамильярное обращение с нечестивыми заставляет предполагать души подобные или делает подобными тем, с кем кто любит часто обращаться. Кто обращается с мудрыми, тот будет мудр, а кто любит дружиться с глупым (нечестивым), тот сокрушится (см. Притч. 13, 21). Надобно удаляться общительности не только с людьми явно порочными, отвергающими всякую заботу о благочестии, но и с такими, которые показывают холодность к благочестию, дышат духом мира и такие пороки прикрывают видом вежливого обращения, потому что примером их мы сами легко увлекаемся, можем допускать то, что видим их делающими. Апостол говорит: Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы (1Кор. 15, 33).

Потому в выборе людей, с которыми хотим обращаться, и особенно в выборе друзей, всегда надобно иметь большую осмотрительность. Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: «иди с нами… жребий твой ты будешь бросать вместе с нами… кошелек один будет у всех нас»… не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу (Притч. 1, 10–16; см. также 1Кор. 5, 11; Мф. 18,8–9).