Опыт вечности

Опыт вечности

УМНОЕ БЕЗМОЛВИЕ — есть поразительная по своему богатству и великолепию жизнь, описание которой, в силу ее особенности, принимает характер как бы непоследовательный и противоречивый. Мы не сомневаемся, что многих, логически мыслящих людей, могут смутить слова о том, что человек на какое-то время бытийно и с неопровержимою очевидностью вводится в вечную жизнь. Очевидная нелепость — стать вечным на какой-то срок. Но попытаемся дать некоторое пояснение этому выражению.

       Время и вечность — в понимании подвижника суть два различных образа бытия. Первый, т. е. время, есть образ тварного, непрестанно возникающего и в своем движении развертывающегося бытия, непостижимо Богом творимого из ничего. Второй, т. е. вечность, есть образ Божественного бытия, к которому не приложимы наши понятия протяжения и последовательности. Вечность — единый, непротяженный, непостижимой полноты акт Божественного бытия, которое, будучи надмирным, непротяженно объемлет все протяженности тварного мира. Вечный по существу — Единый Бог. Вечность не есть нечто отвлеченное или отдельно сущее, но Сам Бог в Своем бытии. Когда человек по благоволению Божию получает дар благодати, то он, как причастник Божественной жизни, становится не только бессмертным в смысле бесконечного продолжения его жизни, но и безначальным, ибо та сфера Божественного бытия, куда он возведен, не имеет ни начала ни конца. Говоря здесь о человеке, что он становится «безначальным», мы имеем в виду не предсуществование души, и не преложение нашей тварной природы в безначальную Божественную природу, но приобщение безначальной Божественной жизни в силу обожения твари благодатным действием.

       Когда ум и сердце, устремленные ко Христу, не своими усилиями, но действием Божиим соединятся некоторым таинственным соединением, тогда человек подлинно находит самого себя в своей самой глубокой основе; тогда он, как ум богообразный, как дух богоподобный, как бессмертная ипостась (лицо), безвидно видит Бога, но доколе он связан с плотию, ведение его не достигает совершенства, и не может он постигнуть, каковым будет его вечное бытие по прошествии последнего порога земной жизни, т. е. по разрешении от дебелости плоти и по вступлении, уже вне ее тяжести, в область безначального Света Божества, если благоволит Господь принять ее. Но вопрос: — каковым будет вечное бытие? встает не в момент видения, когда душа вся в вечном Боге и не знает в теле ли она или вне тела, но лишь тогда, когда снова увидит она этот мир, когда снова ощутит себя в узах плоти, и снова вместе с тем найдет на нее некое покрывало это плоти.

       В самом себе, т. е. в пределах своего тварного существа, человек вечной жизни не имеет. Причащаясь Божественной жизни по дару благодати, он становится вечным. Эту вечность еще здесь он может переживать с неодинаковой силой, иногда большею, иногда меньшею.

       Парадоксальны здесь все выражения, но быть может более понятным будет такое выражение: поскольку мы в Боге, постольку мы вечны.

       Постольку,— поскольку, но не о количестве здесь слово, а о даровании Божием.

       В состоянии видения душа ни о чем не вопрошает. Это невыразимый акт введения ее в Божественный мир совершается не по ее воле, потому что она и не может желать того, чего вовсе не ведала раньше, но акт сей не без ее участия в том смысле, что в какие-то предварительные моменты она доброю волею горячо стремится к Богу в хранении Его заповедей. Видение предваряется большими страданиями, многим плачем, глубоким покаянным плачем глубокого сердца; горячим плачем, который выжигает в человеке плотскую, и душевную, и духовную гордость.

       Не может человек, покамест он во плоти, достигнуть совершенного познания, но то, что ему дает Бог,— есть подлинное, несомненное, бытийно-опытное переживание вечного Царства, и хоть «отчасти», как говорит Старец, но достоверно знает он о нем.

       Созданный «по образу Божию», создан для жизни и «по подобию». Достигший «спасения» в Боге, получает жизнь, подобную жизни Самого Бога. Бог — вездесущий и всеведущий, и святые в Духе Святом получают подобие вездесущия и всеведения. Бог есть Свет, и святые в Духе Святом становятся светом. Бог есть Любовь, объемлющая все сущее, и святые в Духе Святом своею любовью объемлют весь мир. Бог — един Свят, и святые в Духе Святом святы. Святость же не есть понятие этическое, но онтологическое. Свят не тот, кто высок по человеческой морали, или по жизни своей в смысле подвига и даже молитвы (и фарисеи постились и совершали «долгие» молитвы), но тот, кто носит в себе Духа Святого. Единый Бог есть Истина и Жизнь, и причастники Духа Святого становятся живыми и истинными, тогда как отпадающие от Бога, умирают духовно и уходят во «тьму кромешную».

       Сказав выше о том, что человек, вызванный к бытию творческим актом Бога из «ничто», вечной жизни в себе не имеет, мы вовсе не мыслим, что умирая, он возвращается снова в «ничто», в полное небытие. Нет. Отпадая от Бога, отвращаясь от Него, как одаренный свободой, он отходит от Жизни и Света в область вечной смерти и мрака кромешного, но эта тьма и смерть не есть то «ничто», то небытие, из которого вызвана тварь к бытию, это есть — «состояние» разумной твари, неуничтожимой в своем существе. Отвращаясь от Бога, тварь, однако, не может уйти в такую область, которая недостижима для Него: и во аде любовь Божия объемлет всех, но будучи радость и жизнь для любящих Бога, она мучительна для ненавидящих его.

* * *

       Говоря об опыте вечности и воскресения души, мы говорим о том великом благоволении Божием, которое изливаясь на человека, «восхищает» его в область Вечного Света, давая ему с несомненностью переживать свою свободу от смерти, свою вечность.

       «Возвращение» из состояния этого видения хотя и налагает на человека некий «покров», но все же и личное сознание его и восприятие мира существенно видоизменяется, и не может не измениться по многим причинам. Опыт своего падения и страданий и в каждом другом человеке обнаруживает ту же трагедию. Опыт личного бессмертия приводит к тому, что и в каждом другом человеке видится бессмертный брат. Живой опыт вечности и внутреннего созерцания Бога в отвлечении от твари неизъяснимым образом исполняет душу любовью к человеку и всякому творению. Обнаруживается, что только познавши величие человека в своем духовном опыте, возможно подлинно ценить и любить сочеловека.

       И вот еще необъяснимое явление: в момент видения, по выражению Старца, «мир забыт совершенно»; время видения не есть время размышления, совсем нет: обычное дискурсивное мышление тогда прекращается; действие ума остается, но действие совершенно особого рода; и удивительно, как та безвидность при своем схождении облекается в форму мыслей и чувств... Состояние видения — есть свет любви Божией, и действием этой любви порождаются в душе новые чувства и новые мысли о Боге и мире.

       Первое «восхищение» в видение дается человеку свыше без его искания, потому что он в силу неведения о нем не мог его и искать. Зато после он уже не может забыть о нем и со многою печалью сердца снова и снова ищет его, и не только для себя, но и для всех людей.