Глава 28
Глава 28
Природу буду познавать по тайным уголкам
В ущельях гор, в лугах, по скрытых в рощах ручейкам.
Смоллет
Мистер Динсмор прогуливался по передней веранде, наслаждаясь прохладным, свежим утренним воздухом, когда по холлу простучали маленькие ноги, и милый детский голосок окликнул:
— Доброе утро, дорогой дедушка.
— А, маленький дедушкин сверчок. Где ты была вчера вечером? — спросил мистер Динсмор, садясь и усаживая внучку себе на колени.
Он ласково называл Виолетту «сверчком» за то, что она всегда была такой радостной.
Милое личико вспыхнуло, но, обхватив дедушку за шею, Ви прошептала ему на ухо:
— Я была в маминой гардеробной, дедушка. Мама приказала мне оставаться там, потому что я не послушалась ее.
— Ах, мне жаль это слышать! Но, надеюсь, ты теперь всегда будешь послушной.
— Да, конечно, дедушка.
— Тебе разрешили поехать сегодня с нами?
— Да, дедушка. Мама говорит, что я уже была наказана вчера, и нет нужды наказывать меня за одно и то же дважды.
— Мама совершенно права, — сказал мистер Динсмор, — и дедушка очень рад, что она позволила тебе поехать с нами.
— Я думаю, что не заслуживаю этого, дедушка, но наша мама такая добрая.
— Да, это правда, дорогуша, и, надеюсь, ты всегда будешь для нее хорошей дочкой, — сказал дедушка, прижимая к своей щеке маленькое личико.
Мете не разрешили спуститься к завтраку. Увидев, что ее нет за столом и во время молитвы, Ви подошла к миссис Каррингтон с вопросом:
— Мета заболела, тетя Софи?
— Нет, дорогая, но она поступила с нами слишком плохо, и я сказала ей, что она должна оставаться весь день в своей комнате.
— И не поехать на пикник? О, пожалуйста, пустите ее, дорогая тетя!
Остальные дети присоединились к уговорам Ви, но тщетно, и Мета, рыдая, только могла наблюдать из своего окна за тем, как все садятся в лодки и, медленно скользя прочь по глади реки, исчезают из виду.
— Как скверно! — всхлипывала она, — Ужасно, ужасно скверно, что я должна сидеть здесь и учить нудные уроки в то время, как все остальные так чудесно проводят время!
Затем Мета с угрызениями совести вспомнила печальный взгляд мамы, когда та, пожелав ей спокойной ночи, сказала, что очень сожалеет, но должна оставить ее дома. Чтобы хоть как-то искупить свою вину, девочка с усердием принялась за свои уроки.
Погода была чудесной. Светило солнце, птицы наполняли воздух своим щебетаньем, а приятный ветерок танцевал в верхушках деревьев, покрывал воду рябью и играл с коричневыми локонами маленькой Элси, золотистыми — Ви и соломенно-желтыми — Дейзи.
Свежий, чистый воздух, забавные движения склонившихся над своими веслами гребцов, очаровательный пейзаж, который открывался взору на каждом изгибе реки — все это совместно создавало особо радостное настроение и вскоре как дети, так и взрослые пришли в самое веселое расположение духа. Они пели песни, отпускали шутки, рассказывали анекдоты — в общем, были очень счастливой компанией.
После двухчасовой гребли, в очередной раз свернув за мыс, они, наконец, увидели место своего назначения.
Лодки причалили, и компания вышла на берег. Слуги-мужчины шли следом, неся пледы, покрывала и несколько больших полных корзин с провизией.
Дети с радостными криками бегали взад-вперед. Мальчики катались по траве, а девочки собирали букеты красивых цветов, вплетали их в локоны и плели венки для своих шляпок.
— Проходите в особняк, леди и джентльмены. Господина и миссис сейчас нет дома, но они будут очень рады видеть вас, когда вернутся, — произнес совсем рядом приятный голос с негритянским выговором.
Все, кроме мистера Лилберна начали озираться в поисках того, кто это сказал, удивляясь, что никого не видят, а затем рассмеялись тому, как часто и с какой легкостью попадаются на удочку чревовещания.
— Думаю, мы примем приглашение, — сказал мистер Травилла, направляясь к дому.
Две леди предпочли остаться под раскидистым деревом на лужайке, но все остальные присоединились к мистеру Травилле в экскурсии по заброшенному особняку, который уже начал разрушаться.
Вздыхая об опустошениях войны, они поднялись по скрипящей лестнице, прошли по тихим коридорам, заглядывая в комнаты и выглядывая через разбитые окна на цветник, когда-то красивый и ухоженный, а сейчас — поросший сорняками.
Некоторые из комнат на первом этаже все еще были в довольно приличном состоянии, и в одной из них слугам было указано развести огонь в камине и приготовить чай и кофе.
Под несколькими деревьями, растущими всего лишь в нескольких метрах от дома, было разбросанно множество сухих веток. Быстро собрав несколько, слуги разожгли огонь, и вскоре он уже весело потрескивал, с ревом выбрасывая дым через широкий дымоход.
Выйдя из дома, который своей заброшенностью и ветхостью навевал только чувства печали и уныния, компания отправилась на прогулку по поместью, все еще красивому, невзирая на свое ужасно неухоженное состояние.
Имение было обширным, и старшие мальчики, которые пошли в противоположном направлении от родителей, вскоре оказались вне пределов видимости и слышимости по другую сторону дома.
Углубляясь все дальше, они вышли к потоку прозрачной воды, бегущему между высокими, поросшими травой берегами, над которым был переброшен маленький сельский мост.
— Давай перейдем на другую сторону, — сказал Герберт.
— Этот мост выглядит довольно крепким, а на том берегу очень красиво.
— Нет, нет! Это опасно, мальчики! Не надо этого делать! — воскликнул дядюшка Джо.
— Вот еще! Что ты об этом знаешь? — ответил Герберт, который всегда был очень уверен в своем мнении. — Если он нас не выдержит всех вместе, то определенно должен выдержать по одному. Что скажешь, Эд?
— Думаю, дядюшка Джо лучше знает, опасно это или нет, чем такие маленькие мальчики как мы.
— Не верь. Его глаза уже состарились, и он видит наполовину хуже, чем ты или я.
— Но я могу увидеть, что там нет нескольких досок, господин Герберт, а старые бревна выглядят непрочными.
— Непрочными? Ерунда! Мой вес они выдержат, и я собираюсь перейти на тот берег.
— Послушай, Герби, не делай этого, — сказал его брат. — Ты же знаешь, что мама не позволила бы тебе, если бы была здесь.
— Но поскольку ее здесь нет, и она никогда не запрещала мне ступать на этот мост, это не будет непослушанием, — упорствовал Герберт.
— Мама и папа говорят, что послушные дети не делают того, что, как они знают, родители запретили бы, если бы оказались рядом, — сказал Эдди.
— А я говорю, что только трус побоится ступить на этот мост, — сказал Герберт, оставив без внимания последнее замечание Эдди. — Предположим, он сломается, и ты упадешь. В худшем случае, ты окунешься в воду.
— Здесь глубоко, господин Герберт, и вы можете утонуть! — сказал дядюшка Джо. — Или может одно из бревен упадет на вас и сломает вам ногу или спину.
Они уже подошли к мосту.
— Он стоит очень высоко над водой, — сказал Гарри, — а лодки поблизости нет. Я боюсь ступать на него.
— Трус! — с презрением сказал его брат. — Ты тоже боишься, Эд?
— Да, я боюсь быть непослушным своему папе, потому что это — то же самое, что быть непослушным Богу.
— А разве отец когда-нибудь сказал тебе хоть слово о том, что ты не можешь пройти по этому мосту?
— Нет, но он говорил никогда не подвергать себя опасности понапрасну. Это ничего не даст ни мне, ни кому-то другому.
— Хорошо, что я не такой трус! — пробормотал Герберт, не торопясь ступая на мост.
Двое других мальчиков, затаив дыхание, с дрожью наблюдали за его движениями, а дядюшка Джо, тем временем, начал озираться в поисках каких-либо средств для спасения, в том случае, если парень упадет в воду.
Герберт осторожно прошел по гнилым балкам до середины моста, а затем остановился, оглянулся на своих товарищей и, сняв кепи, помахал им над головой.
— Ура! Я уже здесь. А вы боялись. Ну, и кто был прав на этот раз?
Затем, склонившись над низкими перилами, он воскликнул:
— Ух ты! Видели бы вы какая здесь рыба. Такая большая! Давайте, ребята, идите сюда!
Но в этот момент непрочные перила с громким треском сломались, и с диким криком о помощи Герберт кувыркнулся вниз головой, громко плюхнулся в поток и сразу же исчез под водой.
— Ох, он утонет! Он утонет! — пронзительно закричал Гарри, заламывая руки, в то время как Эдди начал кричать о помощи.
— Бегите к дому, господин Эд, и разыщите несколько парней, чтобы они помогли нам вытащить его, — сказал дядюшка Джо, подбегая к краю потока со старой удочкой, которую нашел в траве на берегу.
Но тут мимо него прыгнул какой-то черный объект и, как только Герберт показался на поверхности, схватил парня за воротник пиджака и, удерживая его голову над водой, потащил к берегу.
— Молодец, Бруно! Храбрый парень! Хороший пес! — раздался рядом голос, обернувшись на который, дядюшка Джо увидел, что рядом стоит мистер Дейли.
Отделившись от своих радостных спутников, священник пришел сюда с книгой в руках в поисках какого-нибудь уединенного места. Вместе с дядюшкой Джо он помог псу вытащить Герберта на берег и положить парня на траву.
Падение ошеломило Герберта, но теперь он пришел в себя.
— Я не ранен, — сказал он, открывая глаза. — Но не рассказывайте маме. Она до смерти испугается.
— Мы постараемся оградить ее от волнения, но я надеюсь, это послужит вам хорошим уроком, юный сэр, и в следующий раз вы не будете настолько безрассудны, — сказал мистер Дейли.
— Может, в следующий раз он не будет думать, что старики такие глупые, — отметил дядюшка Джо. — Благословен Господь, что он не утонул!
Из дома прибежали мужчины и мальчики, неся с собой плащи и шали, чтобы закутать в них до нитки промокшего парня. Они хотели понести Герберта на руках, но он этому решительно воспротивился, заявив, что вполне способен идти как и все другие.
— Пусть идет. Это поможет ему не замерзнуть, учитывая то, что он будет завернут, — сказал мистер Дейли, набрасывая на плечи парня плащ и тщательно укутывая его.
Как гласит пословица, «дурные вести не стоят на месте». Бледная и дрожащая от испуга Миссис Каррингтон встретила их на пороге и заключила своего мальчика в объятия, не способная говорить от избытка чувств.
— Не переживай, мама, — сказал Герберт. — Я только окунулся в воду, и все.
— Но это еще не все. Ты можешь умереть от переохлаждения, — сказала она. — У нас здесь нет сухой одежды.
В этот момент к месту событий подошла остальная группа.
— Давайте разведем костер и подвесим над ним Герберта, чтобы высушить его, — сказал пожилой мистер Динсмор с мрачной улыбкой.
— А еще лучше — мокрую одежду, а его тем временем завернем в плащи и шали, — предложила бабушка Герберта. — Дамы, давайте вернемся на лужайку и предоставим разобраться с этим делом его дяде.
Герберт испортил себе праздник, поскольку весь остаток экскурсии провел в доме. Он не смог присоединиться к другим ни на пикнике, который вскоре был развернут под деревом на лужайке, ни в последовавших играх. Парню пришлось праздно проводить время на тюфяке у камина, и единственным его развлечением были его собственные мысли и наблюдение за слугами, которые, впрочем, закончив свою работу, тоже ушли в поисках забав.
Большую часть послеобеденного времени джентльмены провели за рыбалкой на том самом потоке, в который из-за своей глупости и заносчивости плюхнулся Герберт.
У Эдди была собственная маленькая удочка, и он сидел с ней на бревне рядом с отцом немного поодаль от других рыбаков, терпеливо ожидая клева. Мистер Травилла уже вытащил несколько рыбин на траву, но приманка Эдди явно никого не привлекала.
Он уже устал тихо сидеть в одном положении и, подобравшись ближе к отцу, прошептал:
— Папа, я устал и хочу кое о чем у тебя спросить. Как ты думаешь, рыба услышит, если я буду говорить тихо?
— Наверное, нет. Попробуй, если хочешь, — ответил мистер Травилла, глядя на сына немного удивленно.
— Спасибо, папа. Так вот, Герберт сказал, что только трус побоится ступить на тот мост. Как ты думаешь, папа, он был прав?
— Нет, мой мальчик. Если бы ты ступил на мост ради того, чтобы над тобой не смеялись или не называли трусом, то ты проявил бы большой недостаток истинной смелости. Смелый мужчина или мальчик — этот тот, кто отваживается поступать правильно, невзирая на последствия.
— Но папа, а что было бы, если бы ты был рядом и сказал, что я могу это сделать, если захочу?
— Это очень маловероятно, сынок.
— Хорошо, а если бы я был взрослым и мог поступать, как захочу?
— У мужчин не меньше прав делать, что им вздумается, чем у мальчиков. Они должны повиноваться Богу. Если они исполняют Его волю, то могут поступать так, как считают правильным, точно так же как и ты, если тебе нравится быть хорошим и послушным.
— Папа, я не понимаю. Разве Бог не сказал, что мы не должны ходить в опасных местах?
— Он говорит: «Не убей». Мы не имеем права убивать себя и подвергать себя риску ради забавы или для того, чтобы нас сочли храбрыми и проворными.
— А если бы кому-то угрожала опасность, и он нуждался в нашей помощи, чтобы не быть раненым или не умереть?
— Тогда совсем другое дело. Рисковать своей жизнью и здоровьем ради спасения других — это мужественно, благородно и правильно.
— Значит в таком случае, я могу подвергать себя опасности?
— Да, сынок. Иисус положил Свою жизнь ради спасения других, и Он во всем должен быть для нас примером.
На плечи мистера Травиллы и Эдди мягко легли чьи-то руки, и нежный голос произнес:
— Пусть мой мальчик прислушивается к наставлениям своего отца в этом и во всем остальном.
— Женушка! — сказал мистер Травилла, поворачиваясь, чтобы взглянуть в склоненное над ними милое лицо.
— Да, мамочка, я так и сделаю, — сказал Эдвард-младший.
— Не пора ли отправляться домой? — спросила Элси. — Дети уже устали.
— Да, солнце уже садится.
Компания высадилась на берег за считанные минуты. Все были не в таком бурном настроении, как утром (хотя и не менее радостным) и меньше расположены к разговорам, однако сердце каждого было наполнено тихой, мирной удовлетворенностью.
Они добрались до Вайемида без каких-либо происшествий, и с большим аппетитом приняли участие в ожидающем их ужине, после чего младшие дети с радостью отправились спать.
Вернувшись из детской в гостиную, Элси обнаружила там свою тезку-дочь, которая сидела у окна и молча рассматривала красивый ландшафт, спящий в лунном свете.
Взглянув с улыбкой на севшую рядом маму, девочка обняла ее за талию.
— Красиво, правда, мама? Смотри как воды нашего озерка сверкают под луной, будто расправленное серебро! И посмотри на поля, рощи и холмы! Как очаровательно они выглядят в этом мягком свете.
— Да, дорогая. Именно об этом ты думала, когда сидела здесь одна?
— Да, мама, и о том как добр Бог, что даровал нам этот милый дом и добрых папу и маму, которые заботятся о нас. Так приятно возвращаться домой. Я радовалась этому все время, пока мы плыли на лодке сегодня вечером. И еще о том радостном времени, когда мы будем забраны в еще более чудесный дом, приготовленный для нас Иисусом.
— Да дарует нам Бог попасть туда! — сказала мама с чувством. — Это — жажда моего сердца и молитва к Богу обо всех моих близких, особенно о детях. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».