За имя Христа

За имя Христа

Владыкин не знал, что в то время, когда его обратно уводили в тюрьму, в другую дверь, на допрос привели его мать — Лушу.

— Ну, Владыкина, — начал следователь, — мы пригласили тебя допросить по делу твоего сына, Павла Петровича. Показания ты должна давать честно, правдиво, ничего не утаивать, от этого будет зависеть судьба сына, будем судить его или нет, поняла?

— Я все поняла, начальник, поняла еще, когда мужа забирали, а теперь и дитя отняли. Я вам на все скажу только одно — я его мать, вот вам и весь допрос, — вытирая слезы, ответила Луша и умолкла.

Следователь сразу насторожился, несколько других присутствующих работников с удивлением посмотрели на Владыкину.

— Как, ты отказываешься подписать протокол и дать показания? Да ты знаешь, что за это бывает? — вскипел следователь.

— Да, только и остался черед за мной, отца с сыном уж отняли, еще двоя маленьких остались дома, а подумали вы сами, за что? — ответила Луша, вытирая ладонью глаза и опять нагнув голову.

— Так, ты совсем отказываешься нам отвечать? — уже более спокойно, спросил ее следователь.

— Я вам ответила, я его мать… вот вам и весь мой сказ. Следователь отодвинул бумагу в сторону и, расхаживая по кабинету, не без волнения, спросил Лушу:

— Лукерья Ивановна, а сколько вы классов кончили?

— Полторы зимы ходила в церковно-приходскую школу, а после Рождества мать моя бросила букварь в закутку (пространство между печью и стеной для скота), да сказала: "Хватеть! Буквы научилась различать и все, вон Полюшку пестать некому", — пояснила Луша.

— Гм… неграмотная баба, а как ты сумела воспитать такого сыночка, что к нему и подступиться не знаешь с какой стороны? — с возмущением, обратился опять следователь к Луше.

— А что, он обругал вас или гордо ответил, или что сделал не так, чем он провинился-та? — спросила Луша с тревогой о сыне.

— Да нет, он не гордо отвечает, он вежливый и сделать ничего не сделал; но не успеешь задать ему вопрос, у него уже на все ответ готов, да ответит так, что и добавить нечего. Как ты сумела воспитать такого? — опять приступил к Луше следователь.

— Н-а-ч-а-л-ь-н-е-к! В ваших школах он учился, по вашим театрам околачивался, ваши книги по всем ночам читал, так что вы его все хвалили да подымали все выше и выше; вы что ко мне, неграмотной бабе, привязались? Вы его воспитали, а не я — вы с ним и разговаривайте!

Следователь от такой неожиданной смелости, вначале, как-то оторопел, потом, взглянув на Лушу, с гневом выпалил:

— Хватит тут, нам нравоучений. Уходи домой! Яблоко от яблони далеко не падает: какая мать — такой и сыночек.

На этом все попытки к обвинению Павла Владыкина были закончены.