Глава 3

Глава 3

Она прекрасна — и не в силах ты

Создать творенье большей красоты!

Генрих VII в исполнении Эдварда Аллейна

Элси остановилась у полуоткрытых дверей отцовского кабинета. Мистер Динсмор любил свет и вольный воздух. Тихий утренний ветерок, залетая в настежь распахнутые окна, приносил в комнату свежие запахи лугов и сладкие ароматы цветущего сада. Над окном, обращенным на восток, живописными гирляндами свисала виноградная лоза. Сквозь ее едва колеблемые ветерком листья пробивались лучи восходящего солнца, и по стене, по роскошному темно-зеленому ковру, покрывающему пол, скользили дрожащие золотые блики.

Мистер Динсмор сидел за рабочим столом. Перед ним лежала стопка бумаг. Он бегло просматривал документ за документом и откладывал просмотренные в сторону.

Элси постояла, наблюдая за отцом. Взгляд ее был полон любви и восхищения. Бесшумно пройдя к столу, она грациозно опустилась на ковер у ног мистера Динсмора, тепло улыбнулась ему, положила руку на его колено и, глядя отцу в глаза, сказала:

— Мой господин, я пришла выслушать ваши наставления, чтобы исполнить их с радостью, смирением и удовольствием, — торжественно провозгласила она, притворившись, что трепещет от страха.

Отложив бумаги, мистер Динсмор нежно погладил дочь по блестящим волосам:

— Моя дорогая, какая ты у меня красавица! — невольно вырвалось у него. — Сейчас, когда ты сияешь от счастья, твоя красота безупречна!

— Папочка, не надо мне льстить! — воскликнула Элси, вскакивая на ноги. Мистер Динсмор усадил ее к себе на колени. — Ну, мой господин и повелитель, я жду наставлений. Ты же знаешь, я предпочитаю разбираться с неприятностями как можно скорее.

— С чего ты взяла, что я собираюсь давать тебе наставления, да еще и неприятные?

— Ни с чего, сэр.

— Почему же ты считаешь, что заслужила чтение морали?

— Не знаю папа. Ничего дурного я не сделала.

— Вот именно. Давай, дочка, перейдем к делу. Садись рядом со мной. Известно ли тебе, моя милая, сколько, как любят говорить банкиры, ты стоишь?

— Я не знаю точно, сэр, — спокойно ответила Элси, поудобнее устраиваясь в кресле, — но допускаю, что недорого, поскольку вы отдали меня мистеру Травилле даром.

— Вовсе нет, — ответил мистер Динсмор с улыбкой. — Я отдаю тебя Травилле за очень высокую цену — за твое счастье, а важнее него для меня ничего нет. Но пока еще ты моя.

Элси посмотрела на отца сияющими глазами:

— Спасибо, папочка, милый. Я и в самом деле твоя. И всегда буду твоей! Я нарочно так ответила, чтобы тебя подразнить. Я не знаю, сколько я стою, но, думаю, мое состояние оценивается примерно в миллион.

— Дитя мое дорогое! Твое состояние в три раза больше.

— Папа! Как? Неужели?

— Да. Оно составляло миллион в то время, когда скончался твой дедушка Грейсон. Но с тех пор оно значительно увеличилось. Пока ты была несовершеннолетней, ты стала владелицей нескольких магазинов и жилых домов в Новом Орлеане, а также прекрасной плантации с двумя сотнями рабов. Кроме того, я вложил твои деньги в акции различных компаний — и у нас, и в Британии. Я хочу, чтобы ты изучила все эти бумаги.

— Что за бумаги?

— Свидетельства на право собственности, акции, облигации... и так далее.

Элси перепугалась.

— Папа! — воскликнула она, всплеснув руками. — Прости меня, пожалуйста, но ты задаешь мне слишком сложную задачу! Разве недостаточно, что все эти тонкости знаешь ты?

— Конечно, нет. Состояние — твое, а я был всего лишь опекуном. Настало время дать тебе отчет, как я распоряжался твоей собственностью. А помнишь, Элси, как много лет назад я потребовал отчет от тебя?

— Ты передо мной отчитываешься, дорогой папочка, — сказала Элси дрожащим голосом, заливаясь краской. — Мне это невыносимо. Я всем довольна, у меня нет никаких претензий... и я безмерно благодарна за твои неустанные заботы обо мне и о моем состоянии! — и Элси с любовью положила свою маленькую белую ручку на руку отца.

Мистер Динсмор ответил тихой улыбкой, в которой отразились и нежность, и удивление. Погладив дочь по руке, он ответил:

— Мог ли отец сделать меньше для своего любимого ребенка?

— Нет, папа, не мог — я твердо это знаю. Но позволь мне задать тебе один вопрос...

— Задавай.

— А сколько стоишь ты? Что ты смотришь на меня с таким недоумением? Я имею в виду, сколько у тебя денег, земли, недвижимости? Сколько стоит твоя собственность?

— Я не могу сказать с точностью до цента, но где-то около миллиона.

— В три раза меньше, чем у меня! Но это неправильно! Папочка, забери половину моего состояния.

— Ты все равно не уравновесишь чаши весов, — рассмеялся мистер Динсмор, — и, кроме того, твой будущий муж теперь тоже имеет право голоса.

— Папа, но как я смогу его любить, если он откажет мне в такой пустяковой просьбе: отдать тебе миллион-другой долларов!

— Мистер Травилла не откажет. Он сказал, что никогда не прикоснется ни к одному твоему центу. Управлять своим состоянием ты будешь сама. И это совершенно справедливо, потому что Травилла тоже богат.

— Папа, я думаю, что не заслуживаю так много. И не хочу я заботиться о таком большом состоянии! Я действительно буду очень рада, если ты заберешь себе половину и продолжишь управлять остальными моими средствами, как считаешь нужным.

— Речь не о том, чего ты заслуживаешь или не заслуживаешь, Элси. Твое состояние — дар Божий. Поэтому тебе следует вступить в права владения и самой решать, как поступать с капиталом. Ты уже взрослая, девочка моя, и, надеюсь, не намерена уклоняться от ответственности, возложенной на тебя Богом.

Мистер Динсмор говорил очень серьезно, и Элси тоже стала серьезной и собранной.

— Хорошо, ты прав — я не стану уклоняться от ответственности, папа, — сказала она тихим, но твердым голосом. — Я приму это бремя и буду неустанно молиться о даровании мне мудрости и о Божьем руководстве, чтобы все сделать правильно.

— Прекрасно. Тогда приступим к делу. Несколько часов Элси и мистер Динсмор потратили на изучение бумаг.

— Я поняла! — наконец воскликнула Элси. — Я поняла все до последней цифры и теперь уверена, что справлюсь!

— Не сомневаюсь. И вот еще что: тебе надо посетить имение твоей покойной матери.

Элси согласилась поехать в Луизиану при условии, что отец составит ей компанию.

— Конечно, моя родная. Разве я отпущу тебя одну?

— Спасибо, папа. Ты прав, я должна посетить Вайемид и увидеть, что там происходит, как живут люди... У меня осталось неясное, смутное воспоминание о Вайемиде, как о земном рае. Интересно, согласится ли поехать нянечка? Если нет, то пусть остается. Папа, ты не знаешь, почему она всегда так переживает, когда речь заходит о Вайемиде?

— Ей больно вспоминать об этих местах. Бедная женщина! Там ее разлучили с мужем — их купили разные хозяева. И детей Хлоя потеряла в Вайемиде: один утонул, а остальные умерли от какой-то болезни. И твоя мама, которую Хлоя любила больше собственных детей, — она ведь тоже умерла там.

— Няня никогда не рассказывала мне ни о муже, ни о детях... Я думала, что она не была замужем. Папа мы разобрались с неотложными делами?

— Да.

— У меня к тебе просьба.

— Хорошо, доченька. Что ты хочешь?

— Позволь мне возобновить дружбу с Люси Каррингтон. Или, по крайней мере, разреши мне с ней увидеться. Ты знаешь, что она болела и потому не смогла быть на свадьбе Софи. Люси сейчас в Ашлэнде вместе с малышом. Мистер и миссис Каррингтон навестили нас вчера, когда ты уехал, и умоляли меня быть милосердной к Люси. Она очень хочет меня увидеть, но из-за плохого самочувствия вряд ли сумеет побывать у нас.

— И что ты им ответила? — спросил мистер Динсмор с любопытством.

— Что я навещу ее, если ты мне разрешишь.

— Я разрешаю. Люси раскаялась, а ты обзавелась женихом, — сказал мистер Динсмор со смехом. Элси тут же пересела к нему на колени, чтобы отблагодарить объятиями и поцелуем.

— Ты — самый лучший папа на свете!

— Некоторые девушки твоего возраста, помолвленные с солидным мужчиной, самостоятельные наследницы, вообще не стали бы спрашивать позволения. Они просто сказали бы: «Я уезжаю», — и уехали.

— А мне нравится, что ты мною руководишь. Пожалуйста, всегда наставляй меня. А что ты скажешь об Анне?

— Если мое слово имеет для тебя вес, то советую не давать ей ни цента. Она не заслуживает помощи — ни от тебя, ни от кого-либо другого.

— Хорошо, папа. Я буду ждать, пока ты изменишь свое мнение.

Мистер Динсмор покачал головой.

— Девочка моя! Ты не понимаешь, каким веским скоро станет для тебя мнение другого мужчины, — ответил он, глядя на Элси с отцовской гордостью.

— Ах, папа! — воскликнула она, прижимаясь щекой к его щеке. — Пожалуйста, не говори так. Мне неприятно.

— Хорошо, мое солнышко, не буду. Но учти — ты неправа. Муж и жена должны значить друг для друга больше, чем весь мир вокруг.

Элси покраснела.

— Но ведь этот день еще не наступил, папочка,— прошептала она, отвернув в сторону зардевшееся лицо. — И... Я не знаю... Кого из вас я люблю больше? Как я смогу жить без одного из вас? Я вас люблю по-разному, но с равной силой!

Мистер Динсмор обнял дочь.

— Спасибо, моя дорогая. Чего еще мне желать?

В дверь постучали, и в комнату заглянула миссис Динсмор.

— Можно войти? — весело спросила она.

— Тебе всегда можно,— ответил ей мистер Динсмор, высвобождаясь из объятий Элси и вставая, чтобы подвинуть Розе кресло.

— Спасибо, дорогой, но у меня нет времени сидеть, — сказала Роза. — Вот письмо, в котором нас приглашают провести день в Розлэнде. Мы поедем?

— Если ты хочешь, конечно, — ответил мистер Динсмор. — Элси, а ты поедешь, доченька?

— Поеду, если ты считаешь нужным, папа, — согласилась Элси, хотя в ее голосе чувствовалось легкое нежелание.

Мистер Динсмор бросил на дочь добрый, любящий взгляд.

— Ты теперь сама себе госпожа и можешь принимать или отклонять предложения по своему усмотрению.

— Но ты ведь хочешь, чтобы я поехала, папа?

— Да, потому что это — визит вежливости. А что тебе мешает поехать?

— Я так хотела сегодня утром повидаться с Люси, — ответила Элси, покраснев,— но нашу встречу можно перенести на завтра.

— Я думаю, это препятствие легко устранимо. Если мама и Аделаида согласятся, чтобы их отвез Цезарь, то они с малышами отправятся в Розлэнд в экипаже, а мы с тобой поедем верхом, ненадолго заглянем в Ашлэнд и к обеду вполне успеем в Розлэнд. Как тебе такой план?

— Браво, дорогой папочка! Ты всегда меня радуешь! Мистер и миссис Динсмор вместе вышли из комнаты.

— Визит в Ашлэнд весьма кстати, — сказал мистер Динсмор, — мне надо уладить с Каррингтоном один небольшой вопрос.

— Да, ты хорошо придумал. Знаешь, не торопи Элси. Они с Люси наверняка захотят побеседовать подольше.

— Обещаю быть чутким и внимательным, — шутливо ответил мистер Динсмор.

— Но смотрите, не задерживайтесь слишком долго. Мы будем вас ждать к обеду.

— Мама, — спросила Элси, догоняя родителей у входа в гостиную, — а вы с тетей Аделаидой не можете поехать с нами? А малышей можно отправить в Розлэнд с нянечками.

— Нет, — сказала Роза. — Я не могу вот так сразу менять планы. Я...

— Дорогая, — перебил ее муж, — мы были бы несказанно рады, если бы ты составила нам компанию.

— Нет, нет и нет. В Ашлэнд едете вы с Элси, а мы с Аделаидой отправляемся прямо в Розлэнд, — отказалась Роза, притворившись рассерженной.

— Малыши! Я что, тоже малыш? — воскликнул неизвестно откуда взявшийся юный Хорас. Его красивые черные глаза пылали негодованием. — Мне девять лет, Элси. Единственный малыш в доме — это Розочка. А у меня уже есть свой пони! И собственный пистолет! Разве папа позволил бы такое малышу?

Элси обняла и поцеловала брата.

— Приношу тысячу извинений.

— Да, Элси, ты ошиблась! — сказал мистер Динсмор, в глазах которого вспыхнули озорные искорки.

— Я постараюсь исправиться папа, — смиренно ответила Элси, подхватив игру. — Прошу у вас прощения, сэр Хорас, и уверяю, что считаю вас вполне взрослым и самостоятельным юношей. А теперь я должна подготовиться к поездке, — и она пошла собираться.

— Папа, — сказал Хорас, когда дверь за сестрой закрылась, — можно я сегодня поеду верхом на Джипе?

— Только если ты пообещаешь мне держаться рядом с экипажем.

— Но папа, разве нельзя ехать немного впереди или отстать на несколько шагов?

— Нет, сынок. Ты должен делать только то, что я тебе сказал. И никак иначе.