ГЛАВА 11: Яффа
ГЛАВА 11: Яффа
Переправа через буруны. — Проводник-араб. — Восточная баня. — На железнодорожной станции. — Место воскресения Тавифы. — Невнимание к русскому участку. — Опять на станции. — Теснота в вагонах.
Чтобы с восходом солнца встретить первый для нас палестинский город Яффу, я поспешил пораньше улечься на своей койке. То же сделал и мой почтенный компаньон. Но я не обладал его безмятежным спокойствием духа и не мог заснуть в душной каюте. Опять пришлось провести всю ночь на верхней площадке под открытым небом.
Утром, 18-го марта, немного покачиваясь пароход подошёл к Яффе. Ветра большого не было, но порядочная зыбь на рейде давала себя знать. Паломники, особенно женщины, с нескрываемым смущением посматривали на берег. Там на гряде камней яростно клокотали белые буруны.
Переправа в Яффе хорошо известна русскому народу. Чуть ли не в каждой избе рассказывается паломниками, с каким страхом и трепетом приходится отдать себя в руки арабов и затем с сжатым сердцем в продолжение получаса ожидать желанного берега.
Как бы ни было страшно, надо съезжать! Есть женщины, которые боятся сесть в ялик в тихую погоду на Неве, здесь же они решаются прыгнуть с трапа в бросаемую волнами лодку. Но зато иные, как повалятся ничком на мешки паломников, так и не двигаются до самого берега.
Мне лично не страшны были белеющие буруны на камнях, за которыми находится тихая бухта с пристанью, не пугали меня и гигантские волны на рейде, временами скрывающие лодку из глаз береговых зрителей, но у меня опять явилось тоскливое ожидание возни с необузданными сирийцами-лодочниками.
К моей радости, на наш пароход приехал агент Русского общества пароходства и торговли, Исса Фокич Самури. Любезный командир парохода познакомил меня с ним и просил его помочь мне в Яффе. Этот уроженец Палестины, свободно объясняющийся на пяти языках, оказался очень милым и внимательным человеком. Он пригласил меня в свою шлюпку, хотя много меньшую тех, на которых перевозили паломников, но зато обладавшую четырьмя сильными и ловкими гребцами. Они не пошли северным обходом вокруг бурунов, а смело направили лодку в средний проход между камней. Мне много приходилось на маленьких лодочках нырять по морским волнам, но такого гигантского буруна я ни разу раньше не испытывал. Арабы стараются грести сильно и мерно в такт, чтобы не свернуло их лодку поперёк прохода. С боков стоят пенистые горы яростных волн на скалах… Вот уже мы миновали линию опасных камней. Ещё один удар гигантского вала в корму, — и мы вошли в затишье.
Благодаря агенту, я избавился от назойливости таможенных сторожей, но лодочники, улучив минуту, когда отошёл от меня И. Ф. Самури, припёрли меня, как говорится, к стене со своим попрошайничеством, хотя я отдал рулевому и билет, по которому они получают от агентства установленную плату за перевозку пассажиров с парохода на берег и хороший бакшиш.
Все паломники, как только съехали на берег, сейчас же потянулись пешком длинною вереницею к железнодорожной станции за город. Немногие ехали на ослах. Проводниками им служили паломники, не один раз раньше побывавшие в Палестине. У меня был свой проводник из местных арабов. Когда-то он находился в услужении на русских постройках в Яффе, а потому довольно сносно объяснялся по русски. Для своей рекомендации этот араб перекрестился несколько раз и показал одобрительные свидетельства русских путешественников.
До отхода поезда было ещё много времени, и я воспользовался им, чтобы помыться в турецкой бане. Меня, давно знакомого с обстановкой восточных бань, не удивили ни низкие диваны в общей раздевальной, ни деревянные сандалия для ног, чтобы не обжигаться от каменного пола, ни отдельные каменные комнатки для мытья.
Указали и мне одну из них.
Там находился каменный диван и другой большой с чашеобразным углублением под кранами воды. Лишь только я расположился мыться, как приходит в мою комнату араб-цирульник с открытой бритвой в руках и предлагает мне побриться по мусульманскому обычаю. Я энергично замахал руками и головой, чтобы он уходил скорей.
Своему проводнику-арабу я дал несколько рублей авансом и просил его всюду, где только надо, рассчитываться за меня с местными жителями. Это до некоторой степени избавляло меня от многих неприятностей. Осмотрев яффские базары и сделав необходимые покупки на дорогу, я пришёл на железнодорожную станцию. Поезд в Иерусалим ещё не отправлялся. На площади и на платформе толпы паломников. Среди них выделяется высокая фигура каваса{3} Марко Джурич в национальном черногорском костюме. Он прислан в Яффу нашим Палестинским обществом для встречи и препровождения паломников в Святой город. Оказывается, общество позаботилось заранее нанять к приходу парохода несколько поездов специально для русских паломников. Билеты раздавал кавас Марко из походной сумки кассы, висевшей у него через плечо. Места в вагонах брались чуть ли не с бою. Давка ужаснейшая. Я решил поехать на последнем поезде, а до тех пор — посетить со своим проводником здешнюю русскую церковь св. Тавифы, находящуюся в ведении русской духовной миссии в Иерусалиме. Она была недалеко за городом, в двух вёрстах от пристани, а потому мой проводник предложил мне пройти пешком.
Дорога пролегала мимо отдельно стоящих домов, утопавших в зелени садов. После утомительного перехода под горячим солнцем, мы приблизились к обширному саду, окружённому высокою стеною. Над зданиями высилась красивая колокольня храма. Мы вошли в открытые ворота на небольшую площадь перед двухэтажным домом, гостиницею для русских паломников. Нас встретил послушник в чёрном подряснике — единственный представитель Русской миссии в Яффе. Кроме него, тут был ещё садовник магометанин.
По преданию, это место ознаменовано воскресением св. Тавифы по молитве апостола Петра. Осмотрев церковь и пещеру, где погребена была Тавифа, мы обошли великолепный фруктовый сад с пальмами и с прекрасной аллеей эвкалиптов. Здесь я полюбовался на искусственный бассейн с плававшими в нём золотыми рыбками, выпил свежей воды из чистого источника, заглянул в братский корпус и… огорчился за русских православных христиан.
Покойный начальник духовной миссии в Палестине, архимандрит Антонин, много хлопотал, чтобы приобрести этот очаровательный уголок Яффы, выстроил прекрасную церковь, развёл сад. Во всём видна заботливая рука… Но для кого всё это? Для одного инока-сторожа? Через Яффу ежегодно проходят русские паломники тысячами, большими караванами и маленькими группами они исходят пешком всю Палестину, побывают в иных местах по два, по три раза; а спросите, многие ли из них были в русской церкви в Яффе. Десятки! Да и то заглянут сюда на самое короткое время. Многие по моим расспросам даже не слыхали, что есть русское место в Яффе. Очевидно, надо позаботиться об этом самой миссии. Надо посылать навстречу к каждому пароходу проводника-монаха, надо оповещать, знакомить русских паломников с местом важного библейского события.
Правда, у каждого паломника, сошедшего с парохода на берег все мысли направлены прежде всего в Иерусалим, но ведь в Яффе приходится им быть не один раз.
Помимо того, что почти все паломники, как приезжают, так и уезжают через Яффу, они бывают здесь ещё и при переезде в Галилею по морю. Правда и то, паломникам удобнее остановиться в греческом монастыре, ради близости его к пароходной пристани. Но если принять во внимание все неудобства для ночлега на грязных, холодных каменных плитах коридоров, террас и разных переходов греческого монастыря, то многие предпочтут сделать лишних две версты и воспользоваться чистой гостиницей с кроватями.
С другой стороны, какая масса русского народа остаётся монахами на Афоне, и как мало их здесь в Палестине! В Яффе тоже местность здоровая, красивая, обильная фруктами. Здесь столько связано с нею священных преданий! И не обидно ли — такой благоустроенный готовый монастырь пустует!
Незнание — вот, мне кажется, главная причина такого пренебрежения к яффским постройкам о. Антонина со стороны русских. Расскажи им про него обстоятельно, и они валом двинутся в этот палестинский рай.
Придя на станцию, я ещё застал много народу в ожидании поезда. Здесь паломники целый день жарились под знойным солнцем с самого утра. В паломническом поезде не было разделения на первый и второй классы. Заходил кто куда хотел. Пришлось и мне втиснуться в толпу людей и стоять в вагоне всю дорогу до Иерусалима. Прислуга поезда переходила через головы пассажиров по спинкам скамеек. Платформы вагонов тоже были заняты.
— Да, — подумал я, — мы теперь с этою железною дорогою много выигрываем в скорости, зато сколько теряем в поэзии этого благочестивого путешествия!