Глава 17. Изгнание из Фессалоник

Глава 17. Изгнание из Фессалоник

Иудей, которого звали по-гречески Аристархом, в эту субботу, как и всегда, вошел в большую синагогу иудейской общины в Фессалониках. Фессалоники, свободный город-порт в глубине Фермейского залива, были резиденцией губернатора Македонии. В середине августа старейшины пригласили приезжего раввина читать и толковать закон. В синагоге было душно и жарко. Аристарх сел и стал слушать. Он и не догадывался, что ради этого раввина его всенародно будут бить, что ему предстоит совершить вместе с ним два долгих путешествия и сидеть с ним в римской тюрьме.

С первого взгляда было видно, что приезжий — человек необыкновенный. Он проковылял к возвышению на кривых ногах, иногда вздрагивая, как от сильной боли. Но даже если ему было больно, он не огорчался этим — на лице его было радостное, дружеское выражение, располагавшее к нему слушателей. Нависающие густые брови не портили этого впечатления. Приезжий заметно нервничал, обращаясь к аудитории, как будто ожидал от нее заранее каких-то неприятностей.

Аристарх понял причину волнения оратора, когда услышал проповедь, противоречившую всем принятым представлениям. Приезжий начал с положенного в этот день отрывка и постепенно перешел к другой теме: он начал говорить о Мессии, Которого ждут иудеи, и привел множество строк из Писания, доказывая, что Мессия не воцарится в Иерусалиме, когда придет (все иудейские купцы, кланяясь и улыбаясь своим покупателям — грекам и римлянам, тайно надеялись, что Иерусалим станет столицей мира). Наоборот, говорил чужестранец, в Писании сказано, что Мессия примет страдания и смерть, а потом воскреснет. Доводы чужеземца показались Аристарху убедительными. И когда приезжий стал говорить о Человеке — Иисусе, Которого распяли в Иерусалиме, когда без литературного изящества, но с удивительной силой убеждения он рассказал о том, как Иисус восстал из мертвых, Аристарх поверил ему, он как будто своими глазами видел, что так оно и было. "Сей Иисус, Которого я проповедую вам, и есть Мессия!" — закончил свою проповедь этот странный человек.

Старейшины, хотя и без особого энтузиазма, просили Павла выступить в синагоге еще раз через неделю. Аристарх и несколько других слушателей проводили Павла к выходу. Один из членов общины, по имени Иасон, пригласил его вместе с Силой и Тимофеем к себе домой. Там с ними могли встретиться все, кто хотел увидеть их и говорить с ними. Павел и Сила рассказали новым знакомым о своих испытаниях в Филиппах: "Прежде пострадавши и бывши поруганы в Филиппах, мы дерзнули в Боге нашем проповедать вам благовестив Божие с великим подвигом". Из Филипп в Фессалоники апостолы шли пешком почти 150 км. по Виа Эгнация, останавливаясь ненадолго в городах, встречавшихся по пути. Они проходили Амфиполь, город около широкого устья реки Стримон, на воротах которого возвышалась древняя каменная скульптура льва. Потом проповедники отдохнули в Аполлонии, на берегу озера. Идя через холмы в Фессалоники, они снова сознательно рисковали пострадать за веру. Но все обошлось относительно спокойно. Павел писал потом фессалоникий-цам: "Принявши от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, — каково оно есть по истине".

На Аристарха и других, встретивших апостолов в доме Иасона, особенное впечатление произвела честность, искренность Павла и Силы. Слова их не расходились с делами, и слушатели — закаленные жизнью купцы — ценили это качество. Как непохожа была духовная чистота проповедников, последовательность их умозаключений на обычную среди странствующих "пророков" склонность к надувательству! Апостолы не интересовались деньгами и вещами, дружеское расположение слушателей было для них высшей наградой.

Проповедь Павла убеждала не потому, что он хорошо говорил и располагал к себе — она убеждала своей правдивостью. Павел никогда не давал воли воображению и не говорил того, чего не было — жизнь, смерть и воскресение Иисуса были реальными фактами, а не легендой, в которую можно верить или не верить. Истина обладает огромной убеждающей силой. Аристарх слушал и чувствовал, что нечто большее, чем размышление и логика, заставляет его уверовать в Иисуса-Спасителя. Для Павла ничего удивительного в этом не было. Он говорил, что сила эта — Дух Святой, исходящий от Бога Отца и Сына Иисуса. Когда Аристарх, Иасон и несколько других иудеев обратились в новую веру, Павел отказался принять какое-либо вознаграждение за труды.

Мужество и убежденность Павла и Силы вселяли мужество и убежденность в других. Новообращенные, разговаривая со знакомыми иудеями, подтверждали, что Иисус и есть долгожданный Мессия. Они перебороли даже свое предубеждение перед язычниками, покупавшими у них товары, и перед рабами, эти товары разгружавшими: Иисус — Спаситель всех людей. Так дом Иасона, вопреки всем иудейским обычаям, стал центром движения, распространявшегося по городу, как пожар. Прошло несколько удивительных дней, и "церковь фессалоникская в Боге Отце и Господе Иисусе Христе" (как называл ее Павел) приняла в свое лоно больше греков, чем иудеев, мужчин и женщин. Среди женщин было несколько влиятельных аристократок.

Снова и снова Павел прямо, честно отвечал на вопросы, не пытаясь смягчать выражения и утаивать неприятную правду. Он не скрывал от слушателей, что самые основы их жизни будут поколеблены, что ничтожные идолы, которым они поклонялись в домах своих, и красивые, классические статуи богов в храмах — все это бессильные, мертвые, ложные боги. Он не принимал фессалоникийцев такими, какие они есть. На рассуждения теологов XX века о том, что люди не нуждаются в сознательном принятии Иисуса из Назарета, как воскресшего Господа Христа, Павел ответил бы презрительно характерной для него фразой: "Бог свидетель!" Искренность Павла с фессалоникийцами, правдивость его проповеди, которая была "не в слове только, но в силе и во Святом Духе, и со многими удостоверениями", принесли радостные плоды, и фессалоникийцы "обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному".

Фессалоники занимали выгодное стратегическое положение. Отсюда недалеко было до Филипп, и обе церкви, умножаясь, могли со временем объединиться. Павел был приятно удивлен и тронут, когда прибыл посыльный из Филипп и передал ему пожертвования верующих. Они помнили Павла, заботились о нем! Неустанно молился Павел за филиппийскую церковь.

Окончив труд в Фессалониках, он мог отправиться на запад, по Виа Эгнация к Адриатическому морю и дальше в Рим. Другая дорога вела на юг, огибая залив, казавшийся со всех сторон окруженным сушей. С южной дороги виден был Олимп, легендарная гора ложных богов, которых Христос пришел изгнать из мира; большинство греков, конечно, уже не верило, что боги живут на горе Олимп, но их существование все еще не подвергалось сомнению.

За Олимпом расстилалась долина Фессалии, а дальше — вся южная Греция, Ахайя. Торговые корабли во множестве сновали между городами, недалеко был тот день, когда благая весть проникнет всюду, где торгуют купцы-христиане — в Коринф и Пирей, на острова Эгейского моря, к западным берегам Малой Азии.

Но Павлу не хотелось идти дальше — ему снова казалось, что он может, наконец, остановиться и укрепить только что основанную церковь.

Павел и Сила жили в доме Иасона, но отказались бесплатно пользоваться кровом и пищей: "Мы у вас не ели хлеба даром, но занимались работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, — не потому, что мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания вам… завещали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь".

Павел снова занялся изготовлением шатров и палаток. Так в Фессалониках проповедники стали зарабатывать на жизнь своим трудом. В первом путешествии все расходы, может быть, были оплачены Варнавой: хотя Варнава продал свою землю и вырученные деньги пожертвовал Иерусалимской церкви, у него мог оставаться доход от медных рудников на Кипре, принадлежавших его родственникам. На Кипре Павел мог останавливаться у друзей и знакомых Варнавы. Но теперь у него не было никакой финансовой поддержки.

В дневные часы Павел, Сила и Тимофей работали и во время работы говорили с обращенными и интересующимися, молились за новых учеников своих. В "Деяниях" только один раз упоминается о том, что Павел молился в одиночку, хотя в Посланиях об индивидуальной молитве говорится очень часто. Видимо, идя из города в город, проповедники уделяли часть своего времени молчаливой молитве, погружаясь каждый в свои мысли. Останавливаясь в городах, апостолы молились вместе с учениками и новообращенными. Во время трудной, монотонной работы молитва помогала удерживать мысли от бесцельного блуждания и обращать их к Богу.

Каждую субботу Павел проповедовал, разъясняя Писание и показывая, как оно исполнилось в Иисусе, беседуя и споря после окончания службы с теми, кто не соглашался с таким толкованием. Говоря о чистой, преображающей любви Божьей, Павел употреблял новое, введенное христианами греческое слово "агапе" вместо обычного "эрос", чтобы не вызывать у слушателей ассоциаций с многочисленными эротическими культами, процветавшими в большинстве городов античного мира (даже там, где не было храмов Афродиты и Аполлона). Любовь, в ее высоких и низких проявлениях, была самой насущной проблемой. Из слов Павла, написанных к верующим после бегства из Фессалоник, видно, что среди обращенных много было молодых мужчин и женщин. Мужчины, в особенности легкомысленные и жизнерадостные юноши, не могли с легкостью подчинить свои влечения нравственным требованиям Христа. Будучи язычниками, они не видели ничего особенного в том, чтобы соблазнить жену своего друга или любую понравившуюся им девушку. Сознательное обращение от греха к вере не всегда сразу учит человека, как правильно вести себя в таких случаях.

Павел умело руководил своими духовными детьми. В Первом Послании к Фессалоникийцам он напоминает нам: "Вы знаете, какие мы дали вам заповеди от Господа Иисуса. Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда; чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти нехотения, как и язычники, не знающие Бога".

Павел и его друзья не стремились создать вялое, бесплодное общество людей, бегущих от жизни и ее требований — нет, они возвращали их к жизни, сплачивая в высокодуховную общину, в которой здоровая семейная жизнь пользовалась всеобщим уважением, и благоприятные последствия такой здоровой жизни чувствовались во всем. Верующие приносили присягу Иисусу, как царю, как полководцу — с таким самозабвением и преданностью, что по городу распространился слух: "Павел и его сообщники подбивают народ на восстание против Цезаря Клавдия". Верующие входили в Царство Иисуса — слова Его встречали беспрекословное подчинение. Они желали походить на Него во всем. Но старые, греховные желания не уступали, они ждали своего часа, смешиваясь с новыми переживаниями в трудноразличимый, запутанный клубок. Павел помогал обращенным укрепить новое и указывал, как справиться со старым, призывал их подчиниться только Иисусу и подражать только Иисусу.

Павел не придавал слишком большого значения своему собственному руководству. Иисус вернется к людям, — говорил он, — и воцарится на всей земле, и будет править всеми народами.

В наставлениях своих Павел всегда строго придерживался учения Иисуса. В Послании к Фессалоникийцам, повторяя слова своей проповеди, очень похожие на слова Иисуса, записанные Лукой, Павел пишет: "Сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью". Иисус сказал: "Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой: будьте же и вы готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий". Некоторые считают (впрочем, эта точка зрения отвергается серьезными исследователями Библии), что Лука составил свое Евангелие на материале проповедей Павла. Павел писал: "Ибо сие говорили вам словами Господними:.. Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с небес, и мертвые во Христе воскреснут прежде". Иисус же говорил: "Увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою…"

Многое из того, что говорил Павел, смущало слушателей, так же, как и слова Господни смущали учеников Его. Недопонимание и искажение слов Павла фессалоникий-цами вскоре побудило его высказаться более определенно и ясно. Ветхозаветные пророчества и учение Иисуса убеждали Павла: Господь во плоти, в силе и славе, явится вдруг, внезапно, чтобы положить конец веку прелюбодейства, несправедливости и преступления. Но никто не знал в точности, когда и как это произойдет. И Павел ошибся, оценивая перспективу. Как путник, взобравшийся на крутой перевал, видит прямо перед собой снежный склон следующего хребта и думает, что до него осталось всего несколько часов пути, так и Павел тщетно рассчитывал на скорое второе пришествие. Спускаясь с перевала в долину, путник идет много дней, но гряда впереди не становится ближе. Так и Павел, всегда надеясь, ожидая, что Господь вернется, шел по жизни, благодарный за каждый дарованный ему день, за то, что он может идти вперед и нести людям весть о Царе Небесном, время Которого уже приходит.

Между тем, из послания Павла видно, что три проповедника не только учили фессалоникийцев всех вместе, но терпеливо беседовали с каждым из них: "каждого из вас, как отец детей своих, мы просили и убеждали и умоляли поступать достойно Бога, призвавшего вас в Свое Царство и славу". Поддерживая, предостерегая, узнавая все проблемы обращенных, апостолы полностью отдавали себя строительству церкви.

Хотя проще и легче было бы требовать подчинения, они терпеливо, бережно говорили с учениками, убеждая их, как малых детей; Павел так сросся душой с обращенными, что, когда пришло время расстаться с ними, ему казалось, что их плоть отрывают от плоти его. А время расставания настало скоро и неожиданно.

На четвертой неделе пребывания в Фессалониках Павел назначил старейшин, призванных поддерживать церковь, руководить ею и учить новообращенных, когда они останутся одни. Павел считал, что церковь должна не просто выжить в неприязненно настроенном языческом окружении, но все время расти и шириться. Христиане не должны обращать внимания на обидные нападки и сплетни, у них не должно быть печального чувства, что они молча несут тяжкий крест, не должно быть ощущения, что грех торжествует и наступает со всех сторон. Чувства истинно верующего позитивны, положительны — он делает благо другим: и не верующим в Христа иудеям, и язычникам, не замечая оскорблений и побоев. "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите…" Обстоятельства меняются, но жизненный путь верующего неизменен — это живой упрек испорченности, пример, побуждающий ближних искать для себя новой, необычайной жизни; христианин всегда полон любви, радости, мысли, всегда делится ими, всегда приветствует своих противников.

Итак, юная церковь в Фессалониках стала мощным движением. Люди преображались, отношения между рабами и господами сглаживались, мужья мирились с женами. Случалось, конечно, что семьи распадались, и дружба рушилась. Но в целом люди начали меняться. О новой вере говорили, ее превозносили, ее хулили. Одни любили Павла и восхищались им, другие ненавидели его. Почти никто не оставался равнодушным.

Кульминация наступила когда иудеи-нехристиане перестали сдерживать свою ярость и зависть. "Возревновавши и взявши с площади некоторых негодных людей", — пишет Лука, — "они собрались толпою и возмущали город, и, приступивши к дому Иасона, домогались вывесть их к народу". Не найдя апостолов, толпа выволокла из дома Иасона и нескольких других христиан и потащила их к "политархам", чиновникам, ответственным за соблюдение закона и порядка в македонских городах, не обладавших статусом римских колоний.

Предводители толпы кричали: "Эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса".

Толпа жаждала крови. Политархи, однако, показали, что им, в отличие от нетерпеливых "стратегов" из Филипп, не чуждо чувство здравого смысла и осторожности. Обвинение встревожило их — они знали, что иудеев изгнали из Рима, знали и о причине этого изгнания. Историк первой половины II века, Светоний, упоминает склонность иудеев к "постоянным мятежам по подстрекательству некоего Креста". Скорее всего, это одна из наиболее ранних попыток ложного свидетельства против христиан. На самом деле это значит, что иудеи преследовали первых последователей Христа в Риме такими же способами, как преследовали Павла и его товарищей. Доказательств того, что христиане в Фессалониках подбивают народ к мятежу против Цезаря, было явно недостаточно. К тому же, их призванные вожаки не предстали перед судом.

Политархи решили предпочесть осторожный вариант. Они обязали Иасона и его друзей выплатить большую сумму денег и обещали арестовать их, если чужеземцы еще раз появятся в городе.