Неведомый миру подвижник

Неведомый миру подвижник

Это случилось в те времена, когда люди были более религиозны и тщательнее заботились о спасении своей души. Они искали Бога и стремились к Нему. Некоторые уходили в монастыри, в леса и пустыни для созерцания, молитвы, поста и изнурения своей плоти. А другие, хоть и оставаясь в миру, совершали великие подвиги, подобно святым.

Именно в такое время жил в маленькой глухой деревушке старик Артемий Петров. Человек, не знавший нужды, имевший клочок пахотной земли, который кормил его семью; двух лошадей, двух коров, несколько овец и свиней, стаю гусей, уток и кур, да в сохранном месте кубышку с двумя или тремя сотнями рублей на черный день.

Но вот умерла его жена, оставив ему двадцатитрехлетнего сына Никиту и восемнадцатилетнюю дочь Анисью. Никита был парень серьезный, тихий, скромный и трудолюбивый. Никто никогда не видел, чтобы он сидел, сложа руки. С раннего утра и до позднего вечера он проводил время на пашне или дома за починкой разных вещей. А когда работы не было, он уходил в другие деревни или ближайший город, подряжался строить избы, так как и он, и его отец были хорошие плотники. Никита отличался от своих сверстников еще и набожностью. Каждое воскресенье и в праздники он пел в церкви на клиросе. Жизнь вел трудовую и скромную. Отец души в нем не чаял. Анисья тоже радовала отца. Она была хорошей хозяйкою и в доме, и на дворе.

Но недолго Артем радовался на своих детей. Не успев женить сына и выдать замуж дочь, он внезапно скончался. Умирая, он завещал детям жить дружно и согласно закону Божию. Но дети и без завещания любили друг друга и никогда не ссорились.

* * *

У Никиты был друг, Андрей, старше его на два года, одинокий и бедный сирота, парень такой же скромный и трудолюбивый, как и Никита. Он часто в свободное время заходил к ним и с удовольствием проводил время в разговорах с Анисьей. По-видимому, они очень нравились друг другу. Но так как Андрей был бедный человек и не имел собственного угла, и хозяйства, то он не смел и думать о женитьбе на ней, и из-за этого очень грустил. Никита заметил это.

Однажды, в праздничный день, сидя на огороде, Никита спросил своего друга:

— Скажи мне, Андрей, почему ты в последнее время стал такой грустный, что я просто не узнаю тебя. О чем ты тоскуешь?

Андрей молчал. Никита немного подождал, потом снова заговорил:

— Что же это, тайна? Ты не можешь открыть ее и своему другу?

— Тебе менее, чем кому-нибудь другому, я могу сказать о своем горе, — медленно ответил Андрей.

— Почему так?

— Потому что… — он запнулся.

— Я догадываюсь, — улыбнулся Никита, — ты любишь мою сестру и боишься сделать ей предложение, ведь так?

Андрей весь вспыхнул и растерянно взглянул на своего друга.

— Ведь угадал? Правда? — допытывался Никита.

— Да, — тихо ответил Андрей.

— Так за чем же дело стало? — снова спросил Никита.

— У меня нет ни избы, ни хозяйства…

— А наша изба и наше хозяйство зачем? — перебил Никита.

— Ведь это все твое.

— Мне ничего не нужно, я все отдам сестре, а ей нельзя же жить в двух избах и вести два хозяйства. А пока что я поживу с вами, ведь вы не прогоните меня?

Андрей со слезами радости горячо обнял друга.

Через полгода после смерти отца молодая чета обвенчалась. Свадьба была очень тихая и скромная, ни пьянства, ни песен.

Настоящим хозяином стал Андрей, Никита от всего отстранялся, хотя и не переставал так же усердно работать, как и прежде.

* * *

Никита стал вести себя странно. Глубоко задумывался, мало ел и подолгу вечером молился. В нем совершалось что-то необыкновенное, мучила его мысль: такую ли он ведет жизнь, какую заповедал Христос, и как спасти свою душу, не лучше ли ему бросить все и уйти в монастырь. Мысль эта родилась у него из-за того, что он в одно из воскресений слышал в церкви, как священник читал евангелие, где говорилось: «И кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня» (Матф. Глав. 10, зач. 38). Эти слова страшно смутили его, и он не знал, что ему делать.

Господь повелел любить ближнего, как самого себя, рассуждал он. Он Сам, живя на земле, заботился не о Себе, а обо всех без различия. Он проповедовал любовь, истину и добро, облегчал страдания людей, утешал печальных, исцелял больных и воскрешал мертвых. А чтобы спасти всех, перенес великие крестные страдания. Этим Он дал нам высокий пример, как жить и как поступать.

Никита часто задумывался над этим и долго ходил угрюмый, но вот лицо его однажды просияло. Он твердо и без колебания решился остаться в миру и всецело отдать свою жизнь на пользу ближним. Для этого ему дома нечего было делать. Сестра его жила счастливо, муж любил ее и был прекрасный и домовитый хозяин. В их маленькой деревушке не было никого, кто особенно нуждался бы в его помощи, а потому он решился оставить свою деревню и идти туда, куда Господь направит его.

В начале августа, после уборки хлеба и до посева озимых, он собрался, зашил в ладанку сто рублей и сказал зятю и сестре:

— Отцовскую избу и все, что в ней и на дворе, я отдаю вам, живите счастливо и мирно. Мне ничего не надо, я уверен, что если когда-нибудь постигнет меня слабость или болезнь и я вернусь к вам, то найду у вас уголок и кусок хлеба для себя.

Зять и сестра, услышав это, горько заплакали и стали просить его не уходить, а остаться жить с ними, но он не согласился. И ушел.

* * *

Грустно и вместе с тем радостно было у него на душе. Грустно потому, что он, быть может, навсегда оставлял свою родину, любимую сестру и верного друга, а радостно потому, что он вступил на путь, который приведет его в царство небесное.

До вечера он прошел верст тридцать и остановился в одной довольно большой деревне. Встретив на улице старика-крестьянина, он спросил у него, кто у них тут самый бедный и немощный?

— Да вот, — указал старик на крайнюю, покосившуюся и полуразвалившуюся избенку, стоявшую на косогоре, вросшую в землю по самые окна и с прогнившею крышей, — тут живет старая больная бабушка Антипьевна с своим малолетним внучком — это самые несчастные люди, чуть не умирают с голоду. А тебе зачем?

— Да вот, может быть, Бог даст, я помогу им.

— Помоги, помоги, добрый человек, это хорошо.

И Никита пошел к указанной ему избенке. Дверь в нее оказалась запертой изнутри, он постучал.

— Кто там? — откликнулся старческий голос.

— Во имя Господне, пустите, добрые люди, переночевать усталого путника.

— Ох, родимый! Плохо у нас, плохо, и угостить тебя нечем будет, — прошамкала старуха, отворяя дверь.

Она была очень старая и больная, еле передвигала ноги. Лицо у нее было маленькое, все сморщенное, как печеное яблоко, но удивительно добродушное.

— Мне, бабушка, ничего не надо, — ответил Никита, входя.

Он подошел к переднему углу и помолился на икону.

В слабом свете угасающего дня он разглядел такую поразительную нищету, какой он прежде никогда не видел. Кроме пустых закопченных стен, голых лавок да нескольких облитых горшков на полке, деревянной чашки и тряпок, в избе ничего не было. На лавке, близ окна, сидел худенький, печальный мальчик лет одиннадцати, одетый тоже в отрепья.

— Это твой внучек? — спросил Никита у старухи, сняв с плеч котомку и садясь на лавку.

— Да, родимый, — ответила та, — мой внучек и кормилец, Тимоша, он теперь один ходит, побирается, я уж не в силах.

— А давно вы так нуждаетесь?

— Да вот уже с год, как Бог взял у меня сына, и я осталась одинокой со своим внуком, невестка еще раньше умерла.

— А земля есть у вас?

— Есть, да что в ней толку, обрабатывать ее ни я, ни ребенок не в силах, а работника нанять не на что, да и лошадки у нас нет.

— В таком случае возьмите меня в работники, я все вам сделаю, время есть еще, можно будет и землю вспахать, и озимое посеять.

— Эх, родименький, чем же я буду платить тебе?

— Да ничем, бабушка. Я человек одинокий и мне все равно, где бы ни работать, да работать. Ты прими меня вместо сына, и я буду для тебя стараться.

— Да ты что, Божий человек, смеешься надо мною, старухой, аль правду говоришь? Смеяться-то грех!

И старуха в недоумении развела руками, не зная, верить ей или нет.

— Видит Бог, бабушка, я правду говорю тебе, а шутить и смеяться над старыми и бедными людьми я никогда себе не позволял.

— Ах, Мать Пресвятая Богородица! — воскликнула старуха, всплеснув руками, — Да что ты, святой человек, или…

Старуха не договорила и рухнулась ему в ноги. Никита вскочил:

— Бабушка, бабушка, Господь с тобой! Что ты это делаешь! Разве можно…

Он поднял старуху и посадил ее на лавку.

— Давай, потолкуем лучше, как нам устроиться. Ты вот говоришь, что у тебя нет лошади, на чем пахать, значит, надо купить ее.

— Надо-то надо, кормилец, а где денег взять?

— У меня есть, я дам. Нет ли у кого здесь продажной?

— Есть у соседа, Ивана Прокофьича, хороший меринок, не молодой, но крепкий и здоровый, и не дорого просит за него, рублей двадцать.

— Ну вот, мы его и купим… А соха и борона есть у тебя?

— Есть, только надо будет поправить их.

— Ну, это я справлю и семян для посева куплю. А теперь вот что, пошли-ка своего мальчонку купить крынку молока да фунта четыре хлеба, вот мы и закусим на сон грядущий.

Говоря это, Никита достал из кармана двугривенный и дал его мальчику. Обрадованный голодный мальчик опрометью бросился за покупками.

На следующий день с утра Никита ревностно принялся за дело: купил лошадь, семян, починил соху и борону. Приготовил все для пахоты. Через три дня он покончил с озимыми. Вернувшись с поля, он весело сказал Антипьевне:

— Ну, вот, бабушка, я и закончил, на будущий год ты будешь с хлебом, а теперь, авось, как-нибудь проживем.

— Спасибо, родимый, я уже не знаю, какому святому и молиться за тебя.

— Э, бабушка, я делаю это не ради тебя, а ради спасения своей души. Ну, да оставим об этом говорить. Надо позаботиться о том, чтобы не растратить моих последних денег и не остаться нам без куска хлеба, да поправить твою избу, так как зимою здесь жить будет нельзя. Со временем мы поставим новую.

Вскоре он подремонтировал полуразвалившуюся избу: тут подпер бревнами, там заделал дыры и проконопатил мхом, который Тимоша собрал в лесу. Затем он принялся за свое плотничье ремесло. Одному крестьянину понадобилось построить новую избу, и Никита нанялся к нему срубить и отделать ее.

Когда же настала зима, он начал делать рамы, двери, столы и табуретки, отвозил их в город и продавал. Так он кормился сам, кормил бабушку с внучком, а весной, после посева ярового и посадки картофеля, он снова принялся за постройки изб крестьянам.

Господь благословил его труды: урожай вышел прекрасный, хлеба хватило на весь год, бабушка и Тимоша оправились и поздоровели. Строительная работа у Никиты не переводилась. Прошел и еще год, и Никита построил новую избу, вместо развалившейся. Бабушка и Тимоша чуть не молились на него, и все крестьяне полюбили доброго человека: он со всеми был ласков и приветлив, никогда ни с кем не заводил ссор, а всякому готов был услужить и помочь, чем мог.

Прошло шесть лет. Тимоша вырос. И из худенького, тщедушного мальчика вышел здоровый и сильный парень, вполне способный к самостоятельной работе, тем более, что он хорошо изучил Никитино ремесло. Тогда Никита, видя, что миссия его тут окончена, решил уйти и поискать себе нового дела.

На все уговоры и мольбы бабушки и Тимоши остаться у них, он отвечал, что Господь призывает его в другое место, к другим несчастным людям. И он ушел.

* * *

Долго он не встречал места где бы он мог приложить свои труды, хотя он и прошел несколько деревень. Только в полдень следующего дня, идя по краю оврага, он вдруг услышал стон. Он заглянул в овраг и увидел там бьющуюся лошадь и опрокинутую телегу, из-под которой раздавался стон. Никита, недолго думая, спустился в овраг, приподнял телегу и увидел под ней молодого окровавленного крестьянина. С большим трудом он вытащил его из-под телеги, зачерпнул в ручейке воды в бурак, висевший у него на поясе, обмыл кровь с лица и освежил голову раненому.

Крестьянин опомнился и рассказал ему, что он очень сильно расшибся, не может встать. Что его деревня с версту отсюда. Он ездил в город с дровами, а когда возвращался домой, задремал и не знает, как лошадь опрокинула его в ров. Вероятно, она соблазнилась густою травой, растущею на краю оврага.

Никита отпряг лошадь, поднял ее, поднял и телегу, потом снова запряг лошадь, положил раненого в телегу и вывел лошадь из оврага. Взял в руки вожжи и поехал в деревню.

Когда он подъехал к дому крестьянина, из него выбежала молодая испуганная женщина, оказавшаяся женой раненого. Увидев мужа лежавшим в телеге, она заголосила, думая, что он мертв. Но Никита постарался успокоить ее, рассказав ей о случившейся с ним беде. Затем он с ее помощью вытащил из телеги ее мужа и перенес в избу, где они уложили его в постель. Кроме них, в избе были двое ребятишек, мальчик и девочка, трех и четырех лет.

К счастью, в их селе жил фельдшер, и молодая женщина побежала за ним. Фельдшер осмотрел больного и сказал, что левая нога у него вывихнута, а грудь сильно помята.

— Поэтому, — сказал фельдшер, — ему придется пролежать в постели недель шесть.

Новая беда. Через неделю — убирать хлеб, а кто это сделает? Молодая женщина опять заплакала, но Никита и тут постарался успокоить ее. Он сказал, что не уйдет от них, пока не выздоровеет ее муж, и сделает за него все, что нужно, и платы за это не возьмет никакой.

Молодая крестьянка не знала, как и благодарить его, она говорила, что, видно, Сам Господь сжалился над малютками и послал им такого благодетельного человека.

Никита остался у них. Через неделю он уже с ранней зари и до позднего вечера работал в поле. Он прожил у них до сентября, пока не управился со всеми полевыми работами и пока не выздоровел крестьянин. За это время все душой полюбили его, даже дети привязались к нему и звали его «добрым дядей», потому что он постоянно ласкал их и делал им разные игрушки.

Первого сентября он собрался уходить. Спасенный им крестьянин и его жена долго и горячо упрашивали его остаться у них на зиму, но он сказал им, что когда нужно было, он с радостью послужил им, а теперь должен послужить другим. И он ушел.

* * *

Два дня шел он. На третий день встретил он почтенного старика, с длинною седой бородой, с котомкой за плечами и длинной палкой в руке. За другую руку держались двое детей, девяти и десяти лет. Старик был слепой. Никита остановился, посмотрел на него и спросил:

— Куда ты, дедушка, идешь?

— В село, родимый, милостыню просить, Христа ради.

— По какой причине, дедушка, дошел ты до такого положения? Разве у тебя нет кормильца?

— Нет, родной, нет. Господу было угодно наказать меня за грехи мои. Его святая воля. Две недели тому назад у нас ночью почти вся деревня выгорела, сгорела и моя изба, а в ней и дочь моя с зятем. Спаслись только вот эти два малыша, мои внуки, да я, и то потому, что мы спали не в избе, а на дворе под навесом.

— Где же ты теперь живешь?

— Да в сараюшке, милый человек, сараюшка каким-то чудом уцелела. Вот там и помещаемся, пока еще не холодно. А настанет зима, придется замерзать, если добрые люди не помогут. Ох, грехи, грехи наши! — И две крупные слезы скатились из слепых глаз старика, как две светлые росинки.

— Не горюй, дедушка, — сказал Никита, — Господь даст, я помогу тебе.

— Ах, что ты, добрый человек, разве это можно, ведь ты мне не родной.

— Это ничего, мы все братья… Господь приказал любить ближнего, как самого себя.

— Оно так-то так, а все-таки как же это…

И старик в недоумении качал головой, не веря тому, что слышит.

— Да так, дедушка, вот вернемся в твою деревню, покажи мне пепелище и, Бог даст, я опять тебе все устрою.

— Ах, добрый человек, спаси тебя Господь! Ах, Царица Небесная! Да ты человек или ангел? Как твое имя?

— Никитой зовут меня.

— Никитушкой? Хорошее имя, хорошее. Ты из этого села?

— Нет, дедушка, я дальний и одинокий, буду тебе вместо сына.

INCLUDEPICTURE "media/image10.jpeg" * MERGEFORMAT

— Спасибо, родимый, спасибо! Вот нежданная милость Божия! Да пошлет тебе Господь счастье ради сироток моих.

И они вернулись. Деревня была небольшая, одна сторона ее почти вся выгорела, у некоторых изб уцелела одна стенка, у других две. Никита обратил на это особое внимание. У старика уцелели только последние два венца. Положив в его сараюшке свою котомку, он тотчас пошел отыскивать хозяев уцелевших стенок, предлагая купить их. Это ему удалось: мужики, нуждаясь в деньгах, взяли очень дешево. У Никиты деньги были: то, что он истратил у Антипьевны, он пополнил своими трудами.

Радостный вернулся он к деду, принес хлеба, луку и квасу, и они все сытно позавтракали. После этого Никита, не теряя времени, принялся за работу, за очистку пепелища. А на другой день он уже перетаскивал купленные бревна. И работа закипела. К Покрову они уже перешли в новую избу. Лошаденка, находившаяся во время пожара в сараюшке, уцелела, а это было большое подспорье для Никиты. Он холил и берег ее.

И началась у него здесь такая же жизнь, как у Антипьевны. Весело и спокойно было у него на душе. Прожил он у слепого семь лет. Дождался, пока выросли и окрепли его внуки. Тогда он простился с ними и пошел дальше, оставив о себе добрую память.

* * *

Было лето. Шел он лесной дорогой. Прохладно, птички поют на деревьях, кузнечики трещат в траве, ветерок перешептывается с листочками. Белка прыгает на ветке, зайчик пробежал и спрятался в кустах, — хорошо, очень хорошо! — Никита вздохнул полной грудью. «Всякое дыхание да хвалит Господа», — сказал он сам себе. И он бодро и весело пошел вперед. Время от времени попадались ему странники и богомолки. Поклонятся друг другу и разойдутся. И опять он с природой и со своими думами.

Далеко за полдень он устал, дошел до ручейка, напился холодной воды и прилег на траву. Спать ему не хотелось, он гадал, к кому же Бог приведет его теперь? Где и как он окончит свою жизнь? Но он до конца будет исполнять свой долг и нести свой крест. Он встал, опустился на колени, поднял глаза и руки к небу и сказал:

— Господи! Направь меня по Своей воле, покажи мне, что делать и кому должен я помочь.

Долго он молился. Потом встал и пошел дальше. Часа три тянулся лес. Наконец он кончился, и показалась деревушка. Но странно, когда Никита вошел в деревню, улица оказалась пуста, даже мальчишек и девчонок, постоянных завсегдатаев деревенской улицы, не было. Куда бы он ни заглядывал — нигде ни души.

Он вошел в первую избу и услышал громкие стоны. На двух лавках лежали, разметавшись, больные мужчина и женщина, в углу сидело двое детей, они громко плакали. Не успел Никита спросить их, о чем они плачут, как вслед за ним вошел в избу пожилой мужчина в сюртуке. Никита спросил у него, что тут такое происходит и отчего улица пуста?

— Ты не здешний? — не отвечая на вопрос, спросил его вновь пришедший.

— Я дальний, — ответил Никита, — здесь мимоходом.

— Ну, так уходи скорее отсюда: здесь вся деревня поражена тифом, здоровые почти все разбежались. Я фельдшер, совершенно измучился и никак не справлюсь со всеми. Никто не хочет ухаживать за больными.

Никита подумал: «Вот Господь указывает мне путь» — и сказал вслух:

— Давай, я буду помогать тебе. Покажи только, что надо делать.

— А ты не боишься заразиться? — спросил фельдшер; удивленный его предложением.

— Чего же бояться, — ответил просто Никита, — умирать когда-нибудь да надо. На все воля Божия.

— В таком случае помоги.

Фельдшер подробно объяснил ему, как следует ухаживать за больными, когда и что давать им и как предохранять себя и других здоровых людей от заразы. Принялся наш Никита усердно ухаживать за тифозными, из одной избы он переходил в другую и всюду поспевал с помощью. Спал по два часа в сутки, почти все ночи проводил у постели больных. Давал им питье и лекарство, оберегал их от сквозняков и ухаживал за ними лучше всякой сиделки. И как искренно радовался он, когда какому-нибудь больному становилось лучше. Тогда он утешал и успокаивал его, говорил, что тот непременно выздоровеет. И непритворно горевал, когда кто-то из тяжелобольных умирал. Фельдшер не знал, как и благодарить его за помощь, да и все больные полюбили его и очень скучали, когда он долго не приходил к кому-нибудь из них.

Понемногу тиф начал утихать, и больные, благодаря хорошему уходу, стали выздоравливать. С появлением Никиты смертность значительно уменьшилась. Его самоотверженность принесла существенную пользу всей деревне.

Кроме ухода за больными Никита успевал работать и в поле: он вместе с другими здоровыми крестьянами снял хлеб для тяжко больных и посеял озимые. И, несмотря на непосильные труды и постоянное общение с больными, он не потерял ни силы, ни здоровья.

INCLUDEPICTURE "media/image11.jpeg" * MERGEFORMAT

В начале зимы зараза совершенно прекратилась, оставив в одной семье глубокий след, послуживший для Никиты причиной остаться в этой деревне на продолжительное время. В избе, в которую он вошел первый раз, умерли отец и мать, оставив двух сироток: мальчика Петю, четырех лет, и девочку Настю, — трех. У них не было никого из родных, а из крестьян никто не пожелал взять их к себе, ссылаясь на то, что у каждого есть свои дети, о которых они должны заботиться. Вот Никита и решился остаться с ними, заменить им отца и мать и воспитать их. В этом он видел определение Божие.

Когда он заявил о своем решении на мирском сходе, то все крестьяне охотно согласились. Никита остался в деревне с двумя сиротами. В помощь он пригласил старуху-бобылку, Акимовну, для ведения домашнего хозяйства. Акимовна была добрая старуха, она смотрела на сироток, как на своих собственных детей, любила и баловала их. Дети скоро привязались к доброму Никите и звали его «тятей». И он, действительно, был для них истинным и любящим отцом. Все свои редкие свободные часы посвящал им. Учил их, рассказывал нравственные истории. Он заботился о развитии и укреплении в них правды, сердечной доброты и любви к труду.

Так прожил он в этой деревне тринадцать лет и приобрел всеобщее уважение и любовь. Но последний год завершился несчастием. Ночью, за два дня до его ухода, загорелась изба с многочисленным семейством. Крики и шум разбудили Никиту, он вскочил и побежал на пожар. Изба была объята пламенем и из нее раздавались душераздирающие крики и мольбы о помощи. Все собравшиеся только охали да ахали, но никто не решался прийти на помощь погибающим. Тогда Никита, не задумываясь, бросился в самый огонь и вскоре показался с двумя детьми на руках, которых он и передал народу, а сам снова скрылся в огне, желая спасти еще оставшегося там старика. Но он уже не мог выскочить оттуда и, задушенный и опаленный, пал вместе с ним на пороге. Его вытащили баграми полуживого. Мучения его были нестерпимы, но он все-таки успел исполнить последний христианский долг, и к полудню его не стало. Вся деревня плакала о нем.

Так погиб неведомый миру подвижник, неуклонно следовавший по стопам Христа и положивший жизнь свою за ближнего. Мир праху его.