§ 20. Шумеро-аккадский синтез

§ 20. Шумеро-аккадский синтез

Большая часть шумерских городов-храмов были объединены Лугальзагеси, правителем Уммы, около 2375 г. до н. э. Это было первое известное нам проявление имперской идеи. Поколением позже это предприятие было повторено, с еще большим успехом, аккадским царем Саргоном, но шумерская цивилизация сохранила при этом все свои структуры. Изменение касалось только правителей городов-храмов: они признавали себя теперь данниками аккадского завоевателя. Империя Саргона рухнула через сто лет в результате нападений кутиев, «варваров», кочевавших в верховьях Тигра. С этого момента история Месопотамии выглядит, как повторение одного и того же сюжета: политическое единство Шумера и Аккада разрушается извне, «варварами», правление которых, в свою очередь, подрывают внутренние распри.

Так что власть кутиев длилась не более одного века, и ее сменило, тоже на один век (ок. 2050–1950 гг.) правление царей Третьей династии Ура. Это была эпоха наивысшего взлета шумерской цивилизации, но и последний период политического могущества Шумера. Под давлением эламитов, вторгавшихся с востока, и амореев, шедших с запада, из сирийско-аравийской пустыни, империя рухнула. В течение двух с лишним веков Месопотамия была разбита на множество государств. Только около 1700 г. Хаммурапи, аморейский правитель Вавилона, смог их объединить. Он сдвинул центр империи к северу, в город, где перед этим правил. Основанная им династия, казавшаяся всемогущей, продержалась менее века. С севера амореев атаковали новые «варвары», касситы, и около 1525 г. они, в конце концов, взяли верх и господствовали в Месопотамии на протяжении четырех веков.

Переход от городов-храмов к городам-государствам и к империи — феномен большого значения для истории Ближнего Востока.[141] Для наших целей важно напомнить, что шумерский язык, уже после того, как на нем перестали говорить (примерно к 2000 г.), сохранял роль литургического и вообще «ученого» языка на протяжении еще пятнадцати веков. Похожей оказалась судьба других литургических языков — санскрита, иврита, латыни, старославянского. Шумерский религиозный консерватизм продолжился в структурах аккадских. Той же самой осталась верховная триада — Ану, Энлиль, Эа (Энки). Триада астральная заимствовала частично семитские имена соответствующих божеств: Луна — Син (происходит от шумерского Суэн), Солнце — Шамаш, Венера (звезда) — Иштар (Инанна). Преисподней продолжали править Эрешкигаль и ее муж Нергал. Немногие изменения, вызванные имперскими потребностями, — такие, например, как перенос на Вавилон высшего религиозного статуса и замена Энлиля на Мардука — "потребовали столетий для своего внедрения".[142] Что касается храма, "ничего существенного в его общем плане […] по сравнению с шумерскими временами не изменилось, разве только размер и число построек".[143]

Тем не менее, ранее существовавшие структуры обогащаются вкладом семитского религиозного гения. Упомянем для начала двух «национальных» богов — вавилонского Мардука и, позднее, ассирийского Ашшура, — которые были возведены в ранг божеств универсальных. Знаменателен также вес, который обрели в культе личные молитвы и покаянные псалмы. Одна из самых красивых вавилонских молитв адресована всем богам, включая тех, которых молящийся, по его смиренному признанию, не ведает. "О, Господь, велики грехи мои! О, бог, которого я не знаю, велики грехи мои!.. О, богиня, которую я не знаю, велики грехи мои!.. Человек не знает ничего, он не знает даже, грешит он или творит добро… О, мой Господь, не отвергай своего слугу! Грехов моих семижды семь… Изгладь мои прегрешения!".[144] В покаянных псалмах кающийся признает свою вину и громогласно сознается в своих грехах. Исповедь сопровождается специфическими ритуальными жестами: коленопреклонением, простиранием ниц и "расплющиванием носа" (о землю).

Великие боги — Ану, Энлиль, Эа — постепенно теряют главенствующее положение в культе. Верующие обращаются больше к Мардуку и астральным божествам, Иштар и, особенно, Шамашу. Со временем последний становится сугубо универсальным божеством. Один из гимнов утверждает, что богу солнца поклоняются везде, даже у иноземцев; Шамаш покровительствует справедливости — наказывает злодея и вознаграждает правого.[145] Подчеркивается непостижимость богов: они вызывают священный ужас, особенно своим устрашающим светом. Свет выступает как атрибут прежде всего божественный, и в той мере, в какой царь разделяет божественную природу, он и сам сияет.[146]

Еще одно творение аккадской религиозной мысли — ворожба. Отмечается также множество видов магии и развитие оккультных дисциплин (особенно астрологии), которые становятся позже популярны по всему азиатскому миру и Средиземноморью.

В целом, можно сказать, что семитский вклад характеризуется значительным весом личного элемента в религиозной практике и возведением некоторых богов в высший ранг. В то же время этот новый и грандиозный месопотамский синтез несет в себе трагическое видение человеческой судьбы.