Глава 10

Глава 10

Прощайте, и прощены будете.

Луки 6:37

Калхаун Конли был крайне взволнован событиями вечера. Он любил свою кузину Элси и очень сожалел, что ее дети были так напуганы. Калхаун также глубоко уважал мистера Травиллу, и очень не хотел упасть в глазах этого джентльмена и своего кузена Хораса. Его так радушно принимали в Йоне и Оаксе (особенно в последнее время), но из-за этого неуместного происшествия он оказался в положении лжеца, и теперь вряд ли сможет рассчитывать на былое доверие.

Так размышлял Калхаун, сидя в одиночестве на веранде после отбытия экипажа из Йона. «Что мне делать?» — спрашивал он сам себя. — «Как мне вернуть их расположение?».

В этот момент перед ним появился Уолтер, который выглядел мрачным и злым.

— Должен сказать, Кал, что с твоей стороны было весьма скверно выпороть меня подобным образом, не рассказав сначала обо всем маме и тете Анне, и возможно, дедушке. Отдай мне эти проклятые маски и костюмы, чтобы я с Диком мог положить их на место до возвращения родителей.

— Конечно. Верни их на место как можно скорее. Лучше бы вы их вообще не трогали, — сказал Калхаун, вставая.

Направляясь быстрым шагом в детскую, он добавил:

— Мы должны подумать, что можно сделать для того, чтобы дети не проболтались, иначе, даже если вы положите эти балахоны на место, вам это не поможет.

— Ох, боюсь, у нас ничего не выйдет! — воскликнул Уолтер с чувством безысходности в голосе. — Один из них, непременно, сразу же проговорится. Но вот, наши уже возвращаются, — добавил он, услышав грохот колес на аллее.

— Уже нет смысла что-либо прятать, потому что через пять минут они все узнают.

— Да, сэр. У тебя и Дика будут большие проблемы, и поделом за те неприятности, которые вы доставили другим, — сказал Калхаун сердито, и схватил Уолтера за руку, увидев как тот намеревается сбежать. — Ну нет, сэр. Стой на месте и прими наказание как мужчина. Не прибавляй к прочим своим порокам еще и трусость.

Послышался топот маленьких ног, пробежавших через дом в направлении веранды. Экипаж подкатил к крыльцу, и хор детских голосов наперебой начал рассказывать о своем испуге и наказании виновников. По голосам дедушки и леди можно было судить об их отношению к случившемуся. Тон мистера Динсмора выражал удивление и негодование, Анна была исполнена ярости, а миссис Конли — холодной досады.

— Отвяжись! Они уже идут сюда, — кричал Уолтер, пытаясь вырваться, но неумолимый Калхаун, еще крепче сжав пальцы, потащил брата в детскую.

Там был Дик, который пытался открыть замок чулана перочинным ножом.

— Чем вы занимаетесь, сэр? Будьте любезны не причинять сегодня больше никаких убытков, — воскликнул Калхаун, хватая Дика свободной рукой.

— Тогда дай мне ключ! — крикнул Дик, тщетно пытаясь избавиться от крепкой хватки кузена.

Не успели еще эти слова сорваться с уст парня, как дверь широко распахнулась и в комнату быстро вошел мистер Динсмор со своими дочерьми. Следом за ними появилась стайка младший детей.

— Говоришь, дать тебе ключ? Скажи лучше, каким образом ты добрался до моего и как посмел воспользоваться им, юный негодяй! Вот тебе! Вот тебе! Держи его крепко, Кал, пока он не получит, что заслужил! — кричала миссис Джонсон, набрасываясь на своего сына в неистовой ярости и хлеща его изо всех сил по щекам.

— Оставь меня в покое! — орал Дик. — Это нечестно. Травилла меня уже едва не забил до полусмерти.

— Вот и прекрасно! Ты этого заслужил и не получишь от меня никакого сострадания — можешь быть уверен.

— И ты тоже участвовал в этом, Уолтер? — спросила миссис Конли ледяным тоном. — Кал, если ты считаешь, что он заслуживает больше, чем ты уже дал, то я разрешаю всыпать ему еще столько же.

— Где костюмы, причинившие столько ненужного беспокойства? — сурово спросил пожилой мистер Динсмор. — Калхаун, если у тебя есть ключ от этого чулана, и эти презренные балахоны лежат там, то немедленно предъяви их.

Юноша повиновался, в то время как Анна, крепко держа Дика, бросила на сестру немного испуганный взгляд, на который та ответила с холодным, высокомерным безразличием, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди.

Калхаун вытащил мерзкие балахоны и показал их мистеру Динсмору с выражением крайнего смятения на лице.

Дети закричали и бросились бежать.

— Тише! Они вам ничего не сделают, — сказал дедушка топая ногой. — Полагаю, эти наряды ку-клукс-клана — твои и Артура. Вы, несомненно, стали членами этой банды, добавил он, повернувшись к Калхауну. В этот момент в комнату вошел Артур, чтобы узнать причину этого необычного шума, и мистер Динсмор перевел свой гневный и презрительный взгляд с одного из своих старших внуков на другого.

Вспыхнув от слов и взгляда деда, Артур воскликнул с искренним негодованием:

— Я, сэр? Член ку-клукс-клана? Неужели я похож на полночного убийцу, который подкрадывается к своим беспомощным жертвам под покровом ночи в отвратительной маске? Нет, сэр! Как вы могли такое подумать обо мне? Что я сделал, чтобы заслужить подобное подозрение?

— Ничего, мой мальчик. Я беру свои слова обратно, — сказал пожилой джентльмен с мрачной улыбкой. — Это не похоже на тебя — тихого, книжного парня, который не имеет ничего общего с трусами и задирами. А ты, Калхаун?

— Это не мои костюмы, сэр, и мне отвратительна сама мысль о том, чтобы одеть один из них или принять участие в делах, о которых вы только что сказали.

— Правда. Я не республиканец и был горячим сторонником отделения, как и каждый южанин, но я — за открытую, честную борьбу с теми, кто является моим личным врагом или врагом моей страны. Мне претят коварные замыслы и нападения преобладающих по количеству трусов на слабых и беззащитных. Но если эти костюмы — не твои, тогда чьи они? И как они сюда попали?

— Я должен попросить вас не заставлять меня отвечать на этот вопрос, сэр, — ответил Каггхаун с почтением.

Его мать и тетя обменялись взглядами.

— Ага! — воскликнул мистер Динсмор, поворачиваясь к Анне, осененный внезапным воспоминанием. — По-моему, я слышал как ты говорила, что хотела бы иметь такое пугало. Говори. Они — твои?

— Нет, сэр, но мне не стыдно признать, что я помогала шить их, и, будь я мужчиной, то непременно одела бы один из них.

— Ты? Ты шила их? И кто же, скажи на милость, тебе помогал? Луиза?

— Да, сэр, именно Луиза, — ответила миссис Конли, распрямляясь во весь рост, — и она не более стыдится этого, чем ее сестра. И если бы Калхаун был почтительным сыном, он тоже охотно согласился бы одеть один из этих костюмов.

— Если бы вы были почтительными дочерьми, то никогда не занимались бы подобными делами в моем доме без моего ведома и согласия, — парировал мистер Динсмор. — И вот что я вам скажу, мадам Конли и Джонсон. Я вам не позволю ни шить эти балахоны, ни помогать полночным налетчикам или поощрять их.

Затем, повернувшись к одной из служанок, он приказал ей «вынести эту мерзость во двор и сжечь».

— Нет! — воскликнула Анна. — Ты понимаешь, что отдаешь приказ уничтожить чужое имущество?

— Мне все равно, — холодно ответил мистер Динсмор. — Они были тайно внесены в мой дом и потому конфискованы. Вынеси их, Фанни. Ты слышишь? Вынеси и сожги.

— Но сэр, что я скажу их владельцам, когда они потребуют вернуть свое имущество? — спросила Анна со сверкающими глазами.

— Отошли их ко мне, — ответил ей отец, выходя из комнаты, чтобы удостовериться в том, что его приказ надлежащим образом исполнен.

К этому моменту Калхаун и Артур уже выскользнули из детской. Дик собирался последовать их примеру, но мать опять схватила его за руку и на этот раз начала яростно трясти. Ей нужен был кто-то, на кого она могла бы излить переполняющий ее гнев.

— Ты, ты скверный, непослушный мальчишка! Я из тебя душу вытрясу! — шипела Анна сквозь сжатые зубы, комментируя свои действия. — Вы все испортили — Ты и Уолтер. К тому же, на следующей неделе ваш день рождения, и можешь быть уверен: из Йона для вас подарков не будет. Я надеялась, что мистер Травилла пришлет тебе красивый костюм, как он это сделал в прошлом году, но, конечно же, теперь ты ничего не получишь.

— Ну и пусть. Мне все равно, — пробормотал Дик. — Это ты виновата, что сделала этих уродов, — и, высвободившись внезапным рывком, он опрометью бросился вон из комнаты.

Дети и слуги сгрудились позади мистера Динсмора, наблюдая за большим костром, и после внезапного бегства Дика, в комнате не осталось никого, кроме леди.

— Это слишком скверно, слишком досадно, чтобы выдержать! — воскликнула Анна, разражаясь потоком гневных слез.

— Не надо принимать это все так близко к сердцу, — ответила ей сестра.

— Ты — настоящий айсберг, — огрызнулась Анна.

— Что ж, это должно объяснять, почему я не плачу из-за нашей неудачи. Наверное, мои слезы просто замерзли, — сказала в ответ миссис Конли с раздражающе спокойной улыбкой. — В любом деле можно найти положительную сторону. Мы можем поздравить себя с тем, что Фостер и Бойд не ожидают этих костюмов, но достали их где-то в другом месте.

Между Диком Персивалом и Уолтером Конли было два года разницы, но они родились в один и тот же день, и до их дня рождения оставалось менее недели.

— Слушай, Уол, какими же глупцами мы были, — отметил Дик, когда в тот вечер они готовились ко сну. — Как мы не вспомнили, что скоро наш день рождения? Конечно же, как сказала мама, на этот раз из Йона не будет никаких подарков.

— Да. Глаза б мои не видели тех ненавистных костюмов, — проворчал Уолтер. — Но что толку плакать о том, чего уже не вернуть.

— Это точно, и мы сделаем вид, что нас все этой не волнует. По крайней мере, моя мама будет недовольна, если узнает, что я переживаю из-за этих подарков, — и Дик, насвистывая веселую мелодию, стянул с себя ботинки и швырнул их в угол комнаты.

Примерно в то же время, Элси и ее муж сидели на веранде, разговаривая о том же, что и Дик с Уолтером. Тему затронул мистер Травилла. Они были огорчены тем, что в тот вечер их дети были так напуганы — особенно Ви, которая была особенно чувствительной — но все же надеялись, что происшедшее не будут иметь продолжительных последствий.

Элси только что вернулась со своей обычной встречи с детьми перед сном.

— Когда я уходила, они были намного более спокойными и умиротворенными, — сказала она. — Мы немного поговорили вместе о том, что Бог всегда наблюдает за нами, а также о Его всемогуществе, заботе и любви. Затем мы помолились о том, чтобы Он всегда хранил их.

Мистер Травилла, ничего не говоря, сжал руку жены. Помолчав несколько секунд, он отметил:

— Скоро день рождение Дика и Уолтера. Они несомненно заслуживают того, чтобы мы о них забыли, но что ты думаешь об этом?

— То же, что и мой благородный, великодушный муж, — ответила Элси, глядя в лицо мистеру Травилле с любящей, нежной улыбкой.

— Вот как? И что же это?

— Давай подарим им еще более ценные и желанные подарки, чем когда бы то ни было, и, таким образом, «соберем им на голову горящие уголья».

— И что же это будут за подарки?

— А что, на твой взгляд, было бы для них более желанным, чем пони для каждого?

— Да, ты несомненно права. Я завтра же постараюсь раздобыть две достойных особи.

Беседуя со своими детьми на следующее утро, Элси сказала им о том, что приближается день рождения Дика и Уолтера, и затем, напомнив о долге прощать и отвечать добром на зло, она спросила, кто из них хотел бы сделать своим кузенам какой-нибудь приятный подарок.

— Я сделаю, мама, — сказала маленькая Элси.

Эдди посмотрел на маму, а потом, опустив голову и густо покраснев, пробормотал:

— Я бы, скорее, выпорол их, как это сделал папа и Кал.

— И я, тоже! Они негодные мальчики! — воскликнула Ви, и от воспоминания о том ужасе, который она вместе с братьями и сестрами испытала из-за поведения кузенов, у нее на глаза навернулись слезы.

Мама объяснила детям, что долг их папы — защищать своих детей от несправедливости, и, именно поэтому, он выпорол Дика, но теперь он простил проказника и собирается ответить добром на зло, как этому учит нас Библия.

— И вы тоже должны простить их, дорогие, если хотите, чтобы Бог прощал вас, — сказала Элси в заключение, — потому что Иисус казал: «Если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших».

— Я просто не могу, мама. Я не могу любить их, — решительно заявил Эдди.

— Тогда проси Бога помочь тебе, сынок.

— Но мама, я не могу просить Его от всего сердца, потому что не хочу любить или прощать их.

— Мой мальчик может жить без Божьего прощения и любви Иисуса? — спросила Элси, привлекая сына к себе. — Ты ведь чувствуешь себя очень несчастным, когда папа или мама недовольны тобой. Ты можешь вынести неодобрение твоего небесного Отца?

— Не огорчайся так, мамочка. Я люблю тебя очень сильно, — сказал Эдди, обнимая маму за шею, вновь и вновь целуя ее.

— Я не могу быть счастливой до тех пор, пока мой дорогой сынок потворствует таким греховным чувствам, — сказала Элси, мягко гладя сына по голове. По ее щеке скатилась слеза.

— Мама, что я могу сделать?

— Постарайся не допускать дурных мыслей о кузенах, обращайся с ними со всей любезностью, на которую только способен, и проси Бога благословить их и помочь тебе любить их. И я хочу, чтобы моя маленькая Ви тоже так поступала, — добавила Элси, поворачиваясь к дочери.

— Мама, я буду. Я больше не скажу о них ничего плохого, — ответила Виолетта импульсивно. — И я подарю им самый хороший подарок, который только смогу купить за свои карманные деньги.

— Мама, я тоже должен подарить им что-то? — спросил Эдди.

— Нет, сынок, я не могу сказать, что ты должен. Реши сам, следует тебе сделать это или нет.

— Мама, они заставили меня ранить моего дорогого папу.

— Нет, Эдди, никто не может заставить нас поступить неправильно. Мы сами решаем, воспротивимся ли мы искушению или уступим ему.

— Мама, что же нам подарить? — спросили в один голос девочки.

— Обсудите это между собой, доченьки. Решите, сколько вы готовы потратить на них, и что вашим кузенам, вероятно, нравится больше всего. Я хочу, чтобы в тех ситуациях, когда это возможно, мои дети думали и принимали решения сами.

— Но мама, ты же подскажешь нам?

— Да, Ви, вы можете посоветоваться со мной и воспользоваться моим мнением.

В течение дня девочки провели несколько тайных совещаний и вечером пришли к своей маме, чтобы сообщить о принятом решении. Элси была готова выделить пять долларов, Ви — три, а в качестве подарков были выбраны книги, если мама одобрит и поможет им выбрать подходящие.

— Думаю, вы приняли разумное решение, — сказала мама, — и, поскольку сейчас слишком жарко для поездки в город, мы попросим папу отправить заказ на разные книги, а потом я вместе с ним помогу вам выбрать что-либо подходящее.

Наступил черед Эдди. Со времени утреннего разговора, он с мамой на тему подарков больше не говорил, но весь день был необычно тихим и задумчивым.

— Мама, — сказал он наконец, — я постарался простить их, и куплю два хлыста для верховой езды: один для Дика и один для Уола, если ты и папа позволите.

Элси с нежной улыбкой похвалила выбор сына, сказав, что была очень обрадована его решением.

Несмотря на решимость не переживать о разбившихся мечтах получить хорошие подарки, Дик и Уолтер встретили свой день рождения в угрюмом, недовольном расположении духа.

— Что толку вставать? — ворчал Дик. — Сегодня будет так же скучно, как в тот раз, когда нас отправили в Ковентри после тех неприятностей с малышами. Я думаю остаться в постели и притвориться, что заболел, чтобы попугать маму и отплатить ей за ее суровость.

— Тогда ты можешь заболеть по-настоящему, — ответил Уолтер. — Как бы там ни было, я встаю, — и он вывалился из кровати на пол. — Сегодня слишком жарко, чтобы лежать в постели. Тихо! По лестнице поднимается Помп, чтобы позвать нас. Что это такое, Помп? — спросил он после того, как слуга постучал в дверь и затем вошел в комнату с несколькими бумажными пакетами в руках.

— Я не знаю, господин Уол, — ответил Помп, улыбаясь во весь рот. — Это что-то из Йона, а остальное — внизу, для каждого из вас.

— Что? — спросил Дик, вскакивая и одним прыжком оказываясь рядом с Уолтером.

— Подарки ко дню рождения, сэр. Поздравляю вас, господин Уол и господин Дик, и надеюсь, вы больше никогда не наденете никаких костюмов ку-клукс-клана.

Но парни были слишком заняты, вскрывая пакеты и изучая их содержимое, чтобы услышать слова слуги или обратить на них внимание.

— Два хлыста! Шикарные! И четыре книги! — восклицал Уолтер. — А здесь записка.

— Дай я прочитаю, — сказал Дик. — Должен признать, Уол, мне определенно стыдно от того, что они подарили мне что-то после моих проказ.

— И мне тоже. Но что там написано?

— Это от Травиллы и кузины Элси, — сказал Дик, взглянув на подпись. — Я прочитаю вслух.

И он начал читать. Записка была очень доброй и веселой, без единого упоминания об их проступке. В ней были только поздравления с днем рождения, сказано, от кого какой подарок, а также отмечено, что самый большой из них — это общий подарок от всей семьи. В завершение записки было приглашение провести день в Йоне.

— Ох, мне еще больше стыдно, а тебе, Уол? — сказал Дик, сильно покраснев, откладывая записку.

— Да, в жизни никогда не чувствовал себя таким ничтожным. Подумать только! Эдди подарил нам эти шикарные хлысты, а девочки — эти чудные книги! Я почти хочу, чтобы они этого не делали.

— Но где самый большой подарок, о котором они говорят, что он от всей семьи?

— А это, наверное, то, о чем Помп сказал «остальное внизу». Идем быстрей вниз и посмотрим, что это.

Мальчики очень быстро оделись, потратив на этой удивительно мало времени, и сразу же побежали на веранду в нетерпении увидеть загадочный подарок.

Когда их взгляд упад на стоящих прямо перед крыльцом двух чудесных, оседланных пони, которых держал за уздечку слуга из Йона, мальчишеские сердца дико запрыгали от радости. Пожилой мистер Динсмор, Калхаун и Артур стояли рядом с подарком, изучая его и высказывая свое мнение. Они явно были в восторге.

— Ох, какая красота! — воскликнул Дик, подбегая к пони. — Чьи они, дядюшка Джо?

— Да, сэр, — ответил пожилой негр, снимая шляпу и кланяясь сначала Дику, а потом — Уолтеру. — Их послал сюда господин Травилла и миссис Элси для двух мальчиков примерно вашего возраста, которые больше никогда не будут пугать маленьких детей.

Парни, густо покраснев, молча опустили головы.

— Вы подходите под это описание? — спросил Калхаун с легкой насмешкой в голосе.

— Да, потому что мы больше никогда не будем никого пугать, — сказал Уолтер. — Но это слишком много. Они слишком добры! — тут его голос осекся, и он отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Это точно! — согласился Дик, не менее растроганный, чем его кузен.

— Вы этого не заслуживаете, — строго сказал их дедушка, — и я, наверное, отправлю этих пони обратно с просьбой предложить их в подарок не раньше, чем через год хорошего поведения с вашей стороны как искупление за прошлое.

— О, дедушка, ты же не сделаешь этого! Это слишком сурово! — воскликнул Дик умоляюще, поглаживая и похлопывая пони, который был к нему ближе всего. — Они такие красавцы.

— А я думал, вы постыдитесь принимать подобные подарки после того, что натворили, — сказал Артур.

— Нам действительно стыдно, но отправить их обратно — это еще хуже. Скажу вам, это ужасно грубо, — ответил Дик дедушке, глядя на него отчасти озорно, отчасти умоляюще.

Пожилой джентльмен невольно улыбнулся и, принимая во внимание раскаяние внуков за прошлые проступки и искренние обещания не допускать подобного в будущем, разрешил им принять эти щедрые подарки.

Дядюшка Джо объяснил, какой пони предназначается Дику, а какой Уолтеру, и, прыгнув в седло, парни пулей умчались прочь. Дедушка едва успел крикнуть им вдогонку, чтобы они вернулись через десять минут, если не хотят остаться без завтрака.