Комментарий к принятому чинопоследованию председателя комиссии архиепископа Костромского и Галичского Алексия [147]
Комментарий к принятому чинопоследованию председателя комиссии архиепископа Костромского и Галичского Алексия[147]
Среди тяжких грехов Церковь всегда отличала грех самоубийства как грех в собственном смысле слова к смерти (1 Ин. 5:16), так как совершивший подобный грех не имеет уже возможности принести покаяния в нём. Трудно сказать, насколько распространён он был в первые века христианства. Во всяком случае, уже в IV веке святитель Тимофей Александрийский, отвечая на вопрос о возможности поминовения тех, кто сознательно лишил себя жизни, однозначно воспрещает церковную молитву о них. Позднее его ответ вошёл в канонический корпус правил Вселенской Церкви как 14?е правило святителя Тимофея Александрийского. Руководствуясь им, Церковь на протяжении столетий вплоть до наших дней отказывала и отказывает самоубийцам в отпевании и поминовении, делая исключение только для лишивших себя жизни «во исступлении ума».
В то же время нельзя не признать, что по мере расцерковления общества проблема самоубийств становилась всё более трагически значимой для Церкви.
Ещё в начале XX века владыка Никон (Рождественский) писал в своём дневнике: «Вследствие упадка веры вообще и озлобления, как нравов, так и характеров, умножилось число самоубийств. Убивают себя юноши, убивают себя 90?летние старики. Опустошается душа, расхищаются из сердца последние остатки веры, идеализма, стираются последние следы образа Божия, замирает дух, не остаётся никакой опоры для борьбы с искушением, и – человек решает: нет смысла больше жить и страдать, и в озлоблении на всё, как мятежник, самовольно уходит из жизни. Такова психология большинства случаев самоубийств. В её основе лежит неверие в Промысел Божий, хула на благость Божию, отчаяние – смертные грехи, смертные потому, что не дают места покаянию, убивают дух, удаляют, гонят от человека спасающую Божию благодать».
Особенно вопрос об отношении к самоубийцам обострился и усложнился в наши дни, когда большая часть покончивших с собой – люди крещёные, но не получившие ни церковного воспитания, ни церковного окормления. Они прерывают свою жизнь не вследствие сознательного противостояния Богу и Церкви, а будучи «вне ума», хотя это не зафиксировано медицинскими свидетельствами. Священнику, который не знал умершего в его жизни, невозможно решить, как относиться к такой смерти, а родственники и близкие самоубийцы, встречая отказ священника совершить отпевание, ещё далее отходят от Церкви, не получая утешения.
В связи с этим Святейший Патриарх Кирилл благословил Синодальную богослужебную комиссию составить молитвенный чин, который священник мог бы совершать для утешения тех, родственники или близкие которых самовольно ушли из жизни.
Руководствуясь резолюцией Святейшего Патриарха, комиссия составила чинопоследование, в основу которого положена евангельская мысль о том, что умножение беззаконий является следствием общего оскудения любви (ср. Мф. 24:12). А стало быть, в отчаянии, приводящем человека к добровольному уходу из жизни, повинны не только внешние обстоятельства жизни или его собственное маловерие, но и все мы, не оказавшие ему как страждущему члену Церкви должной христианской любви.
Поскольку приведённое выше правило святителя Тимофея Александрийского запрещает молиться о самоубийцах в храме, обычная ектения в чинопоследовании заменена антифоном, состоящим из псаломских стихов, припевом к которым служит принадлежащий преподобному Роману Сладкопевцу кондак Великого четверга, выражающий упование на непостижимое человеческому разуму милосердие Божие.
Завершает чинопоследование молитва, в которой сводятся воедино обозначенные выше темы, и испрашивается для сродников самоубийцы «в скорби их утешение».