4. Некоторые свидетельства. Безграничное, Божественное объятие, рождение тела славы

4. Некоторые свидетельства. Безграничное, Божественное объятие, рождение тела славы

Опыт безграничного, обретаемый через видение духом своей собственной прозрачной «наготы», простирает ум в безбрежный океан Божественного. Это, если угодно, — мистика сущности. Здесь приходит на память «бездонное море Божества», о котором говорит Рюйсбрек в Духовной свадьбе (Noces spirituelles), а также Ангелус Силезиус, заметивший в Херувимском пилигриме (Pelerin сherubinique): «В Боге никто ничего не знает. Он — единственный Единый. Чтобы что–либо познать в Нем, нужно самому стать этим познаваемым». Тем не менее, у Максима (точнее, у Евагрия, которому Максим здесь, по–видимому, следует) Божественная сущность — или ее излучение — пребывает внутри личного присутствия и доступна созерцанию в момент встречи, общения. Это справедливо и в том случае, если совершается выход за пределы слов и намерений — например, в западной «мистике сущности», как это показал Владимир Лосский в труде Отрицательное богословие и богопознание у Майстера Экхарта в отношении последнего.

Разум, воспринимая впечатления вещей, естественным образом формируется согласно каждой из них Предаваясь духовному созерцанию, он принимает различные способы бытия соответственно предметам созерцания Пребывая в Боге, он утрачивает всякую форму и всякое очертание.

Максим Исповедник

Сотницы о любви, 3, 97.

Когда человек принимает любовь Божию, она воспламеняет его сердце и тело. Человек вступает в присутствие Совершенно Другого, в непрестанный диалог. Это общение позволяет Божественной жизни охватить его. И вновь — уже не просто символ, но реальность высшего опьянения, ведущего к преодолению всевозможных ограничений, таких, как стыдливость и смерть, — все выше и выше.

«Опьянение… вводит нас в то, что я назвал бы областью непредсказуемого, областью Божественной силы, ломающей все ограничения, опрокидывающей все преграды, наполняющей нас Духом Святым» (Монах Восточной Церкви [Лев Жилле], Голубка и агнец, Шевтонь, 1979, с. 61). Встреча и причастность вместе: утверждение образа брака, образа любви с ее безумием взаимности.

Любовь Божия по природе горяча. Изливаясь без меры на человека, она погружает его душу в экстаз. Поэтому сердце испытавшего ее уже не может без нее. Но по мере того, как любовь охватывает его, он чувствует странную перемену. Вот каковы признаки этой любви: лицо человека вспыхивает радостью, и тело его преисполняется горячности. Страх и стыдливость оставляют его, он словно выходит из себя… становясь подобным безумцу… Страшная смерть — радость для него Он не обладает более своим природным видением и познанием. Он не сознает более своих движений. Даже продолжая действовать, он ничего не ощущает, словно ум его погружен в созерцание. Мысль его пребывает в непрестанной беседе с Другим.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 24–й трактат.

Мир — внутри духовного человека, как и ангелы — личные экзистенции и одновременно прозрачные ступени космического существования, универсумы музыки и хвалы, окружающие Господа, — как и сама Троица, приходящая, чтобы обитель в нем сотворить. Царствие Божие внутри вас есть, — сказал Иисус. «Транс–субъективная» полнота, раскрывающая «внутреннее» поверх самой реальной действительности.

Стань чист и увидишь в себе небо. В себе увидишь ангелов и свет их, и увидишь Господина их с ними и в них… Духовная страна человека с чистой душой находится внутри него. Сверкающее в нем солнце есть свет Троицы. Воздух, которым душат приходящие к нему помыслы, есть Дух Святой, Утешитель. С ним пребывают ангелы. Их жизнь, их радость, их праздник есть Христос, свет от света Отца Такой человек всякий час наслаждается созерцанием своей души, очарованный ее красотой, стократ светлейшей солнечного сияния… Это и есть Царство Божие, сокрытое внутри нас, по слову Господа.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 43–й трактат.

Истинное познание в том, чтобы воспринимать все вещи в Боге. Сладость его такова, что сердце исходит любовью, и человек готов отдать жизнь за тех, кого любит: за всех и за каждого.

Любовь слаще, чем жизнь. Еще слаще, слаще меда и воска, — познание Бога, от которого рождается любовь. Любовь беспечально примет жесточайшую смерть ради тех, кого любит. Любовь есть дитя познания… Господи, исполни сердце мое жизнью вечной.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 38–й трактат.

Таинство Божественного объятия. Наслаждение Богом переполняет дух, но также и тело, пронизывает и пробуждает обычно бессознательные глубины телесного существования. В состоянии между сном и бодрствованием, когда отделяющая сознательное от бессознательного граница становится размытой и внутри тела раскрывается иная телесность, — наслаждение охватывает всего человека. Радость Царства. Радость вечного брака.

Случаются мгновения, когда блаженство и наслаждение пронизывают все тело. И тогда плотский язык не в состоянии более вымолвить ни слова, поскольку земные вещи отныне всего лишь пепел и шелуха. Первые наслаждения — наслаждения сердца — вкушаются нами в бодрствовании: дух кипит в час молитвы, во время чтения, в ходе частых размышлений или долгих созерцаний. Но последние наслаждения приходят к нам иначе, зачастую по ночам, и следующим образом: когда мы пребываем между сном и бодрствованием, когда спим без сна и бодрствуем, не пробудясь до конца. Эти наслаждения, трепеща во всем теле, пронизывают человека. И тогда ему кажется, что нет более ничего, кроме Царства Небесного.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 8–й трактат.

Этот жар порой столь силен, что исторгает крик. Песнь Песней в ее последнем свершении.

Стократно он [монах] целовал крест… соединяя любовь и горячность; затем вновь возвращался к псалмопению. И так кипели в нем мысли, воспламеняя его своим огнем, что он порой испускал крик, побежденный блаженством, не в силах выдержать жар этого пламени.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 75–й трактат.

Крик, но также и бездна безмолвия; погружение в океан света и молчания. Не растворение: вновь устремляется к Нему желание, вновь возрастает любовь.

Нелегко узнать, как и в чем духовная любовь переворачивает душу. Зачастую это происходит благодаря невыразимой радости и сильному влечению, пробуждаемому ее присутствием. Случается даже, что сама неистовость блаженства делает его невыносимым и разрешается криком, доносящим в соседнюю келью весть о вашем опьянении. Порой, наоборот, душа вся нисходит и укрывается в бездне безмолвия. Внезапность света оглушает ее и лишает дара речи. Все ее чувства сосредоточены в ее собственной глубине или вообще замерли. И только в тайных стенаниях открывает она Богу свое желание. Наконец, порой она столь отягощена и мучима любовью, что одни лишь слезы могут принести ей облегчение.

Иоанн Кассиан

Собеседования, 9, 27.

Бога чувствуют «ощущением сердца». Более кратко это называют «Богоощущением». Для разума, сформированного языком и ментальностью греков, соединение Божественного и чувственного представляет собой парадокс. В самом деле, вся философская традиция допускает сближение Божественного лишь с умом, интеллектом, умопостигаемыми вещами. То, что речь заходит об «ощущении», что включается «сердце», где сосредоточены все способности и все чувства, — указывает на метаморфозу всего человека, души и тела, под воздействием Божественной энергии. Эту целостность подчеркивает Диадох, говоря, что «ощущение сердца» становится «ощущением костей». Костей: наиболее косного и в то же время наиболее живого в человеке: с одной стороны, неких «окаменелостем» жизни, а с другой — ее источника (известна связь между костным мозгом и кровью). Когда Божественный огонь достигает этого живого камня, он преображает его в драгоценный камень и приобщает к кладке стен небесного Иерусалима, сложенных из драгоценных камней. Творится тело славы.

Любящий Бог ощущением сердца узнан Им: поистине в меру, в какую человек принимает в тайну души любовь Божию, он становится другом Божиим. Поэтому отныне такой человек живет пылкой страстью к просвещению познанием, вплоть до того, что обретает чувствование самими костями и не знает более себя, но весь преображен любовью Божией . Отныне он пребывает в непрестанном единении с Богом через непреодолимое влечение, ощущая в сердце кипение любовного огня, будучи исторгнут из самого себя любовью Божией.

Диадох Фотикийский

Гностические главы, 14.

Тело смерти и рабства, прикованное к «духу тяжести», растворяется в первичных крещальных водах, и теперь уже не символически, но в действительности рождается тело славы. Другими словами, семя крещения приносит плод.

Отсюда эти выразительные и многозначительные слова: «Я растворился», «члены его растворяются».

Ученик аввы Силуана, Захария, вошел и застал его в экстазе, с воздетыми к небу руками. Закрыв дверь, он вышел. Возвратившись в шестой и в девятый час, он застал его в том же положении. Наконец, в час десятый он постучался, вошел и увидел его пребывающим во внутреннем мире. Он спросил: «Что с тобой сегодня, отче?» Тот ответил: «Я сегодня был болен, сын мой». Но ученик обхватил его ноги и сказал: «Я не отпущу тебя, пока ты не поведаешь мне того, что видел». Старец ответил: «Я был восхищен на небо и видел славу Божию. И я пребывал там до этого мгновения, теперь же растворился».

Апофтегмы

Силуан, 3.

Приходит другое состояние, когда человек идет по пути жизни… в свыше дается ему благодать испытать сладость познания Духа. Он обретает уверенность в том, что Бог хранит его… и охвачен восхищением перед духовными сущностями вещей… Именно тогда входит в него сладость Бога и огонь Его любви… Он чувствует эту силу, когда со вниманием созерцает все существа творения, все встречающиеся ему вещи… Через эта сосредоточенное внимание человек достигает любви Божией и опьяняется ею, как вином. Члены его растворяются. Дух его — вне себя. Сердце его уносится вслед Богу.

Исаак Сирии

Аскетические трактаты, 40–й трактат.

Непрестанно возобновляемый и удовлетворяемый опыт света — или, скорее, огня. Сердце — это тигель, где Божесгвенный огонь вновь творит человека. Многочисленные свидетельства тому являют святые, преображенные подобно Христу на горе Фавор: саму плоть Его пронизали лучи Божественного света. Именно через причастие плоти Его в таинствах Церкви пробуждается в нас тела славы.

Брат пришел в келью аввы Арсения. Он приоткрыл дверь и увидел, что авва весь подобен огню!

Апофтегмы

Арсений, 27.

Аскеза… превращение дров в пламя.

Изречения бодрствующих, в аскезе, 32.

Заботливо хранящий сердце свое вскоре увидит, что сердце по природе испускает свет. Как уголь вспыхивает, как горящая восковая свеча светит, так Бог воспламеняет наше сердце на подступах к созерцанию — Бог, живущий в сердце нашем.

Исихий Синаит

О бдении, 104.

Петр и сыны грома видели на горе Красоту, сверкавшую ярче солнечного сияния. Так они были удостоены увидеть собственными глазами залог Ее будущего пришествия в славе.

Василий Кесарийский

На Псалом 45, 5.

Сегодня Божественное сияние, в его бесконечной протяженности, сверкает для апостолов на горе Фавор… От земного тела исходят лучи Божественного света; от смертного тела истекает слава Божества… Божественное справляет триумф и приобщает тело к своему собственному сиянию и славе.

Иоанн Дамаскин

Гомилия на Преображение.