Зримая община

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Зримая община

Тело Иисуса Христа занимает место на земле. С вочеловечением Христос требует места среди людей. Он вступил в Свою собственность. Но они дали ему при Рождестве ясли, «потому что не было им места в гостинице», они отвергли Его при Его смерти, чтобы Его тело висело между землей и небом на виселице. Однако же воплощение включает право на собственное место на земле. Что занимает место, то зримо. Так что тело Христа может быть только зримым телом, либо же оно не тело. Зрим Человек Иисус, уверованный как Сын Божий. Зримо тело Иисуса, уверовали же в него как в тело вочеловечившегося Бога. Это зримо, Иисус был во плоти, уверовано, что Он нес нашу плоть. «На этого Человека должен ты указывать и говорить: это Бог» (Лютер).

Истина, религия не нуждается в собственном месте. Она бестелесна. Она услышана, изучена, постигнута. Это все. Но вочеловечившийся Сын Божий нуждается не только в ушах и сердцах — он нуждается в реальных людях, которые следуют Ему. Поэтому Он призывает Своих учеников в Свое телесное следование, и Его единение с ними было видно для всякого. Оно было основано и скреплено Иисусом Христом, Вочеловечившимся, Самим; воплощенное слово призвало, создало телесную зримую общину. Призванные уже больше не могли оставаться втайне, они были свет, который должен светить, город на горе, который должен стать зримым. Над их единением зримо стоял Крест и Страсти Христа. Ученики ради единения с Ним должны были от всего отказаться, они должны были страдать и быть гонимы, и все-таки посреди гонений они зримо получали в единении с Ним то, что потеряли, — братьев и сестер, пашни и дома. Община воспоследовавших обнаружилась для мира. Тут были тела, действовавшие, работавшие и страдавшие в единении с Иисусом.

Тело возвеличенного Господа также есть зримое тело в образе общины. Как это тело становится зримым? Сперва в проповеди слова. «И они постоянно пребывали в учении Апостолов» (Деян 2:42;). Каждое слово в этом предложении полно значения. Учение (??????) означает проповедь, в данном случае в противоположность любому другому роду религиозного высказывания. Здесь подразумевается сообщение об имевших место фактах. Значение сказанного покоится крепко, оно нуждается только в опосредовании «учением». Но сообщение ограничивает себя по самому своему существу неизвестным. Если неизвестное выясняется, то продолжать сообщение бессмысленно; а то оно заключалось бы в понятие «учения», делая само себя излишним. Это странное противоречие означает здесь, что первая община «постоянно» держится этого учения, что, таким образом, делает это учение не излишним, но требует как раз постоянства.

Целесообразное принуждение в связи с этим «учением» должно сочетаться с «постоянством». Это выражено в том, что оно есть «учение апостолов», о котором здесь идет речь. Что значит — «учение апостолов»? Апостолы суть Богом избранные фактические свидетели откровения в Иисусе Христе. Они жили в телесном единении с Иисусом, они видели Вочеловечившегося, Распятого и Воскресшего и осязали Его тело своими руками (1Ин 1:1;). Они свидетели, которыми, как орудием, воспользовался Бог, Святой Дух, чтобы передать слово. Апостольская проповедь есть свидетельство воплощенного события откровения Божия в Иисусе Христе. Церковь была выстроена, имея основанием апостолов и пророков, и ее краеугольный камень есть Иисус Христос (Еф 2:20;). Любая дальнейшая проповедь должна стать собственно апостольской проповедью благодаря тому, что она выстроена на этом основании. Так через слово апостолов установлено единство между нами и первой общиной. В какой мере это апостольское учение делает необходимым постоянство слушания? Апостольское слово в слове человеческом есть действительно слово Божие (1Фес 2:13;). В силу этого оно есть слово, желающее принять людей и имеющее силу сделать это. Слово Божие ищет общину, чтобы принять ее. Оно существенно в общине. Оно само входит в общину. Оно обладает самопроизвольным движением внутри общины. Не так что с одной стороны слово, истина, а с другой — община; и проповеднику достаточно взять это слово, воспользоваться им, взволновать им, чтобы внести его в общину, приложить его к общине. Напротив, слово идет этим путем само по себе, проповедник не должен и не может сделать ничего другого, кроме как служить этому самодвижению слова, не ставя препятствий ему на пути. Слово исходит, чтобы принять людей; это знали апостолы, и это составляло их проповедь. Они ведь сами видели слово Божье, как оно пришло, как оно приняло плоть и в этой плоти — все человечество. И отныне им не надо было свидетельствовать ни о чем, кроме того, что слово Божье стало плотью, что оно пришло принять грешников, простить их и спасти. Это

— слово, которое ныне входит в общину; слово воплоти, которое уже несет в себе все человечество и уже не может быть вне принятого им человечества, — оно приходит в общину. Но в этом слове приходит сам Святой Дух, который показывает и одному человеку, и общине то, что уже давно даровано во Христе. Он вызывает в слушающих веру, что в слове проповеди Христос Сам ступает среди нас в силе Своего тела и что Он приходит, чтобы сказать мне, что Он принял меня и сегодня снова примет меня.

Слово апостольской проповеди есть слово, которое воплощенно несет грехи всего мира, оно есть присутствующий Христос в Духе Святом. Христос в Своей общине — вот «учение апостолов», апостольская проповедь. Это учение никогда не делается излишним, но сотворяется общиной, которая постоянно остается при нем, поскольку она принята Словом — крепко и на каждый день. Это слово создает зримую общину. К зримости тела Христова в проповеди слова присовокупляется зримость в крещении и причастии. И то и другое происходит из реального человеколюбия нашего Господа Иисуса Христа. И в том и в другом Он воплощенно встречает нас и делает нас причастниками Своего тела. Благовествование принадлежит к обоим действиям. В крещении, как и в причастии, есть возвещение смерти Христовой за нас (Рим 6:3; и след.; 1Kop 11:26;). В обоих дар тела Христова. В крещении нам даровано членство в теле, в причастии — телесное единение (????????) с телом Господа, получаемое нами, и именно в этом — телесное приобщение к членам этого тела. Так через дары Его тела мы становимся одним с Ним телом. Ни дар крещения, ни дар причастия не объемлют всего, ибо мы обозначаем их как прощение грехов. Дар тела, ниспосланный в таинствах, дарит нам Господа, воплощенного в Его общине. Но прощение грехов заключено в даре Тела Христова как общины. Отсюда понятно, что изначально раздача крещения и причастия — в прямой противоположности нашему сегодняшнему его применению — не связана со служением апостольскому благовествованию, но исполняется самой общиной (1Kop 1:1,14 и след.; 11:17; и след.). Крещение и причастие принадлежат исключительно общине Тела Христова. Слово устремлено к верующим и неверующим. Таинства принадлежат только общине. Таким образом, христианская община в собственном смысле есть община крещения и причастия и только после этого — проповедническая община.

Теперь ясно, что община Иисуса Христа домогается в мире места для благовествования. Тело Христово зримо в общине, собравшейся во имя слова и таинства.

Эта община есть составленное целое. Тело Христово как община включает подразделение и упорядочение общины. Последняя же со-посажена с телом. Несочлененное тело находится в состоянии разложения. Облик живого тела Христова есть, по учению Павла, сочлененный облик (Рим 12:5; 1Kop 12:12; и след.). Здесь невозможно различие между содержанием и формой, между сущностью и видимостью. Оно означало бы отрицание тела Христова, т. е. воплощенного Христа (1Ин 4:3;). Итак, тело Христово с пространством для благовествования требует также пространства для устроения общины.

Порядок общины — Божественного происхождения и сущности. Но, конечно же, она ставится для службы, а не для господства. Служащие общине есть «слуги» (?????????) (1Kop 12:4;). Они Богом (1Kop 12:28;), Христом (Еф 4:11;), Духом Святым (Деян 20:28;) поставлены в общине, т. е. не через нее. Равно и там, где община сама распределяет служения, она делает это всецело под руководством Св. Духа (Деян 13:2; и др.). Служение и община равно происходят от триединого Бога. Служащие служат общине, они получают от нее духовное право только в этом служении. Поэтому в различных общинах это должно привести к различным служениям, «диаконии» (благотворительная деятельность в христианской общине. — Прим. пер.), напр., у некоторых в Иерусалиме в качестве Павловских миссионерских общин. Хотя составление общины установлено от Бога, но облик ее изменчив и всецело подчинен духовному суждению общины, которая распоряжается служением своих членов. Харизма, которую некоторым дарует Св. Дух, также ставится в строгое подчинение диаконии в общине, ибо Бог не есть Бог неустройства, но мира (1Kop 14:32; и след.). И именно в том Св. Дух делается зримым (????????? 1Kop. 12:6;), что все творит к нуждам общины. Апостолы, пророки, учителя, чудотворцы, дьяконы, старейшины, представители и руководители (1Kop 12:28; и след.; Еф 2:20; и 4:11;) суть служители общины, Тела Христова. Они поставлены к служению общине, так что их служение — Божественного происхождения и сущности. Только община может освободить их от служения. Так что хотя община и свободна в упорядочении себя самой, смотря по своим нуждам, но если на ее порядок посягают извне, то этим посягают на зримый облик Тела Христова.

Во все времена особого внимания служащих в общине заслуживает забота о даянии слов и таинств. При этом надо поразмыслить над следующим: Благовествование, соответствуя заданию и дарам благовествователя, будет все же для него многогранным и различным. Но Павлов ли, Петров ли, Аполлосов ли, Христов ли — во всех непременно должен узнаваться Неделимый Христос (1Kop 1:11;). Один для другого делает ручную работу (1Kop 3:6;). Школьное образование ведет к школярским спорам, в которых каждый ищет своего (1Тим 6:5; и 20; 2Тим 2:10; 3:8; Тит 1:10;). Здесь слишком легко из «божественного блаженства» проистекает земная выгода, будь то почести, власть или деньги. Равно как и склонность к спорам ради споров, легко возгораясь, отклоняется от ясной, простой истины (2Тим 3:7;). Она подбивает к своеволию и непослушанию Божьим заповедям. По отношению к этому здоровое, благотворное учение есть цель благовествования (2Тим 4:3; 1Тим 1:10; 4:16; 6:1; Тит 1:9; и 13:2;) и гарантия правильного порядка и единства.

Не всегда легко распознать переход между допустимым школярским мнением и лжеучением. Так, в некоторых общинах учение, будучи в других уже выбраковано как ересь, еще терпится как школярское мнение (Откр. 2:6; и 15 и след.). Но если ересь стала явной, тогда необходимо полное размежевание. Еретика же настигает исключение из христианской общины и отказ от личного общения с ним (Гал 1:8; 1Kop 16:22; Тит 3:10; 2Ин.10 и след.). Таким образом, слово чистого благовестия надлежит связывать и видимым образом подразделять. Место благовестия и упорядочение общины становится, таким образом, ясным в своей Богоустановленной необходимости.

Теперь вопрос: описан ли сим зримый облик общины Тела Христова, или она еще включает дальнейшее притязание на место в мире? Ответ Нового Завета недвусмысленно ведет к тому, что община притязает на место на земле не только в своем богослужении и упорядочении, но и в повседневной жизни ее членов. И потому теперь нужно обговорить жизненное пространство зримой общины.

Единение Иисуса со Своими учениками было полным жизненным единением в целокупных жизненных условиях. Целая жизнь отдельного человека развернулась в общине учеников. Это единение есть живое свидетельство реального вочеловечения Сына Божия. Телесное присутствие Сына Божия требует для Него и с Ним телесного участия в ежедневной жизни. Человек со всей своей живой телесной жизнью принадлежит Тому, Кто ради него принял человеческое тело. Ученик, следуя, составляет одно неразлучное целое с Телом Иисуса.

Об этом также засвидетельствовано в первом сообщении о молодой общине в Деяниях Апостолов (2:42; и след.; 4:32; и след.). «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах». «Все же верующие были вместе и имели все общее». Поучительно, что здесь единение (????????) между словом и причастием находит свое место. Это не случайное определение его сущности, ибо оно вновь и вновь должно иметь свое происхождение в слове, а свою цель и исполнение — в Тайной Вечере. Все христианское единение живет между словом и таинством, оно берет начало и заканчивается в богослужении. Оно ожидает последнего Господнего причастия в Царстве Божьем. Единение, имеющее такое происхождение и такую цель, есть полное единение, которому подчинены и вещи и блага этой жизни. В свободе, радости и в силе Духа Святого здесь вырабатывается совершенное единение, в котором «никакого нуждающегося» и «каждому давалось в чем кто имел нужду», в котором также «и никто ничего из имения своего не называл своим». В каждодневности этого свершения проявляется полная евангельская свобода, которая не нуждается в стеснении. Ведь они были «одно сердце и одна душа».

Зримо стояла эта юная община у всех на виду — и на редкость достаточно! — «находясь в любви у всего народа» (Деян 2:47;). Слепота ли это народа Израилева, более не видевшего за полным единением Креста Господня? Предвосхищение ли дня, когда весь народ должен славить народ Божий? Или это приветливость Божья, в которой Он во время роста, серьезной борьбы и размежевания на верующих и врагов располагает общину в окружении человеческой благосклонности, человеческого сочувствия к участи общины, — или это народ, при котором община снискала любовь, народ, который восклицает «осанна», а не только «распни»? «Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви». Эта зримая община, исполненная полнейшего живительного единения, вторгается в мир и отнимает у него его детей. Ежедневное возрастание общины доказывает силу живущего среди нее Господа.

Это относится к первым ученикам: Где их Господь, там должны быть и они, и где будут они, там пребудет их Господь до конца света. Все, что делает ученик, он делает в единении с общиной Иисуса как ее член. Отныне любое дело, пусть даже мирское, совершается в общине. Это относится к Телу Христову. Где член, там и все тело, и где тело, там также и его член. Нет сферы жизни, в которой член нуждался бы или хотел уклониться от тела. Где бы ни находился тот или другой, что бы он ни делал, все происходит «в теле», в общине, «во Христе». Целая жизнь вместилась «во Христе». Христианин силен или немощён во Христе (Флп. 4:13; 2Кор 13:4;), он работает и трудится или радуется «во Господе» (Рим. 16:9; и 12; 1Kop 15:58; Флп. 4:4;), он проповедует и увещевает во Христе (2Кор 2:17; Флп 2:1;), он гостеприимен во Христе (Рим 16:2;), он сочетается браком во Господе (1Kop 7:39;), он в узах во Господе (Флп. 1:13,23;), он раб, [призванный] в Господе (1Kop 7:22;). Вся полнота человеческих отношений между христианами обнимается Христом, общиной.

Крещение в Тело Христово предоставляет каждому христианину совершенную жизнь во Христе, в общине. Было бы злым, противным Новому Завету обкрадыванием дар крещения ограничить участием в проповеди и причастии, т. е., значит, принятием Св. Даров, ну, может быть, еще также службой и служением общине. Напротив, с крещением каждому крещеному безоговорочно раскрывается пространство единой жизни членов Тела Христова в целокупных жизненных отношениях. Кто предоставляет крещеному брату участие в богослужении, отказывая ему при этом в общении в ежедневной жизни, пренебрегает им или презирает, тот виновен перед Телом Христовым. Кто признает право крещенных братьев на дар спасения, отказывая им в даре земной жизни, или сознательно оставляет их в земной нужде и бедственном положении, тот издевается над даром спасения, тот обманщик. Кто там, где говорил Святой Дух, присовокупляет еще голос своей крови, своей природы, своих симпатий и антипатий, тот грешит против таинств. Крещение в Тело Христово изменяет не только вопрос о личном спасении крещаемого, но и все его жизненные отношения.

Раб Онисим, убежал от своего верующего господина Филимона и сильно ему навредил, но Филимон должен после своего крещения «принять его навсегда» (Флм 15;) «не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного […] и по плоти и в Господе» (Флм 16;). «По плоти» брат, подчеркивает Павел, и предостерегает при этом от того опасного лжетолкования всех «привилегированных» христиан, которые допускают единение с христианами, уважая их и признавая их право лишь в богослужении, а далее его не распространяя. По плоти брат Филимона! Филимон должен по-братски принять раба, как если бы это был сам Павел (ст. 17), не вменять ему в вину причиненный вред (ст.18). Филимон должен сделать это добровольно, хотя Павел мог бы возыметь и дерзновение попросить его здесь (ст.8-14), и Филимон определенно сделал бы больше, чем потребовалось бы (ст.21). По плоти брат, поскольку крещен. Останется ли отныне Онисим в рабах своего господина Филимона — их отношения друг к другу станут теперь уже другими. Благодаря чему? Свободный и раб стали членами Тела Христова. Отныне в их общности живет, как в маленькой келье, Тело Христово, община. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3:27; и след.; Кол 3:11;). В общине один для другого более не свободный или раб, мужчина или женщина, но член Тела Христова. Конечно, это не означает, что раб отныне уже не раб и что мужчина перестал быть мужчиной. Но это еще далеко не значит, что отныне и впредь в общине каждый будет рассматриваться на основании этого как иудей или эллин, свободный или раб. Как раз это и должно быть исключено. Мы рассматриваем друг друга только как участников в Теле Христовом, разумея, что мы вместе — единое в нем. Иудей и эллин, свободный и раб, мужчина и женщина теперь едины как часть общины Тела Христова. Где они совместно живут, говорят, действуют — там община, там они во Христе. Но при этом также решительно определяется и изменяется их единение. Жена повинуется мужу «в Господе», раб служит Богу, если служит своему господину, господин знает, что он также имеет Господа на небесах (Кол 3:18; — 4:1;), но отныне они братья «и по плоти и в Господе».

Так община вторгается в жизнь мира и завоевывает место для Христа; ибо что «во Христе», уже более не во власти мира, греха и закона. В этом новообретенном единении ни один закон мира не может определить ничего. Область христианской братской любви находится под Христом, а не под миром. Община уже никогда не позволит ограничивать служение брату любовью, служение — милосердием. Поскольку где брат, там Собственное Тело Христа, и где Тело Христово, там всегда Его община, — там должен быть и я.

Кто принадлежит Телу Христову, тот освобожден от мира и призван из него, тот должен стать зримым для мира не только через единение богослужения и общинного устройства, но и через новое единение братской жизни. Где мир презирает христианского брата, там христианин будет любить его и служить ему; где мир чинит над ним насилие, он будет помогать и успокаивать; где мир бесчестит его и оскорбляет, он отдаст свою честь за позор брата. Где мир ищет пользы, он отказывается; где мир корыстолюбствует, он устраняется; где мир подавляет, он подчинится и выпрямится. Если мир отклоняет праведность, то он будет упражняться в милосердии, если мир окутается ложью, то он заговорит за немых и засвидетельствует истину. Ради брата, будь он иудей или эллин, раб или свободный, сильный или немощный, знатный или незнатный, он отречется от всей мирской общности; ибо он служит общности Тела Христова. Так что он не может, находясь в этой общности, оставаться сокрытым перед миром. Он — вызван и последовал.

Но «каждый оставайся в том звании, в котором призван. Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся» (а именно: останься рабом!); «Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб-Христов. Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков». В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся перед Богом» (1Kop 7:20–24;). Неужели здесь сделалось все по-иному, чем тогда, при первом призыве Иисуса следовать? Там ученики должны были все оставить, чтобы идти с Иисусом. Здесь это означает: Каждый оставайся в том звании, в каком призван! Как, чем разрешается это противоречие? Только тем, что мы узнаем, что в призыве Иисуса, как и в наставлении апостолов, речь идет лишь о том, что обратившийся приходит в единение с телом Христовым. Первые ученики должны были идти с Иисусом для телесного единения с Ним. Теперь — же тело Христово через слово и таинство уже более не связано с каким-то определенным и единственным местом на земле. Воскресший и возвеличенный Христос ближе придвинулся к миру, тело Христово вторглось прямо в мир — в виде общины. Кто крещен, тот крещен в тело Христово. К нему пришел Христос, принял его жизнь и тем лишил мир того, что принадлежало ему. Крещен ли кто рабом, так он теперь в качестве раба становится причастником тела Христова. В качестве раба он вырвался из мира, став свободным Христа. Так пусть же раб остается рабом! Ведь как члену общины Христовой ему уже выпала свобода, которая не для того, чтобы ввергать его в протест или в революцию! Воистину не для того, чтобы прочнее привязаться к миру, не для того, чтобы еще и «религиозно укрепить» свою жизнь в мире, не для того, чтобы сделать из него лучшего, верного гражданина этого мира, увещевает Павел раба оставаться рабом! Воистину не ради оправдания, не ради христианского украшения темных социальных порядков говорит Павел. Не потому, что профессиональное устроение мира так уж хорошо и божественно, что его не следовало бы опрокинуть, но единственно потому, что мир уже перевернут свершением Иисуса Христа, освобождением, которое и раб и свободный познали через Иисуса Христа. Не может ли революция, переворот в общественных порядках только затемнять взгляд на новое божественное устройство всех вещей благодаря Иисусу Христу и основанию Его общины? Не следует препятствовать, тормозить всякую такую попытку сокрушения всего мироустройства, сокрушения Царства Божия? Так что, конечно, не потому, чтобы в мирском профессиональном устройстве усматривается исполнение христианской жизни, но потому что в отказе от протеста против порядков мира сего заключается подобающее выражение того, что христианин не ожидает от мира ничего, но всего от Христа и Его Царства, — поэтому раб оставайся рабом! Поскольку мир сей не нуждается в реформах, но готов обрушиться, — поэтому раб оставайся рабом! Он имеет лучшее обетование! Разве не достаточен для раба суд над миром и утешение, что Сын Божий принял «образ раба» (Флп 2:7;), когда Он пришел на эту землю? Не является ли христианин, который призван рабом, как раз в своем рабском бытии в мире достаточно отдаленным от мира, которого он мог бы желать и домогаться, чтобы заботиться о нем? Поэтому пусть раб страдает не как строптивец, но как член общины и Тела Христова! И в этом мир готов обвалиться.

«Не делайтесь рабами человеков». Это, однако, могло бы случиться двояким образом: через сопротивление и переворот существующих порядков, с одной стороны, и через религиозное преображение данных порядков — с другой. «В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся перед Богом». «Перед Богом» — и потому «не делайтесь рабами человеков», ни через протест, ни через ложную покорность. Оставаться в том же звании перед Богом как раз означает оставаться среди мира в Теле Христовом, в зримой общине, являть в служении Богу и в жизни-следовании живое свидетельство о победе над миром.

Потому «всякая душа да будет покорна высшим властям» (Рим 13:1; и след.). Не наверх, к власть имущим должна быть устремлена душа христианина, но вниз, чтобы оставаться в своем звании. Начальствующие — над (????) ним, ему же оставаться ниже (???). Мир господствует, христианин служит, и в этом имеет единение со своим Господом, Который стал рабом. «Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними; но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом; ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк 10:42–45;). «Ибо нет власти не от Бога» — Это сказано христианину — а не тем, кто начальствует! Христиане должны знать, что они всегда там, внизу, куда их послали начальствующие, чтобы познать и выполнить волю Божью. Христиане должны утешаться тем, что Бог через начальство Сам хочет сделать на благо им, что их Бог есть и Бог начальствующих. Это, однако, не должно сделаться общим местом и сознанием о сущности начальства (??????? — единственное число!), но оно должно найти применение в позиции христианина по отношению к фактически имеющимся властям (?? ?? ?????). Кто противится им, тот противится установлению Бога, (?????????? ????), Который так того захотел, чтобы господствовал мир и чтобы Христос, служа, победил — и с Ним Его христиане. Христианин, не желающий этого усвоить, подпадает под суд (ст.2); ибо он вновь уподобился бы миру. Отчего же так легко возникает противление христиан против властей? Оттого, что они недовольны ошибками и несправедливостями властей. Но с такими рассуждениями христиане оказываются в высшей опасности — внимать чему-либо другому, кроме воли Божьей, которую они сами должны исполнять. Если бы они всюду могли думать только о добре и делать его так, как велит им Бог, то они могли бы жить и «не бояться» власти. «Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых» (ст. З). Как же может бояться христианин, стоящий перед своим Богом и делающий добро? «Хочешь не бояться власти? Делай добро». — Делай добро! в этом только и дело. Не то, что делает другой, но что ты будешь делать сам, вот что будет для тебя важно. Делай добро, без страха, без оговорок, без условий! Как ты можешь бранить начальство за его ошибки, если сам не делаешь добра? Как ты можешь судить другого, если сам того и гляди подпадешь под его суд? Хочешь не бояться — делай добро! «И получишь похвалу от нее (власти. — Прим. Пер.;) ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро». — Не то чтобы это могло быть мотивом наших добрых дел в целях снискания похвалы, не то чтобы всего лишь в этом была цель; это нечто дополнительное, если в нем заключено правильное отношение к властям. Павел думает настолько изнутри христианской общины, настолько много ему надо сделать для христианской общины, для ее спасения и образа жизни, что он должен предостеречь христиан от собственных несправедливостей и зла, оставляя начальство без укора. «Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (ст.4). Все дело в том, чтобы зло не творилось в христианской общине. Это обращено к христианам, но опять-таки не к начальству. Чтобы христиане пребывали в покаянии, в послушании, где бы они ни были, какие бы конфликты им ни грозили, — и вовсе не для того, чтобы оправдать или отвергнуть светские власти, — вот что важно для Павла! Никакая власть из этих слов не может сделать вывод о божественном оправдании своего существования. Если же когда-нибудь это слово действительно подвернулось бы начальству, то оно было бы для него в той же мере призывом к покаянию, как оно здесь воистину призыв к покаянию для общины. Начальствующий (?????) который услышал это слово, никогда бы не смог вывести отсюда заключения о божественных полномочиях на исполнение службы, но, напротив, должен был бы услышать повеление быть Божьим слугой, который на пользу христианскому миру, творящему добро. И с этим повелением он должен был бы идти к покаянию. Конечно, не потому, что мирские порядки настолько уж хороши, но потому что мирская доброта или низость неважны по сравнению с единственно важным: чтобы в общине царила и блюлась воля Божья, — так говорит Павел христианам. Не о задачах начальства хочет он поучать христианский мир, а лишь о задачах христианского мира по отношению к властям говорит он.

Похвалу должен получать христианин от начальства! А если он ее не получает, то, подлежа вместо похвалы наказанию и гонению, — что он переносит, будучи виноват в этом? Ведь не ради похвалы он действовал так, что это привело теперь к наказанию. Ведь он делает добро не из страха наказания. Если ему выпадает страдание вместо похвалы, он, тем не менее, свободен перед Богом и не страшится, он же не навлекает позора на общину! Он повинуется начальству не ради какой-то выгоды, но «по совести» (ст.5). Таким образом, ошибка начальства не может задеть его совесть. Он свободен и не страшится — и в безвинном страдании может оказывать надлежащее повиновение. Ведь он знает, что в конце концов правит не начальство, а Бог, что начальствующие суть Божьи слуги. Начальник — Божий слуга, говорит апостол, и сам часто претерпевавший несправедливое заключение от тех же властей, трижды получавший от них жестокое телесное наказание, знавший о высылке из Рима императором Клавдием всех иудеев (Деян 18:1; и след.). Начальник — Божий слуга; так говорит тот, кто знает, что все власти и начальства мира уже давно лишены могущества, что Христос явил его в триумфе на Кресте и что осталось еще немного времени до того, когда все это станет явным.

Все сказанное, однако, подпадает здесь под предостережение, которым Павел оговаривает высказывания о начальстве. «Не будь побежден злом, но побеждай добро злом» (Рим 12:21;). Речь идет не о добром или злом начальстве, но об одолении всего зла христианами.

В то время как для иудеев было чисто искусительным вопросом, должны они платить цезарю подать или нет, поскольку они связывали с этим свою надежду на сокрушение римской императорской власти и на установление собственного господства, — для Иисуса и Его последователей этот вопрос лишен страстности. «Отдавайте кесарю кесарево» (Мф 22:21;), — говорит Иисус. «Для сего вы и подати платите» (Рим 13:6;), — так заканчивает Павел свои высказывания. Эта обязанность не только не приводит христиан к какому бы то ни было конфликту с заповедью Иисуса, ибо они возвращают кесарю то, что ему и так принадлежит, но, более того, как «Божьих слуг» (??????????) должны они рассматривать тех, кто взыскивает с них подати, и настаивать на этом (ст.6). Конечно, здесь не должно быть недоразумения: не в том служение Богу, что христиане платят подати, говорит Павел, но они платят подати, и в этом — для них! — служение Богу. И, конечно, не к такому служению Богу зовет Павел христиан, но к такому, чтобы подчиниться и не задолжать никому ничего, причитающегося ему (ст.7–8). Любой протест, любое сопротивление вместо этого ясно обнаружили бы, что христиане путают Царство Божье с царством мира сего.

Поэтому пусть раб остается рабом, поэтому пусть христианин подчинится властям, которые имеют власть над ним, поэтому пусть христианин не покидает мира (1Kop 5:11;). Но, конечно же, живя как раб, пусть он живет как свободный Христа; под властями — как творящий добро; в мире — как член Тела Христова — новообретенного человечества; все это пусть он делает без оговорок, дабы, находясь в мире, свидетельствовать о потерянности мира и о новом сотворении его в общине. Пусть он страдает только за то, что он есть член Тела Христова.

Пусть христианин останется в мире. Не ради Богом данных благ мирских, даже не ради своей ответственности за то, каким он был в этом мире, но ради тела Христа Вочеловечившегося, ради общины. Пусть он останется в мире ради фронтального наступления на мир, пусть он проживет «трудом в мире», чтобы с самого начала сделать явной свою «неотмирность». Это, однако, происходит не иначе, как через зримое членство в общине. Расхождения с миром должны быть претерпеваемы в мире. Ради этого Христос стал Человеком и умер среди Своих врагов. Ради этого — единственно ради этого! — пусть раб остается рабом, пусть христианин подчиняется начальству.

Лютер в решающие годы ухода из монастыря не иначе отзывался

о мирских занятиях. Он отверг не высшие требования, которые предъявлялись в монастыре, но то, что послушание заповеди Иисуса понималось некоторыми как личное достижение одиночек. Не на «неотмирность» монастырской жизни нападал Лютер, но на то, что эта неотмирность превратилась в монастырском пространстве в новое мирское образование, скандальное искажение Евангелия. «Неотмирность» христианской жизни уходит в мир, в общину, в повседневную жизнь — так считал Лютер. Поэтому христиане, занимаясь своим ремеслом, должны исполнять свою христианскую жизнь. Поэтому они в своей профессии должны умереть для мира. Профессия тем и ценна для христиан, что христианин в ней может жить благодаря благам Божьим и тем основательнее проводить наступление на мирскую суть. Не «позитивная оценка» мира или полный отказ от раннехристианского ожидания близкого пришествия положили основу возвращению Лютера в мир. Оно имело, напротив, чисто критическое значение протеста против обмирщения христианства в монастырском существовании. В том, что Лютер зовет христианский мир назад, в мир, он зовет его сперва к верной неотмирности. Это Лютер познал сам, своим собственным телом. Лютеровский призыв в мир был всегда призывом к зримой общине Вочеловечившегося Господа. Но не иначе это обстояло и при Павле.

Поэтому теперь ясно также, что жизнь в мирской профессии имеет для христианина свои совершенно определенные границы и что, выходит, за призывом в мирскую профессию должен последовать призыв из мирской профессии. Это находится в согласии и с Павлом, и с Лютером. Границы же даны в самой принадлежности к зримой общине Христовой. Где сталкиваются пространство богослужения, церковных служб, истребованное и принятое в этом мире Телом Христовым, и пространственное притязание мира, там достигается граница, То, что она достигнута, станет ясно в одно мгновение — из необходимости зримого и открытого исповедания Христа со стороны членов общины, со стороны мира, но через умное возвращение или через акт насилия. Здесь христианин вступает в открытое страдание. Он, умерший в крещении вместе с Христом, он, чьи тайные страдания с Христом не узнать миру, теперь в этом мире открыто выброшен из профессии. Он вступает в зримое приобщение к страданиям своего Господа. Отныне он и подавно нуждается в полном единении и в братской помощи общины.

Но не всегда и не только мир выбивает христианина из профессиональной жизни. Уже впервые века Церкви были профессии, несовместимые с принадлежностью к христианской общине. Актер, который должен изображать языческих богов и героев; учитель, преподававший в языческих школах языческую мифологию; гладиатор, игравший человеческой жизнью; солдат, владеющий мечом; жандарм; судья — все они должны были, отказаться от своих языческих профессий, если хотели креститься. Позднее Церкви — и соответственно миру! — удалось снять запрет с большинства этих профессий. Теперь все больше и больше оборона переходила со стороны общины на сторону мира.

Но чем старше становится мир и чем острее разгорается борьба между Христом и Антихристом, тем основательнее пытается мир избавиться от христиан. Первым христианам мир всегда предоставлял место, где они могли трудами рук своих добывать себе на пропитание и одежду. Становящийся вполне антихристовым мир уже не желает, предоставлять христианам даже и этой частной сферы для профессиональных занятий и работы для хлеба насущного. За каждый кусок хлеба, который они хотят съесть, он потребует от них отречения от их Господа. Итак, христианам в конце концов остается еще бегство от мира или тюрьма. Но конец приблизится тогда, когда у христианского мира будет отнято последнее место на земле.

Хотя Тело Христово глубоко проникло в жизненное пространство мира, но, с другой стороны, остается явным полнейшее размежевание, которое всегда должно оставаться явным. Однако внутри мира ли размежевание, с ним ли самим, — и то и другое происходит в послушаний слову: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь (?????????????) обновлением ума вашего, чтобы вам познавать чтобы (есть) воля Божия» (Рим 12:2;). (Одно из немногих мест, где синодальный перевод Библии, совпадая по смыслу, не совпадает дословно с лютеровским переводом Библии. Приведем дословный перевод Лютера: «Не сообразуйтесь с миром сим, но преобразуйте ваш образ через обновление ума, чтобы вы могли проверить, что есть воля Божия». — Прим. пер.) Есть сообразование-с-миром-сим в мире, но есть также и лично избранный духовный мир монастыря. Есть непозволительное пребывание в мире и непозволительное бегство от мира. В обоих случаях мы сообразуемся с миром. Но община Христова имеет другой «образ», нежели мир. Она должна неустанно обновляться в этот образ. Это образ Самого Христа, Который пришел в мир и в бесконечном милосердии нес и принял людей, не сообразуясь с миром, но был отброшен и отвергнут. Он был не от мира сего. В правильной встрече с миром зримая община должна сообразовываться с образом страждущего Господа.

Итак, братья должны знать: «Время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; И плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; И пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. А я хочу, чтобы вы были без забот» (1Kop 7:29–32;). Это жизнь Христовой общины в мире. Христиане живут, как и прочие люди. Они женятся, плачут и радуются, они покупают и пользуются миром для ежедневной жизни. Но то, что они имеют, — они имеют единственно через Христа, во Христе и ради Христа, и потому это их не связывает. Их сердце привязано не к этому. Они полностью свободны. Если они таковы, то они могут пользоваться миром и не должны устраняться из него (1Kop 5:13;). И, поскольку они свободны, они могут бросить мир, если где он препятствует следовать их Господу. Они женятся; конечно, по мнению апостола, блаженнее тот, кто остается свободным, — если он при этом может обретаться в вере (1Kop 7:7,33–40). Они покупают и занимаются торговлей, но это происходит по потребностям повседневной жизни. Они не собирают себе никаких сокровищ, к которым привязывается их сердце. Они работают, ибо им нельзя бездельничать. Но, конечно, труд для них не самоцель. Новый Завет не знает работы для работы. Каждый, трудясь, должен зарабатывать свое. Он также должен что-то иметь, чтобы было чем поделиться со своими братьями (1Фес 4:11; и след.; 2Фес 3:11; и след.; Еф 4:28;). Он должен быть независимым «пред внешними», язычниками (1Фес 4:12;); как Павел устанавливает себе в заслугу — надо добывать на хлеб трудом рук своих и быть независимым даже от своей общины (2Фес 3:8; 1Kop 9:15;). Эта независимость придает благовествующему особую силу доказательства того, что его проповедь вершится не ради выгоды. Все это всецело поставлено на службу общине. Рядом с заповедью трудиться выступает следующая: «Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания перед Богом» (Флп 4:6;). Христиане знают: «Великое приобретение — быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти» (1Тим 6:6–9;). Таким образом, христиане нуждаются в благах мира сего, понимая, что «все истлевает от употребления» (Кол 2:22;). Они делают это в молитве перед Творцом и с благодарением за всякое творение, которое — хорошо (1Тим 4:4;). Но они все-таки свободны. Они могут быть сытыми или голодными, пребывать в изобилии или терпеть нужду. «Все могу в укрепляющем меня (Иисусе) Христе» (Флп 4:12; и след.).

Христиане находятся в мире, они нуждаются в мире, ибо они суть плоть и ради их плоти пришел Христос в мир. Они делают мирские вещи. Они женятся, но их брак выглядит иначе, чем брак мира. Он «в Господе» (1Kop 7:39;). Он освящен служением телу Христову и состоит в послушании заповеди и в умеренности (1Kop 7:5;). В этом он подобен самоотверженной любви Христа к Своей общине. Да, их брак становится частью Тела Христова. Он становится Церковью (Еф 5:32;). Христиане покупают и продают, занимаются торговлей и ремеслами, но они делают это всё иначе, чем язычники. Они не только не станут обманывать друг друга (1Фес 4:6;), но и будут делать непостижимое для мира: пусть лучше обманут и поступят несправедливо с ними, чем ради «временных благ» отстаивать свое право, представ перед языческим судом. Они будут, если уж на то пошло, решать свои конфликты внутри общины, перед собственным судом (1Kop 6:1–8;).

Итак, христианская община ведет свою жизнь среди мира, каждое мгновение всем своим существованием и делами давая свидетельство о том, что «проходит образ мира сего» (1Kop 7:31;), что время уже коротко (1Kop 7:29;) и Господь близко (Флп 4:5;). Это преисполняет ее высочайшей радостью (Флп 4:4;). Мир для нее мал, пришествие Господа для нее всё. Она еще во плоти. Но ее взгляд устремлен на небо, откуда придет Тот, Кого она ждет. Здесь она далеко от родины, колония в чужой стране, община чужаков, пользующаяся гостеприимством страны проживания, повинующаяся закону этой страны и почитающая ее власти. Она благодарно пользуется тем, что относится к телесным и жизненным потребностям, проявляя себя благопристойно, праведно, непорочно, кротко, тихо и с готовностью к услугам. Всем людям она дарит любовь своего Господа, «а наипаче своим по вере» (Гал 6:10; 2Петр 1:7;). В страдании она терпелива и радостна, прославляя себя в скорби. Она живет своей собственной жизнью под чужими властями и чужим законом. Она совершает прошения за всех начальствующих и этим делает им большую услугу (1Тим 2:1;). Но она только на перелете, как птицы. Каждое мгновение может снизойти сигнал идти дальше. Тогда она отправляется, оставляя все мирские радости и родство, и следует единственно голосу, который призвал. Она оставляет чужбину и следует на родину, которая находится на небесах.

Они, бедные и страждущие, голодные и жаждущие, кроткие, милосердные, миролюбивые, гонимые и опозориваемые миром, и все же единственно ради них еще сохраняется мир. Они защищают мир от гневного суда Божия. Они страдают, чтобы мир мог еще жить терпением Божьим. Они гости и чужаки на земле (Евр 11:13; 13:14; 1Петр 2:1;). Они стремятся к тому, что наверху, а не к тому, что на земле (Кол 3:3;). Ибо их истинная жизнь еще не открылась, она еще сокрыта со Христом в Боге. Здесь для них полная зримая противоположность по сравнению с тем, чем они станут. Здесь будет явной только их смерть, их тайная каждодневная смерть в ветхом человеке и их открытая смерть перед миром. Они еще втайне и от самих себя. Левая рука не знает, что делает правая. Именно как зримая община остаются они совершенно неведомыми и самим себе. Они смотрят единственно на своего Господа. Который на небе и у Которого их жизнь, коей они ожидают. Но если Христос, их жизнь, явится, тогда они также явятся с Ним в славе (Кол З:4;).

Бредут по земле, обитая на небе,

Слабы они — но защищают весь мир.

Изведать всего довелось им; хоть нищи,

Всего у них вдосталь, что по сердцу им.

Страдание радости их не лишает.

Забитыми кажутся; но воскрешает.

Их вера; по жизни ведет и ведет.

И если Христос, Повелитель их жизни,

Предстанет когда-нибудь в славе Своей,

С Ним станут они на земле, словно князи,

Во славе явясь к удивлению мира,

И править с Ним будут, и с Ним ликовать.

И небо расцветится светом чудесным,

И чистая явится радость тогда.

(Х.Ф. Рихтер «Свет внутренней жизни живет в христианах».)

Это община призванных, экклесиа, Тело Христово на земле, последователи и ученики Иисуса.