ХРИСТИАНСТВО В РИМЕ ПРИ СЕВЕРАХ
ХРИСТИАНСТВО В РИМЕ ПРИ СЕВЕРАХ
Говоря об обстановке подозрительности и конфликтов, которая характеризует первый период отношений между имперским обществом и христианской церковью, не следует забывать, что христианство оказалось единственной восточной религией спасения, которая стала подлинно римской.
Этот процесс, завершившийся в конце IV в., обозначился впервые в период, связанный с императорской фамилией Северов, который начался после смерти Коммода, «испорченного» сына Марка Аврелия, то есть в 193 г., и продолжался до наступления военного деспотизма при Максимине-Фракийце, в 235 г.
Система усыновления преемника на троне уступила место семейному наследованию, но эта перемена была не столь значительна, как изменение самой ситуации. При Северах государственная юридическая регуляция достигает предела. Юристы, призванные на самые деликатные посты, — Папиниан, Павел, Ульпиан, Модестин — стремятся перевести в термины закона, применимого ко всему подконтрольному Риму миру, древнее право квиритов. В то же время вырисовывается систематичный плая реформы религиозной жизни путем слияния всех мифических и ритуальных частностей в общем культе солнца, дополненном культом императора, и синтезированных с неоплатонизмом. Оба культа и неоплатонизм на разных уровнях были равным образом антагонистичны христианскому монотеизму и соперничали с ним.
Религиозный синкретизм в эпоху Северов осуществлялся государством. Это можно проследить на примере жреческой семьи из Сирии, поклонявшейся Ваалу из Емесы. Эта семья дала империи четырех необыкновенных женщин: Юлию Домну, жену Септимия Севера, ее сестру Юлию Месу и двух дочерей этой последней, Юлию Се-мию и Юлию Маммею, мать Александра Севера, который в своей частной капелле добавит впоследствии к старым статуям имперских божеств изображение Христа.
Шактическое главенство, которого добивались руководители римской общины, имеет безусловное историческое происхождение и весьма мало общего с легендарным апостольским наследием.
Специальное объяснение этому встречается только при столичном епископе Петре; оно дано в «Либерианском каталоге» 354 г. в ответ на первые претензии на главенство со стороны константинопольского епископа.
Там, где впоследствии будет построен Ватиканский собор и где будут «открыты» кости языческого погребения второй половины I в. н. э., находилось капище Митры, прозванного Петреос. Отсюда, быть может, предание, что там был погребен апостол, о кончине которого всегда фантазировали, как и о смерти Павла.
Конечно, тот факт, что христиане жили и исповедовали свою религию в политическом и административном центре империи, имел определенное значение, но оно было весьма относительным и сказалось не в самые первые столетия новой эры.
Миф о почти мгновенной латинизации христианства после его прихода в Рим с Востока не имеет никакого основания. Вплоть до середины III в. столичная община набирала обращенных главным образом среди чужеземцев, иммигрантов, бедняков семитского или греческо-малоазий-ского происхождения, а не в римской среде. Их язык — это язык их родных земель: еврейский или арамейский вначале, народный греческий — позже. Достоверно известно, что латинский язык употребляли только христиане из так называемого африканского квартала, то есть эмигранты из северных районов Африки, которые жили вместе между Целием и Авентинским холмом. Но они, говорившие по-латински, не могли именоваться римлянами.
Первый римский епископ, который носил латинское имя, — это именно «африканец» Виктор, избранный в 193 г., после смерти Элевтерия, в то самое время, когда другой африканец, Септимий Север из Лептис Магна, вступил на трон Цезарей. Но и после этого несколько десятилетий греческий язык по-прежнему оставался материнским языком общины.
Иммигрантские группы в столице были организованы в этнические ассоциации в соответствии с точными признаками, в тесной связи со страной, откуда они происходили. Нечто подобное должно было иметь место и в среде христиан. Поэтому какое-либо решение, принятое в общине, как было в случае с датой празднования пасхи или осуждения монтанистов, неизбежно отзывалось эхом в большей части внеримского христианского мира, и в первую очередь в Малой Азии, Греции, Сирии и в Египте. Так рождалось фактическое «превосходство» римской общины, которое было признано уже Иренеем; но оно же заложило основу будущего разделения западной и восточной церквей.
Приход к управлению римской общиной латиноязыч-ных элементов прошел не без потрясений в церковной службе, богослужении и догматике.
После Зефферина (202–217), тоже близкого к лати-ноафриканской группе, епископом был избран бывший раб из Трастевер Каллист (218–222) (его имя носит одно из крупнейших кладбищ на виа Аппиа), что и послужило поводом к первому крупному расколу в общине и к выборам епископом Ипполита, теолога, говорившего по-гречески, вероятно египтянина по происхождению, настоятеля одной из городских церквей Рима. Разногласия между двумя группировками были весьма глубокими. Христиане эллинистического воспитания отвергали всякий адоптационист-ский компромисс и настаивали на абсолютной божественности Христа-логоса, чем навлекли на себя обвинение в «дитеизме». Их концепция церкви как конгрегации совершенных, способных следовать жесткой линии строгого морального поведения, противостояла более приспособительной тенденции латинян, расположенных гарантировать церковное прощение всем, кто нарушил прежде какую-либо этическую или богослужебную норму.
Ипполит, как уже делал Тертуллиан в споре со своим епископом, обвинял своего соперника Каллиста в потворстве соглашательству в лоне общины и называл его последователей уже не христианами, а «каллистианами» в заключительной главе своего объемистого «Опровержения всяческих ересей», которое было найдено чуть более столетия тому, назад и, видимо, было написано со специальной целью обесславить официального епископа. Что тот и Другой вошли затем в перечень мучеников и святых из-за их трагического конца в разгар двух преследований, в 222 и 235 гг., ничуть не ослабляет остроты противоречий, которые их разделяли.
Каллист был одним из первых управителей погребального подземелья на виа Аппиа, прозванного «в катакомбах» («катакомбы» — гибрид греко-галльского происхождения, которым потом стали называть всякое подземное кладбище,[60] где cata — греческий префикс, tumba — «могила» ср. современное французское tombe. — Прим. пер]), то есть «в месте, где спускались в пещеры». Это были старые шахты, где разрабатывали туф, заброшенные и приспособленные для погребений. Подобные кладбища известны почти повсеместно, от Северной и Центральной Италии, Лиона, Карфагена вплоть до побережья Черного моря и Одессы. Но наибольшее число их находилось в Риме и Лациуме, чему причиной характер подпочвенного слоя. Такие кладбища не были особенностью христианских погребений. Столичные израильтяне имели их не менее дюжины. Есть сведения и о других религиях спасения, которые предпочитали погребение покойников их сожжению, более распространенному среди латинян.
Что христианские общины владели обширными кладбищами, не должно удивлять: римский закон о похоронных ассоциациях допускал это. Нередко они были предназначены для отправления культа, чаще всего вблизи могил, служивших предметом особого почитания. Нет доказательств тому, однако, что катакомбы служили также тайным убежищем во времена преследований, как того хочет легенда, исключая, быть может, некоторые моменты последнего гонения при Диоклетиане. Надгробные надписи, которые в Риме вплоть до середины III в. почти все выполнены на греческом языке, богаты чрезвычайно выразительной религиозной символикой: греческие буквы альфа и омега для обозначения начала и конца, якорь и знак X — для обозначения креста, трезубец, видимо, как символ троицы, ягненок, дельфин и рыба — символ Христа, голубка — для обозначения души. Рыба, как отмечачает Тертуллиан, должна была только указывать на омовение при крещении. Позже вместе с инициалом греческого лова «ихтюс» («рыба») создан литургический акростих «Иисус Христос, сын бога, спаситель». Хлебы изображают причастительную трапезу.
Само слово «кладбище» вошло в христианскую лексику достаточно рано. Изображения в катакомбах в целом обращаются к темам и сюжетам античного искусства, истолкованного в аллегорическом смысле: мифы об Эросе и Психее, Орфее, Гермесе — «добром пастыре», об орантах с воздетыми руками. Не все эти фрески — произведения дилетантов. То тут, то там заметна более опытная рука.
[61] — «место, где спят» — от греческого koime-terion; ср. этимологию русского (восточно-славянского) слова «кладбище»: от основы кладь, связанной с глаголом класть, и суффикса ище, имеющего значение места. — Прим. пер.]
Для отправления культа верующие собирались в доме какого-нибудь более состоятельного посвященного или во владениях общины. Много времени должно будет пройти, прежде чем слово «экклесиа», означавшее, как мы уже говорили, только «собрание призванных», станет применяться для обозначения здания, предназначенного для собраний, как это было со словом «синагога» у евреев, живших в эмиграции. Первый дом, приспособленный под церковь, который был обнаружен при раскопках, найден в Дура Европос, городке на Евфрате, включенном Траяном в империю и присоединенном в 165 г. к провинции Сирия. Вскоре после 256 г. он был полностью разрушен парфянами. К строению типа базилики, сооружавшейся но образцу римского общественного здания для собраний, христиане придут только после Константина.
Духовенство в Риме всегда избиралось поднятием руки. Епископ пользовался высшей властью, но для того, чтобы она стала законной, он должен был быть посвящен в сан. Существовали также пресвитеры, диаконы и субдиаконы. Во времена епископа Корнелия около середины III в. их насчитывали соответственно 46, 7 и 7. Вокруг них группировались чтецы, вдовы, девы и целители, обладавшие особым даром врачевания. Исповедники, то есть те, «кто побывали в тюрьме во имя господа», сами по себе пользовались священническими прерогативами. Культ был крайне прост: короткие ритуальные формулы сопровождались общей молитвой. Обрядов было три: крещение, помазание «маслом заклинаний» и причастительная трапеза, сопровождавшаяся благословением чаши и воскресной раздачей народу от имени епископа хлеба, преломленного диаконами. Нет еще и намека ни на исповедание, ни на отпущение грехов священником. При вступлении в брак рекомендуется только порядочность в супружеских отношениях и отказ от прелюбодеяния. Относительно некоторых пунктов вероучения епископу предлагается «говорить под покровом тайны».
Эти сведения содержатся в насыщенном фактами руководстве, еще полсотни лет назад известном только по названию: «Апостольская традиция». В 1910 г. оно было наконец выявлено в различных восточных переводах «Конституции египетской церкви» и частично в латинском кодексе из Веронской библиотеки капитулариев. Оригинал был на греческом языке. Его принадлежность Ипполиту весьма вероятна: текст этот соответствует его аристократической концепции церкви, как «собрания совершенных». Во всяком случае, то, что книга эта была составлена в римской среде, в начале III в., вне сомнения.
Самая интересная часть руководства — это та, что регламентирует обычный и пасхальный пост, угощение маслом, творогом и оливками, благословение фруктов: винограда, фиг, гранатов, груш, яблок, плодов шелковицы, персиков, вишен, миндаля, слив, но не арбузов, дынь, лука, чеснока и других каких-либо овощей. Из цветов благословлялись только розы и лилии, но не другие. Крестное знамение совершалось прикосновением руки ко лбу и глазам, «чтобы отвратить того, кто хотел бы погубить нас» (то есть демона). По утрам, прежде чем что бы то ни было делать или идти на работу, требовалось умыть руки и восхвалить господа. Дома и вне его требовалось молиться в три, в шесть и в девять часов, а также перед сном. Чтобы очистить тело, рекомендовалось перед полуночью осенять себя крестным знамением с головы до ног рукой, смоченной слюной. Все это обычаи, типичные и для других религий. Добрая часть их нашла место в монастырских уставах.
В руководстве приводится также перечень людей, занятия которых исключают их приобщение к вере: художники и скульпторы, изготовляющие идолов, актёры, учителя, если только они «не имеют другого дела», возницы, гладиаторы и те, кто участвуют в публичных игрищах, жрецы и храмовые стражи, воины, которые не соблюдали
Обряд крещения в Риме в начале III в.
Когда намечены те, кто должны получить крещение, изучается их жизнь. <…> После чего, когда они отобраны и отделены, каждый день возлагается на них рука, чтобы заклинать их.
С приближением дня крещения епископ заклинает их одного за другим, чтобы убедиться, что они чисты. <…> Тем, кто должны получить крещение, предписывается принять ванну и помыться в пятый день недели.
Если у женщины месячные, она отстраняется и получает крещение в другой день.
Те, кто должны креститься, постятся в пятницу и в субботу собираются в одном месте согласно воле епископа. Им приказывают молиться и преклонять колена. Епископ возлагает на них руку и приказывает всякому чуждому духу удалиться от них и больше никогда не возвращаться. После заклинания он дует им в лицо, крестит им лоб, уши, ноздри и наконец велит им встать.
Они бодрствуют всю ночь, слушая чтение и наставления. <…> При пеньи петуха первый раз молятся над водой. Пусть то будет вода в источнике или падающая сверху. Да будет так, если только нет тому какой-нибудь помехи. Если же есть срочная и непременная необходимость, пусть приносят воду, какую найдут. Пусть разденутся. Первыми крестите детей. Все, кто в состоянии отвечать за себя, пусть отвечают. За тех, кто не в состоянии, отвечают родители или кто-нибудь из семьи. Крестите затея мужчин и, наконец, женщин, которые распустили волосы и сняли свои украшения из золота и серебра: никто да не сойдет в воду, неся на теле что-либо чуждое.
(Из «Апостольской традиции», XX–XXI)
заповедь «не убивай», члены магистратур, имеющие власть над жизнью и смертью людей, и, разумеется, содержатели публичных домов, проститутки, маги, предсказатели и толкователи снов, мошенники, те, кто делают амулеты. Раб может быть допущен, «если его верующий хозяин дает ему на то разрешение и гарантирует, что он хороший», но, если он принадлежит язычнику, «ему объясняют, что он должен удовлетворять своего господина». В то же время можно допустить рабыню, которая состоит в связи с господином, «с тем чтобы она вырастила детей и имела отношения только с ним» (XV–XVI). Классовые отношения и здесь дают себя знать.
Даты церковных праздников, кроме даты пасхи, которую фиксировал Никейский собор в 325 г., так и не были согласованы. Существуют поэтому разные ритуалы — г- восточный и западный в целом, а более точно — александрийский, антиохийский, галльский, римский, испанский, к которым позже добавились иерусалимский, миланский (амвросианский) и византийский.