Средства к приобретению смирения

Средства к приобретению смирения

Смирение сколько важно, столько и трудно. По указанию святых отцов-подвижников, средства к приобретению его могут быть следующие. Для приобретения смирения полезно размышление о величии Божием и нашем ничтожестве. Бог есть все, а мы — тварь, ничто. Святые чем более приближаются к Богу познанием и чистотою жизни, говорит святой авва Дорофей, тем яснее усматривают величие совершенств Божиих, тем более видят себя грешными, при блеске славы Божией яснее усматривают свои недостатки, слабости, греховную нечистоту и смиряются[217].

Полезно размышление о всецелой зависимости нашей от Бога во всем. Мы все получили от Бога — и жизнь, и силы; без содействия благодати Божией мы не можем совершить ничего доброго. Не имея ничего собственного, мы не можем ничем превозноситься перед людьми (см. Деян. 17, 25–28; 4, 12; Флп. 2, 13; 2Кор. 3, 5; 1Кор. 4, 7). Внешними отличиями, каковы суть почетная должность, чин, богатство, знатность рода и т. п., нечего и превозноситься. Они составляют не существенную нашу собственность, а случайную принадлежность, на время даны Богом для службы обществу, для общей пользы. Как Бог дал их, так может и отнять за превозношение ими. Важнее дарования душевные, которые не могут быть отняты никем, кроме Бога, и составляют существенную принадлежность нашей духовной природы. Но и эти дарования суть дар Божий, а чужим (Божиим) даром хвалиться неразумно (см. 1Кор. 4, 7). Если царь, говорит святой Макарий Египетский, положит свое сокровище у какого-нибудь нищего, то принявший на сохранение не считает сего сокровища своей собственностью, но везде признается в своей нищете, не смея расточать чужого сокровища, потому что всегда рассуждает так: «Это сокровище у меня не только чужое, но еще положено ко мне сильным царем, и он, когда захочет, возьмет его у меня». Так и имеющие какие-нибудь дарования Божии должны быть смиренномудрыми, исповедовать нищету свою. Если нищий, приняв от царя вверенное ему сокровище и понадеявшись на это чужое сокровище, начинает превозноситься им как собственным богатством, и сердце его исполнится кичения, то царь берет у него свое сокровище, и имевший оное на сохранении остается таким же нищим, каким был прежде. Так, если и имеющие дарование от Бога превознесутся и станут надмеваться сердца их, то Господь отъемлет у них дары Свои, и они остаются такими же, какими были до принятия благодати от Господа[218].

К смирению приводит и частое рассмотрение наших недостатков, слабостей, грехов, которых у нас всегда бывает много. Содержи, говорит святой Исаак Сирин, в памяти бедность своего естества и скорость, с какой последуют в тебе изменения. Как сказал некто из святых старцев, когда приходит к тебе помысл гордости, говоря тебе: «Вспомни свои добродетели», — ты скажи: «Посмотри, старик, на свой блуд». Разумел же тот блуд, каким во время попущения бываешь искушаем в помыслах, что с каждым устрояет благодать или вводя нас в брань, или являя нам помощь, когда что для нас полезно[219]. Знай, что все это (обуревание помыслов) к смирению нашему навел на нас Промысел Божий, который о каждом из нас промышляет и устрояет, что кому полезно. А если превознесешься дарованиями его, оставит тебя, и совершенно падешь в том, в чем будешь искушаем одними помыслами. Знай, что устоять не твое и не добродетели твоей дело, — совершит же это благодать Божия. А ты плачь, проливай слезы и припадай к Богу при воспоминании о своих грехопадениях во время попущения, чтобы избавиться тебе этим и приобрести через то смирение. Истинное смирение есть порождение ведения, а истинное ведение есть порождение искушений[220]. Кто познал, что имеет нужду в помощи Божией, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце. Как скоро человек смирится, немедленно окружает его милость, и тогда сердце ощущает помощь Божию. Но никто не может ощутить немощь свою, если не будет попущено на него хотя малого искушения тем, что утомляет или тело, или душу. Потому-то Господь оставляет святым причины к смирению и сокрушению сердца в усердной молитве, чтобы любящие Его приближались к Нему посредством смирения. И нередко устрашает их страстями их естества и поползновениями нечистых помышлений, а часто укоризнами, оскорблениями и заушениями от людей, иногда же болезнями и недугами телесными, в другое время нищетой и скудостью необходимых потребностей, то мучительностью сильного страха, оставлением, явной бранью диавола, чем обыкновенно устрашает их, то разными страшными происшествиями. И все это бывает для того, чтобы иметь им причины к смирению и чтобы не впасть им в усыпление нерадения. Но говорю сие не в том смысле, будто бы человеку следует добровольно расслаблять себя нечистыми помыслами, чтобы памятование о них служило для него поводом к смирению, и будто бы он должен стараться впадать в другие искушения, но в том смысле, что следует ему в благом делании во всякое время трезвиться, чтобы, зная цель, с какой Бог попускает на нас мысленные искушения и внешние скорби — именно в наказание за гордость, для научения смирению — мы, видя свою немощь и нечистоту, смирялись и просили у Бога милости, помощи и избавления от искушений[221]. Есть много действий ума, которые могут доставить нам благий дар смирения, если не будем нерадеть о спасении своем, как то: воспоминание грехов, словом, делом и мыслью сделанных, и другое очень многое, споспешествующее смирению. Производит истинное смирение и то, когда кто-нибудь часто размышляет о добродетелях ближнего (великих подвижников) и другие естественные преимущества их в уме своем превозносит, и что имеет, сам сравнивает с тем, что они имеют. Когда таким образом ум видит свою бедность и сколько он отстоит от совершенства брата, человек начинает почитать себя землею и прахом, по всему низшим и худшим всех на земле разумных человеков[222].

Святой Иоанн Лествичник говорит, что путем к смирению и основанием, по определению приснопамятных отцов, служат труды телесные; а я присовокупляю послушание и правоту сердца, потому что они естественно противоположны самомнению. Крепость смирения и путь его, а не признаки, суть: нестяжательность, внутреннее странничество, утаение мудрости, простота речи, прошение милостыни, сокрытие благородства, устранение вольности в речах, удаление от себя многословия[223]. Для приобретения смирения полезны: послушание или подчинение воле и распоряжению духовного руководителя с отвержением своей воли и своего мудрования, простая жизнь, чуждая неги, чтение сказаний о высоких подвигах и добродетелях святых отцов, сокрушение сердца, рождающееся в подчинении, памятование грехопадений, осуждение себя за них перед Богом, самоукорение[224]. Преподобный Петр Дамаскин говорит, что смирение рождается от послушания, терпения находящих скорбей, нестяжания, нищеты, от страха Божия, познания себя, а познание себя происходит от искушений, именно от искушений и их терпения всякий бывает искусен и от этого познает свою немощь и Божию силу[225].

Святой авва Дорофей говорит, что смирение у святых естественно рождается в душе от исполнения заповедей Божиих[226]. Кто постоянно внимает себе, вникает в свое душевное состояние, тот скоро увидит, что как только он возьмется за дело Божие, враг еще крепче возьмется за него — станет посевать в нем разные помыслы, возбуждать страсти, а совне смущать его то обольщениями, то скорбями; и у человека не достанет ни благоразумия, ни сил не только сделать богоугодное дело, победить врага, преодолеть искушения, подавить в себе страсти, но даже и с помыслами своими не может совладеть сам собой без помощи Божией. Убедившись в своем бессилии и греховной нечистоте, человек невольно смиряется, с сокрушением сердца припадает к Богу, молясь о помощи. А путем к начальному смирению, говорит святой отец, служат и труды телесные, совершаемые благоразумно, и то, чтобы считать себя ниже всех (укорять, уничижать себя во всем) и постоянно молиться Богу[227]. Всякий, молящийся Богу: «Господи дай мне смирение», — должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его. Итак, когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен укорить себя, уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам себя смирял внутренно[228]