История канонизации преподобного Нила Сорского

История канонизации преподобного Нила Сорского

Дополнительный свет на отношение русского общества к учению Нила Сорского и. его незаурядной личности проливает история его канонизации. Противопоставляя Нила Сорского и Иосифа Волоцкого, исследователи обычно сравнивают «историю посмертного почитания основателей обоих направлений»[568]. А. С. Архангельский в своей книге о Ниле Сорском писал: «Желание преподобного Нила Сорского не получить «славы века сего никоторыя» — сбылось: имя его, как подвижника, осталось мало известным. Мы не знаем даже, был ли он формально канонизован подобно своему знаменитому противнику»[569]. Эту мысль Архангельского в дальнейшем развивал Г. В. Федотов: «Если преподобный Иосиф был канонизирован в конце XVI века три раза, к местному и общему почитанию», то «Нил Сорский вообще не был канонизирован в Москве», — заметил исследователь. «Мы вообще не знаем, когда именно произошла его местная канонизация, — в конце XVIII или в XIX в. Она совершилась неприметно, в силу возросшего его почитания в новое время и санкционирована Синодом в «Верном месяцеслове» 1903 г.»[570].

Как следствие запутанности вопроса о канонизации преподобного Нила Сорского в исторических исследованиях возникла теория о том, что преподобный и его скит были забыты (Федотов писал даже о разгроме заволжских скитов)[571], а о «начальнике скитскаго жития» вспомнили только в XIX в. «в связи с расцветом старчества» (Ф. фон Лилиенфельд)[572]. Поэтому вопрос о канонизации Нила Сорского и о почитании его скита нуждается во внимательном рассмотрении.

Завещание Нила Сорского так и не было исполнено, его погребли не в «бесчестном месте», а у стены церкви Сретения. Описи XVII в. называют часовню, поставленную над гробом Нила Сорского, приделом церкви Сретения[573]. В часовне стоял крест с Распятием, рака преподобного Нила была покрыта простым черным покровом, над ракой помещались иконы: деисус и праздники Владычни, образ Пресвятой Богородицы[574].

В 1656 г. вместо часовни, которую перенесли на новое место — к колодцу Нила Сорского, начали строить церковь во имя Третьего обретения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. История строительства этого храма позволяет решить довольно сложный и, безусловно, важный вопрос о времени канонизации Нила Сорского.

В Русской Православной Церкви канонизация традиционно совершается по следующим принципам и критериям. Сам канонизационный процесс представляет собой, по выражению историка Е. Е. Голубинского, «удостоверение о чудесах», совершенных тем или иным подвижником, на основе чего он канонизируется, т. е. причисляется к лику святых[575]. Канонизированному святому обычно назначается ежегодно празднуемая Церковью память, для ее совершения составляется служба и житие, в которых прославляется святой и рассказывается о его чудесах.

Существует два вида канонизации: местная — когда святому устанавливается празднование в месте его погребения: в приходском храме, монастыре, или шире — в епархии, где он подвизался; и канонизация общерусская — когда святому назначается празднование во всей Русской Церкви[576]. Как справедливо отметил Е. Е. Голубинский в своем исследовании «История канонизации святых в русской Церкви», часто трудно установить не только время, но и сам факт канонизации того или иного подвижника, т. к. нет полноты сведений обо всех церковных соборах, на которых проходила канонизация русских святых, к тому же многие древние службы и жития просто не сохранились[577]. Кроме того, для местной канонизации святого достаточно было только устного благословения, которое часто нигде не фиксировалось.

В таких случаях единственным точным критерием совершившегося факта канонизации является наличие церковного молебного пения святому. «Святой канонизованный или настоящий есть тот, которому установлено и совершается ежегодное празднование (служба), которому молебствуется (поются молебны) и к которому обращаются с молитвами; святой не канонизованный или не настоящий есть тот, который почитается за святого от народа, но которому не установлено и не совершается празднование и не молебствуется и память которого, в чаянии и с желанием его прославления, совершается поминовенными литургиями и панихидами»[578].

Исходя из этого основного критерия канонизации, исследователи пытались установить время канонизации Нила Сорского. Но найденные в рукописях сведения о почитании старца Нила противоречиво отвечали на этот вопрос. А. С. Архангельский, как уже говорилось, вообще сомневался в том, был ли официально канонизирован Нил Сорский: «В двух–трех рукописях встречаются следы службы ему — тропарь, кондак, икос. Но кажется она была только частной местной попыткой, да и то неутвердившейся. Как бы то ни было, судя по случайно сохранившимся в рукописях заметкам, «по старце Ниле, Сорския пустыни» еще в XVII–XVIII вв., даже в его скиту, продолжали петь «панахиды»[579].

Основываясь на приведенных Архангельским сведениях о панихидах по старцу Нилу, Е. Е. Голубинский условно датировал канонизацию Нила Сорского как местно чтимого святого синодальным периодом — временем после 1721 г. «До тех или других годов XVIII века не существовало празднования, ибо петы по нем панихиды. Когда в XVIII или прошлом XIX в. было установлено ему празднование, сказать не можем; знаем только, что когда–?? до 1855 г.». Устанавливая такую границу своей датировки, Голубинский сослался на А. Н. Муравьева, который в своей книге «Русская Фиваида на Севере», изданной в 1855 г., сообщил, что «он пел молебен преподобному Нилу в его скиту»[580].

В «Полном Месяцеслове Востока» архиепископа Сергия (Спасского) преподобный Нил Сорский назван в «Указателе святых славянских, грузинских и праздников Божией Матери, не находящихся в месяцесловах и богослужебных книгах греческой и русской церкви»[581]. Современный указатель по канонизации русских святых датирует местную канонизацию Нила Сорского синодальным периодом (1721–1917)[582].

Таким образом, сведения о канонизации Нила Сорского, собранные в исторических исследованиях, весьма противоречивы. Документы Нило–Сорского скита, история строительства храма Иоанна Предтечи позволяют, на наш взгляд, снять некоторые противоречия и уточнить время канонизации преподобного Нила Сорского.

Старец Нил довольно скоро после своего преставления стал почитаться в скиту и в других русских монастырях как «начальник скитского жития», преподобный[583]. В самых ранних из известных приходно–расходных книг Нило–Сорского скита за 1611–1612 гг. можно встретить такого рода заметки: «июля в день 6… Федор положил на преподобного гроб алтын»; «августа в день 10 странники шли с Соловков, положили на гроб денгу»; «того же месяца в день 25 белозерец Иван, губные избы сторож, положил на гроб воску 12 золотников да ладана 12 ж золотников» (ГИМ. ОПИ. Ф. 484.On. 1. Д. 74. Л. 2, 3).

Эти записи тем более любопытны, что в начале XVII в. (о чем говорит правило всенощного бдения Нило–Сорского скита: РНБ. Соф. № 1519; ок. 1602 г.) по Нилу Сорскому еще служили панихиды, т. е. его официальной канонизации как преподобного еще не было. День памяти преподобного Нила Сорского совпадает с празднованием Воспоминания явления на небе Креста Господня в Иерусалиме. Накануне в Нило–Сорской пустыни совершалась вечерня Кресту. После вечерни служили панихиду «по начальнике старце Ниле». В самый день праздника, после заутрени и обедни, вновь служили панихиду малую на гробе. Панихиды совершались также в дни, особо установленные для поминания умерших: Дмитровскую субботу, в субботу мясопустную и другие дни (РНБ. Соф. № 1519). Видимо, некоторое время почитание Нила Сорского как святого и панихидные службы по нему сосуществовали.

За вторую половину XVI и за весь XVII в. было канонизированно наибольшее число русских святых, среди них много основателей монастырей и их последователей. «Порядок их канонизации, как правило, был следующим: братия монастыря усердно почитала своего усопшего первоигумена постоянным панихидным пением, которое постепенно окрашивалось молитвенным обращением к нему». Настоятель монастыря ставил перед церковной властью вопрос о молитвенном со святыми почитании и получал на то разрешение и благословение[584].

В 1656 г. в Ниловой пустыни начали строить храм над гробом ее основателя. Инициатива строительства принадлежала, видимо, боярину Борису Ивановичу Морозову, который после «Медного бунта» в Москве 1648 г. укрывался в Кирилло–Белозерском монастыре. Как сообщает «Слово на обретение мощей преподобного Кирилла Новоезерского» (XVII в.), Морозов был тогда в сильном отчаянии, боясь лишиться не только своего высокого положения при царском дворе, но и самой жизни. Он много молился, ездил на богомолье по окрестным монастырям.

Приехав в Кирилло–Новоезерский монастырь (находится недалеко от города Белозерска на Красном острове Нового озера; основан в XVI в. преподобным Кириллом Новоезерским), боярин Морозов дал обет построить храм над гробом Кирилла Новоезерского. Обет свой он исполнил. Вернувшись через некоторое время благополучно в Москву, боярин рассказал царю о чудесах белозерских святых и повелел строить каменный собор в Новоезерском монастыре. В 1649 г. во время копания рвов для собора были обретены мощи преподобного Кирилла, о чем братия монастырская сообщила Морозову, а тот доложил царю[585]. По царскому указу и благословению Патриарха Иосифа и всего священного собора архиепископу Вологодскому Маркеллу было велено «взять мощи святого Кирилла Новоезерского от земли». В 1652 г. достроили и освятили каменный собор, куда и перенесли обретенные мощи[586].

Этот рассказ «Слова» заслуживает пристального внимания в связи с событиями того же времени в Нило–Сорской пустыни. Видимо, Морозов побывал и в скиту преподобного Нила Сорского и здесь дал такой же обет. Сам боярин и царь Алексей Михайлович пожертвовали на строительство храма Иоанна Предтечи по 10 рублей (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 676. Л. 11). Имя боярина Морозова вписано в синодик Нило–Сорской пустыни для вечного поминания (КБИАХМЗ. РК. 127. Л. 13).

Строительство церкви над гробом Нила Сорского свидетельствует о большом почитании старца Нила в это время. Храм был построен целиком на вклады богомольцев: посадский человек из Ярославля Федор Федорович Неждановский пожертвовал 20 рублей 29 алтын, 4 деньги, Кондратий Лукин с товарищами — 30 рублей (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 675. Л. 10 об.). На эти деньги купили бревна, тес, гвоздья, плахи, белое железо на опайку ко крестам. Деньги царя и боярина Морозова истратили на иконостас и освящение храма. Ризы в церковь Иоанна Предтечи пожертвовал государь Алексей Михайлович и боярин Федор Иванович Шереметев (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 679. Л. 9 — 9 об.). Царские двери в иконостас и запрестольный образ Богородицы Одигитрии дал для церкви старец скита Дионисий Грездов (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 679. Л. 7 об.). Церковь торжественно освящал архимандрит Кирилло–Белозерского монастыря накануне праздника Третьего Обретения главы Иоанна Предтечи, которому и посвящен храм.

Вероятнее всего, начало строительства храма над гробом преподобного Нила Сорского можно считать датой его местной канонизации. Нашу датировку подтверждает и запись в так называемом Месяцеслове Симона (Азарьина). В начале 1655 г. келарь Троице–Сергиева монастыря Симон (Азарьин) по приказу Патриарха Никона был сослан в Кирилло–Белозерский монастырь, но через год, в начале 1656 г., он уже вернулся в Троицу. Примерно в те же годы им был составлен Месяцеслов, в котором отмечены памяти многих русских святых, в том числе и малоизвестных, которые не встречаются в других святцах. Для нас интересно то, что троицкий келарь, отбывавший ссылку вбизи от Ниловой пустыни и, скорее всего, посетивший ее, включает в свои святцы, правда, под 7 апреля, а не мая (что, вероятнее всего, простая описка) память ее основателя: «В той ж день преставление преподобнаго отца нашего Нила Скитскаго, иж в пустыне Сорской за 12 поприщ от Белаозера, ученик святому Кирилу Белозерскому» (РГБ. МДА. № 201. Л. 314). Значит, в это время в Кирилловом монастыре и Сорском скиту Нил Сорский почитался уже как канонизированный святой (обращает на себя внимание совпадение дат: в 1656 г. начато строительство церкви над гробом преподобного Нила и составлен Месяцеслов). Но из самого характера записи видно (Симон (Азарьин) посчитал необходимым уточнить, чьим учеником является преподобный, где находится его скит и т. д.), что он вносил в свои святцы имя малоизвестного или новопрославленного святого и потому предвосхищал возможные вопросы.

В 1669 г., через 10 лет после освящения церкви, в ней над гробом Нила Сорского была устроена деревянная резная золоченая рака. По ее сторонам в четырех кругах вырезали тропарь, кондак, икос преподобному Нилу и летопись в каком году преставился преподобный (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 681. Л. 18 об.). Установка раки с такой подписью, как и строительство храма, могла проходить только по благословению архиерея, значит, старец Нил был в это время уже канонизированным святым.

В 1682 г. при строителе Нило–Сорского скита Дионисии Москвитине был составлен канон преподобному Нилу Сорскому. В описи монастырских книг за 1682 г. впервые упоминается книга: «канон в тетратех в полдесть Чюдотворцу Нилу, письменая, письмо крупное, три заставицы печатные переплетены в черной коже» (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 689. Л. 17).

В 1686 г. при том же строителе в скиту Нила Сорского появилась первая икона с изображением старца Нила: «образ на гроб преподобнаго отца нашего Нила Чюдотворца писан на красках». Опись монастырского имущества за этот год называет икону в разделе «вновь вкладные дачи» (ФИРИ. Кол. 115. Ед. хр. № 691. Л. 31). Икону положили на раку преподобного Нила Сорского.

Откуда была привезена икона, неизвестно, вероятнее всего, действительно из Москвы и, очевидно, при содействии строителя пустыни Дионисия, прозвание которого говорит о том, что он был родом из Москвы либо приехал в скит из какого–то московского монастыря.

Известия о почти одновременном появлении канона и иконы с образом Нила Сорского очень важны. Они доказывают, что в конце XVII в. составляется молебная (не панихидная) служба Нилу Сорскому с обращением к нему как к святому, ибо основная мысль всякого канона — просьба о заступничестве: «Моли, молимтися, припадающа чада твоя, сохранитися нам, стаду твоему, от всякого навета и злых обстояний видимых и невидимых враг» (древний кондак Нилу Сорскому)[587]. Икона же по своей сути является именно молебным образом. Поэтому появление иконы и канона подтверждает факт канонизации Нила Сорского и позволяет ее датировать 1656 г. — гораздо более ранним временем, чем это принято в исторических исследованиях.

Один из рукописных Прологов за март–август XVII в. под 7 мая также отметил память Нила Сорского как новопрославленного святого: «преставление преподобнаго отца нашего Нила, началника скитскаго жития, на Беле езере новаго чюдотворца в лето 7016» (РГИА. Син. № 1296).

Здесь следует, однако, вспомнить об аргументах А. С. Архангельского, который считал, что и в XVIII в. совершались панихиды по Нилу Сорскому, следовательно, его канонизация не осуществилась. Исследователь ссылался на рукописи: РНБ. Соф. № 1519; Соф. № 1158 и Погод. № 260. Первая из названных уже нами упоминалась, она датируется началом XVII в. и поэтому ее сообщения о панихидах по старцу Нилу никак не противоречат нашей датировке канонизации. Второй сборник — Соф. № 1158 содержит краткую запись: «В лето 7016 года, в неделю мироносиц, мая в 7 день преставися Нил старец Сорския пустыни, а понафиды поем по нем»[588].

Этот сборник Архангельский датировал XVIII в., однако в современном каталоге Софийского собрания РНБ сборник передатирован XVII в. Точной копией с рукописи Соф. № 1158, только более полно рубрицированной, является рукопись Соф. № 1159 (1718 г.), где также сохранена эта запись. Видимо, писец, переписывавший этот сборник с другой рукописи, автоматически перенес этот уже привычный текст, не внося в него изменений.

Сведения рукописи Соф. № 1159, датированной 1718 г., ставят под сомнение «Переписные книги имущества Сорской пустыни» за 1721 г. (это самая ранняя и наиболее полная опись из сохранившихся за XVIII в.). В описи храма Иоанна Предтечи, поставленного над ракой Нила Сорского, читаем: в местном ряду иконостаса, где помещаются обычно иконы местно чтимых святых, находился «образ преподобнаго чудотворца Нила, в возглавии образ Святыя Троицы» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 2. Ед. хр. № 493. Л. 4 об.); «в той же церкви чудотворца Нила рака резная, золочена по левкасу, на ней резано подпись и травы, меж травами крашено краскою лазоревою, на раке образ чудотворца Нила, венец серебрянной гладкой с репьями золоченой» (Там же). В числе икон, которые находились над ракой, на стене была еще одна икона преподобного Нила: «образ преподобнаго Нила Сорского чудотворца» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 2. Ед. хр. № 493. Л. 5).

Кроме того, Нил Сорский был изображен еще на кресте, который находился в алтаре за престолом северного придела церкви Сретения: «На престоле же святый антиминс, новой крест осеняной писаной, за престолом крест писаной, на нем образ Распятия Господня, в возглавии образ Господа Саваофа, на среднике и на нижном конце образ Пресвятыя Богородицы и Иоанна Богослова, Марии Магдалины, Логина Сотника, Ангела Хранителя; на другой стороне образ Спасов Вседержителя, в возглавии образ херувима, на среднике и на нижном конце образ архангелов Михаила и Гавриила, преподобного Нила» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 2. Ед. хр. № 493. Л. 3 об.). В церкви Ефрема Сирина на левой стороне церковных дверей находился «образ преподобных отец Ефрема Сирина, Нила Сорского, в возглавии образ Спасителев» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 2. Ед. хр. № 493. Л. 7 об.). Наличие икон с изображением преподобного Нила Сорского в иконостасе и алтаре скитских церквей говорит о том, что в это время Нил Сорский был уже канонизированным святым.

Сборник № 260 из Погодинского собрания РНБ имеет датировку: XVIII век и, действительно, содержит запись о панихидах по Нилу Сорскому, которая, как и в Софийских сборниках 1158 и 1159, представляет собой обычную краткую справку о житии Нила Сорского: «И поживе преподобный Нил всех лет живота своего 75 лет и преставися в вечный покой в лето 7016 году, в мае 7 день, в неделю жен мироносиц, и по завещанию преподобного Нила Чудотворца панахиду поют по нем и обедню служат» (РНБ. Погод. № 260. Л. 57). Представляется, что эта запись вторичного происхождения, списанная с другого более раннего сборника (как это мы видели на примерах Софийских рукописей № 1158, 1159). Кроме того, Погодинский сборник — не кирилловского происхождения, поэтому писец рукописи мог не знать о совершившейся канонизации святого.

Тот факт, что в XVIII в. по Нилу Сорскому в его скиту уже не служили панихиды, а совершали ему молебен как святому, кроме переписи 1721 г. подтверждает еще и рукопись № 1476 из Софийского собрания РНБ (XVIII в., опубл. А. С. Архангельским). В ней монахом скита, как следует из текста, записаны рассказы «О чудех преподобнаго отца нашего Нила Сорския пустыни».

Во втором «Чуде» об исцелении дочери некоего дворянина из Новгородской земли сказано: «Явися во сне преподобный отец Нил матери ея и поведа себя, где пребывает телесне, и подаде здравие очима дщери их. Той же дворянин, востав со всем домом своим, прииде в Нилов Скит с великой верою и начаше молебствоватш?ъ О молебнах над ракой Нила Сорского сообщается и в других рассказах рукописи.

Сейчас известно несколько списков повестей о житии и чудесах преподобного: в рукописи № 61/1300 Кирилло–Белозерского собрания РНБ находятся две повести: «О пришествии преподобного Нила», «О преставлении и погребении преподобного Нила» и три «Чуда»: «О явлении во сне царю Иоанну Васильевичу», «О образе его како нача писатися», «О избавлении отрока от нечистаго духа». Шесть «Чудес» преподобного Нила находятся в самом раннем из подобных сборников — Соф. № 1476: «Чудо об образе преподобного Нила Сорского чудотворца» (другая редакция), «Чудо об исцелении некоей жены отравленой «змиями», «Чудо об исцелении монаха скита», «Чудо о спасении некоего человека «тонуща», «Чудо об исцелении онемевшего монаха» (разбивка сплошного текста на чудеса и названия мои. — Е. Р.).

После местной канонизации преподобного, видимо, начался активный сбор сведений о его житии и чудесах. Важно, что эти факты стали фиксироваться письменно. Почти все «Чудеса» из сборника Соф. № 1476 рассказывают, что исцеления происходили от раки Нила Сорского: некая болевшая жена «прииде в скит молися преподобному отцу нашему Нилу Чудотворцу, и взят з гроба его персти и ис кладязя его воды, испи и обмыв все тело свое, и тако молитвами преподобнаго… жена же здрава бысть»[589].

Насколько важно было для канонизации святого «удостоверение о чудесах», происходящих от гроба, показывает процесс канонизации святого Кирилла Новоезерского. При строительстве церкви на месте погребения святого 7 ноября 1648 г. были обретены его мощи, что само по себе уже является основанием почти достаточным (но не обязательным) для прославления святого. Но канонизация Кирилла Новоезерского совершилась, как считает Е. Е. Голубинский, между 7 ноября 1648 г. и 22 августа 1652 г. — «когда начался от мощей преподобного новый ряд чудес, он и был причислен к лику святых»[590].

Как уже отмечалось выше, не всегда в истории канонизации святых можно указать на документальные акты канонизации. Даже в «Слове на обретение мощей преподобного Кирилла Новоезерского», «не говорится прямо об установлении празднования, но говорится, что «днесь блаженную блаженнаго отца Кирилла память празднуем»[591]. Не сохранилось и актов канонизации Нила Сорского, но наличие со 2–й половины XVII в. молебной службы преподобному Нилу, появление его иконописных изображений документально подтверждают факт его отдельной канонизации как местночтимого святого.

Кроме того, сохранившийся иконописный материал дает основания предполагать, что на рубеже XVII–XVIII вв. состоялась канонизация Нила Сорского в составе Собора Белозерских святых. В ЦМиАР хранится икона «Собор Белозерских святых» (нач. XVIII в.) (см. рис. 14), где на фоне г. Белозерска в молении Пресвятой Богородице изображены восемь святых Белозерского края: Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Филипп Ирапский и Даниил Шужгорский (икона впервые опубл. Н. Н. Чугреевой в кн.: Преподобный Сергий Радонежский. М., 1992. С. 216). Не так давно мне стала известна икона из частного собрания «Избранные Белозерские святые в молении Спасу Вседержителю» (1–я треть XVIII в.) (см. рис. 13). Здесь изображены святые Кирилл и Ферапонт Белозерские, Нил Сорский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Даниил Шужгорский. Наличие двух икон начала XVIII в. с изображением Собора Белозерских святых указывает на то, что, видимо, именно тогда было установлено почитание Собора. Но впоследствии, возможно, в связи с тем, что Белозерье так и не выделилось в самостоятельную церковно–административную единицу, почитание этого Собора было утрачено, и со временем Белозерские святые вошли в состав сразу двух Соборов: Новгородских и Вологодских святых.

Важное значение в канонизации святого всегда имеет, кроме сбора сведений о чудотворении, также и всеобщее почитание подвижника. Нужно сказать, что Нилов скит был известен и почитаем на Руси в XVI–XVII вв. Все русские цари от Иоанна Грозного до Петра Алексеевича жаловали скит грамотами о руге. Монастырские описи упоминают множество книг, богослужебной одежды, посуды, пожертвованной в монастырь. Среди жертвователей скита: русские князья и бояре, патриархи, цари. Простые богомольцы оставляли деньги в кружке у раки преподобного Нила.

Все драгоценные книги, иконы, ризы из храмов Нило–Сорского скита были вкладными[592]. Чаще всего жертвовали книги. Среди наиболее интересных вкладов — три рукописных Пролога середины XVI в. (ныне: РНБ. Соф. №№ 1334; 1340; 1352), подаренные в Нилову пустынь известным русским книжником Василием Михайловичем Тучковым.

Имена жертвователей, знатных и незнатных, перечисляет скитский синодик: род князя Никиты Одоевского, князя Петра Долгорукова, княжны Максимиллы Шаховской, князя Ивана Воротынского, бояр Хитровых, Милославских, Шереметьевых, Салтыковых, Матвея Нарышкина, стольника Петра Плещеева, крестьянина деревни Бутово Ивана Орды, крестьянина деревни Великого Двора Федора Торовина; род «авицера Ивана Собакина», род вологодского подьячего Алексия Калинникова; род с Москвы подьячего Федора Клокова; род старицы Феодоры (Апраксиной) с Москвы; род из Вогнемы священника Луки Александрова и других (КБИАХМЗ. РК 127).

Важно то, что монастырский синодик упоминает людей, совершенно разных сословий, монахов, мирян из разных городов и областей (из Вологодского уезда, Устюга, Каргополя, Новгорода, Пскова, Ярославля, Москвы, Белозерья), что говорит о широком почитании Нила Сорского и его скита на Руси в XVII–XVIII столетиях. Таким образом, сложившееся в историографии мнение о том, что Нил Сорский и его скит были забыты, а подвиги Нила Сорского замалчивались Русской Церковью, следует считать малообоснованным.

Два с с половиной столетия (XVI — первая половина XVIII в.) Нило–Сорская пустынь прожила по заветам своего основателя. Но в середине XVIII в. жизнь в скиту постепенно замирает, что в немалой степени было связано с общей государственной политикой по отношению к монастырям.

Еще в 1717 г. в Ниловом скиту стали строить новую теплую церковь во имя святого Ефрема Сирина взамен сгоревшей (ФИРИ. Кол. 260. On. 1. Ед. хр. № 827), в 1721 г. Святейший Синод издал распоряжение о выдаче в Нило–Сорскую пустынь денег на церковные потребы и на жалованье денег строителю Иосифу с братией[593].

Но уже опись 1761 г. имущества скита перечисляет «хоромное строение» почти нежилой обители: келья строительская, пять келий деревянных ветхих, из них четыре нежилых, ветхий амбар (РНБ. Кир. — Бел. № 105/1341. Л. И). Драгоценные богослужебные сосуды, иконы, книги и даже большой медный котел вывезли в Кирилло–Белозерский монастырь. Для присмотра в пустыни жил ризничий иеродиакон из Кириллова монастыря, иногда в скит для совершения богослужения приезжал священник из Кириллова.

Секуляризационная реформа 1764 г. прямо скита не коснулась, т. к. земли и крестьян он не имел. Но «государево жалованье» поступать перестало. Кирилло–Белозерский монастырь, разоренный реформой, уже не мог помогать своему приписному скиту (с 1641 по 1777 г. Нило–Сорский скит был приписан к Кириллову монастырю)[594].

В XVIII в. скиты, в том числе и Нило–Сорская пустынь, были, как правило, местом ссылки, куда на исправление посылали монахов за «неблагочинное и нетрезвенное поведение» (РГАДА. Ф. 1441. Оп. 3. Ед. хр. № 878 — О переводе в Нило–Сорскую пустынь монаха Моисея за кражу вешей у наместника и побег из монастыря (1799 г.); ГАВО. Ф. 1147. Оп. 2. Ед. хр. № 1444 — О ссылке в Нило–Сорскую пустынь монаха за пьянство (1797 г.).

В 1798–1805 гг монашескую жизнь в Нило–Сорском скиту пытался восстановить благочинный белозерских монастырей, игумен Кирилло–Новоезерского монастыря Феофан (Соколов), но безуспешно[595]. В 30–х гг. XIX в. начинается новая история Нило–Сорской пустыни, но уже как общежительного монастыря.

Древний тропарь Нилу Сорскому отметил особую избранность, талант преподобного Нила: «Слава Избравшему тя в Руссии отшельником устава изрядна; слава Укрепльшему тя в пустыни»[596].

Избирая для себя наиболее удобную форму монашеской жизни, Нил Сорский основывался на личном опыте и на глубоком знании традиций. В житийных сборниках преподобного Нила Сорского представлены жития святых — основателей различных форм монашеской жизни. Здесь — жития египетских отшельников: Павла Фивейского и Антония Великого, скитского подвижника Арсения Великого, устроителей палестинских лавр: Илариона Великого, преподобного Харитона, Саввы Освященного, Евфимия Великого и его учеников — Кириака Отшельника и Иоанна Мольчальника, основателей общих житий: в Египте — Пахомия Великого, в Палестине — Феодосия Великого, на Афоне — Афанасия Афонского.

История Нило–Сорского скита позволяет охарактеризовать деятельность Нила Сорского как устроителя редкой для Руси XV в. формы монашеского жития — скитской. Однако, являясь новатором в деле распространения на Руси скитского жития, Нил Сорский был сугубым консерватором по отношению к самой этой форме монашеской общины. Сравнение Нилова скита с древними скитами и лаврами показывает их полную тождественность. Устраивая жизнь своего скита, Нил Сорский строго следовал всем принципам и традициям древнего скитского жития. Нило–Сорскую пустынь можно назвать классическим скитом по типу ранних скитов Египта, Афона, Палестины. И в этом Нилов скит — уникальное явление в истории русского монашества XVI–XVIII вв.

Однако не следует противопоставлять Нило–Сорский скит и русские киновии как две разные традиции: древнего пустынножительства и русского монашества. Особенности Нило–Сорского скита, отличающие его от общежительных монастырей, относятся к общим отличиям скита и киновий, которые существовали и в древности. Скитский путь являлся не только средним, «золотым» путем, но и более высокой ступенью монашеского делания, чем киновия. Поэтому Нил Сорский не предлагал скитскую реформу всего русского монашества. Само же возникновение Нило–Сорского скита в конце XV в. и его длительное существование именно как монастыря скитского типа говорит о том, что русское монашество оказалось способным воспринять те классические традиции «умного делания» и скитского жития, единственным хранителем которых в это время оставался Афон.