Глава II. СВ. ИОАНН ПРЕДТЕЧА — ПРОПОВЕДНИК ПОКАЯНИЯ

Глава II. СВ. ИОАНН ПРЕДТЕЧА — ПРОПОВЕДНИК ПОКАЯНИЯ

«В те дни» (Мф. 3,1), когда наступило время явления Христа народу, явлен был ранее Миру Предтеча. Он выступает внезапно из безвестности и сразу становится пророком–проповедником. Окончились годы приуготовительного подвига, молитвы, безмолвия, поста, богомыслия и погружения в Слово Божие. — Предтеча был призван к своему служению: «бысть глагол Божий ко Иоанну Захариину сыну в пустыне» (Лк. 3, 2). О чем был глагол (????) Божий? Кроме общего призвания на служение проповеди покаяния, Иоанну была раскрыта тайна и его собственного призвания, как сам он свидетельствует по Евангелию от Иоанна: «Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1, 33).

О проповеди Иоанна Крестителя согласно повествуют все три синоптические евангелиста (Мф. 3, 1–12; Мк. 1, 1–8; Лк. 3, 1–18), также и евангелист Иоанн Богослов (1,15–17,19–28). Рассказ об этой проповеди вводится всеми евангелистами в прямое повествование о явлении Господа Иисуса Христа, как «начало Евангелия» (Мк. 1, 1). И проповедь Предтечи, имеющая свое собственное значение и самостоятельное содержание, связана с его проповедничеством о Грядущем, с самосвидетельством Предтечи, которое содержится у всех четырех евангелистов: «и проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Я крестил водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Мк.1,7–8; Мф.3,11; Лк.3,16; Ин. 1,1,27). Проповедь Предтечи есть проповедь о Христе Грядущем: сам он весь влагается в это ожидание и сретение. И в свете этого ожидания следует понимать и всю про–поведь, которая есть «приуготовление путей Господу», согласно пророчеству Исайи, в свете коего изображают явление Предтечи все евангелисты и даже он сам (Ин. 1, 3). Иоанн выступает в полном самосознании своего служения и своего призвания в качестве Предтечи. Уже предначинаются Мессианские времена. Мир затих и насторожился, внемля глаголу вопиющего в пустыне. И так могуче, так потрясающе, так покоряюще было явление Предтечи, что к нему, в пустыню иудейскую (Мф. 3.2), выходила вся страна иудейская и иерусалимляне (Мк. 1, 5).

После трех веков, в которые молчало слово пророческое, загремело оно снова в пустыне иорданской. И это слово было о покаянии (????????): «покайтеся, ибо приблизилось Царствие Божие» (Мф. 3, 2), то же самое слово, с которого началась проповедь и самого Христа (Мф. 4, 17). Явление Предтечи уже предна–чинает Царствие Божие, говорит о нем так же, как и явление Самого Царя: оба плана сливаются вместе, в одно событие.

Предтеча, возвещая о Том, Кто содержит в Себе исполнение всех чаяний Израиля, и, применяя к себе пророчества Исайины об этом Царстве, сам говорит, однако, о покаянии как основном изменении мыслей и чувств. Это было тем существенным приу–готовлением человеческих душ, без которого невозможно было пришествие Мессии.

Для этого в мир и был послан Предтеча — «приготовить путь Господу, прямыми сделать стези Его» (Ис. 40,3; Мф. 3,3; Мк. 1,3; Лк. 3,4).

Царствие Божие, которое приблизилось с Христом миру, в такой мере отличалось от земных иудейских представлений, что должна была совершиться ????????. Это изменение должно было коснуться не только мнений, но и дел, не только верований, но и практического поведения. «Сотворите достойный плод покаяния» (Мф. 3,8; Лк. 3,8). Пред лицом Нового Завета, приближающегося к людям, теряет свое значение ветхозаветное преимущество избранного народа, «сынов Авраамовых», которым кичились и которое считали решающим для спасения Иудеи: «и не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”, ибо говорю вам, что Бог может и из камней воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3,9; Лк. 3,8).

Евангелие лишь обозначает предмет, содержание и устремление проповеди Иоанновой: «покайтеся», но, конечно, не излагает самой проповеди, ее пламенных, побеждающих и потрясающих глаголов. Это не нужно в целях евангелиста, который лишь замечает кратко: «многое и другое благовествовал он народу, поучая его» (Лк. 3, 18). Однако нужно остановиться и на этом немногом, на тех частностях, которые сохранены Евангелием из проповеди Иоанна. По Евангелиям от Матфея и Луки, он произносил прещения и угрозы на тех (фарисеев и саддукеев), в которых не было истинного покаяния, хотя они шли к нему креститься: «Порождения ехидны! кто научил вас бежать от грядущего гнева? уже и секира при корне дерева лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3,4–10; Лк. 3,7,7); «Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а плевелы сожжет огнем неугасимым» (Мф. 3,12). В этих апокалипсических образах, выраженных с силою пророческою, выражается общая мысль о приближающемся суде: «ныне суд миру сему» (Ин.12,31). Еще новые черты проповеди Иоанна, применительно к разным положениям, содержатся в Евангелии от Луки: «и спрашивал его народ: что же нам делать? Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же. Пришли и мытари креститься и сказали ему: учитель, что нам делать? Он отвечал им: ничего не требуйте, более определенного вам. Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3,10–14). Эти простые и жизненные ответы показывают нам Иоанна Крестителя как одного из пророков, обычно преследовавших в числе других целей и нравственное исправление и улучшение нравов. В известных пределах Иоанн не уклоняется от роли учителя жизни, равви. Вместе с тем эти вопросы показывают и степень влияния его на разные слои населения и силу произведенного им впечатления. От слов его расплавлялись сердца, люди приходили в движение и снимались с мест своих, в исканиях и предчувствиях. Покаяние приводило к исканию новой жизни. Они устремлялись на нового и великого пророка, «народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он» (Лк. 3, 12). А он отклонял это ожидание, указуя на Сильнейшего его, грядущего за ним. В этих сжатых и скупых словах Евангелий еще раз свидетельствуется подвиг Предтечи — его самоотверженное смирение. Сколь велико было искушение для греховного человеческого естества, с его себялюбием и гордостью, отнести к себе, задержать в себе, не пропуская хотя один луч той славы и влияния, которые излучал Предтеча в своей проповеди, и как тяжелы и непоправимы были бы последствия того. Жизнь и проповедь, дело Предтечи, входят в служение Господа Иисуса Христа как его пролог, его составная и неотъемлемая часть, подобно тому, как в него входит, хотя и в своем особом смысле, жизнь и подвиг Богоматери.

Здесь все должно быть свободно от всякого приражения греха и искушения, все безупречно, совершенно и безошибочно. И как в Назаретской горнице решались судьбы мира в ответе Девы Марии на благовестие архангела, так и в пустыне иорданской в самосознании Предтечи при вопросах: не Христос ли он? (Ин. 1,19–20) — в его ответах, в сокровенных движениях его сердца решался тот же вопрос: готов ли мир к приятию Христа, может ли Он явиться народу, или же — страшно сказать — мир не примет уже родившегося Христа? Иоанн был представителем всего человеческого рода, в его сердце решалась человеческая судьба. И для возможного, единственно благоприятного решения, для некоего абсолютного ответа и самоопределения, необходима была чистота и святость подвига Иоаннова. И Предтеча Христов устоял на высоте своего призвания. То, что нам кажется в схематическом и кратком изложении естественным и как бы само собою разумеющимся, в действительности означает, что над Иоанном не имели никакой силы искушения, неизбежные в его положении для всякого другого человека.

Предтеча разрешил свою задачу совершенным образом.