Про инока, искавшего совершенный монастырь
«И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой» (Быт. 1.31). Божественное – совершенно! Совершенны леса, цветы, солнце, небо, звезды и луна. Совершенным Бог создал и человека, наделив его свободной волей. Человек – великая сотворенная личность, желающая стать творцом своего собственного мира. Но первородный грех повредил человеческую природу, и на всем, что по своей воле творит человек, лежит печать несовершенства.
Печаль о несовершенствах мира вызывает у людей, не забывших Бога, желание подчинить свою греховную волю воле Творца вселенной и творить только Его волю, насколько это вообще возможно. Такие люди начинают молиться, укрощать свою плоть и гордыню постом и смирением, создавая свои сообщества.
Самым великим сообществом иноков – людей, желающих жить только по Божьей воле, – является Афон, где и появился однажды этот необычный инок, искавший совершенный монастырь. В принципе, каждый человек, желающий посвятить себя Господу, ищет совершенный монастырь. Но иные понимают, что это невозможно; другие могут привыкнуть к любому месту. Некоторые ропщут из-за несовершенств, но остаются; другие терпят, но потом уходят. Все ищут лучшего, но у каждого свое представление о совершенстве. Инок, искавший совершенный монастырь, полагал, что знает, какой должна быть идеальная обитель.
Всего на Афоне двадцать монастырей, примерно столько же скитов и множество келий, где живут две тысячи или чуть больше подвижников, не считая рабочих и паломников. Матерь Божья сделала Афон своим земным уделом, и он стал совершенным местом борьбы со страстями.
Инок, искавший совершенный монастырь, долго жил в прибрежном Уранополисе – городе, известном еще со времен Александра Македонского. Он еще до конца не решил, садиться ли ему на паром, идущий на Святую гору. Есть ли на знаменитом Афоне тот совершенный монастырь, который он ищет? В России некоторые говорили ему: «Иди куда хочешь, только не в русский». В остальных монастырях, дескать, сможешь найти окормление и духовную жизнь. Другие советовали иное. Каждый, побывавший на Святой горе, выносил с Афона свое: кто-то хорошее, кто-то – не очень, а иные, разочарованные, и вовсе хулили Святую гору. Инок, искавший совершенный монастырь, слушал одних, внимал другим и соблазнялся обилием мнений. Ему не верилось, что он найдет здесь то, что нужно. Хотя где, как не на Афоне? Инок колебался, потому что не хотел покидать Святую гору разочарованным.
Он сидел у старинной башни на сером сухом бревне, лежавшем на прибрежном песке, и творил про себя Иисусову молитву, пытаясь обрести душевный мир. Немного успокоившись, инок решил прогуляться вдоль красивых магазинчиков на пристани. Возле сувенирной лавки на покосившемся ящике сидел неопрятный слепой и еле слышным голосом просил милостыню. Его губы шевелились, как будто он читал молитву. Инок, искавший совершенный монастырь, небрежно кинул ему в кепку монету в один евро и пошел дальше. И тут он заметил русского рабочего, с которым недавно познакомился. Тот тоже ожидал парома. Рабочий, улыбнувшись, посоветовал иноку:
– Ты сними, отче, свою скуфью, чтобы уважить нищего, иначе он может подумать, что ты подаешь ему с презрением. Слишком небрежным было твое подаяние.
– Так разве он не слепой? – улыбнулся инок. – Не заметит этот бедолага ни презрения, ни уважения. И языка нашего он не знает. А как мог обидеть его мой евро?
– Нищего могли обидеть не деньги, а высокомерие подающего, отче. Извини, что поучаю тебя, я ведь обычный работяга.
Инок, искавший совершенный монастырь, сердечно улыбнулся:
– Что ж. Вы правы. Но повторюсь – этот попрошайка слеп.
– Ну да. Это слепой… – рабочий неожиданно рассмеялся. – Хотя кто знает, а вдруг он просто притворяется?
Оценив знаменитый афонский юмор, инок вновь улыбнулся. Он кивнул смеющемуся рабочему и, щурясь, посмотрел на небо, где уже воцарилось солнце. К этому времени паром причалил к арсане, и контролеры с истинно южным темпераментом загоняли на него народ. Гудели грузовики и легковые машины. Беспредельное море, в голубых волнах которого дробились лучи солнца, и зеленоватая громада возвышающегося над морем Афона манили инока запахами морской соли и ароматного винограда…
«Что ж, попытка – не пытка, – подумал он. – Похожу по афонским тропам, потреплю свой старый подрясник о терн, истопчу сандалии… Урон не велик. А если не найду, что искал, и разочаруюсь, то буду дальше думать… Не перестану до смерти искать свой совершенный монастырь. – Инок тяжело вздохнул. – Может быть, он здесь? Кто знает? Только Матерь Божья…»
Разглядывая бугристые зеленые берега Афона и прикрепленные к ним, словно ласточкины гнезда, монастыри, инок, искавший совершенный монастырь, размышлял, который из них мог бы стать местом его подвига. Внешне все они были примерно одинаковы: серые и немного запущенные.
«Интересно, что за братия населяет эти обители?» – думал он, вслушиваясь сквозь рокот двигателя морского парома в мелодичную греческую речь.
Специально для своего визита на Афон он полгода учил греческий язык, в котором ощущал красоту и дух древней Византии. Святыми отцами Восточной Римской империи было написано немало духовных книг, вдохновляющих и современных иноков. Бытовало оправданное мнение, что греки лучше всего сохранили православную традицию именно здесь, на Афоне. Значит, здесь, скорее всего, и находится самый лучший православный монастырь. Однако инок знал, что даже эта лучшая в мире обитель может и не быть тем самым совершенным монастырем, который он искал уже более десяти лет на великих российских просторах, искал на Украине и в Молдавии, в Румынии и Сербии. Инок, искавший совершенный монастырь, побывал даже в Турции, посетил Болгарию, где его неприятно удивило оскудение монашеской жизни.
Инок тихо просидел на скамейке парома несколько остановок, пока к нему не обратился незнакомый русский послушник:
– Раньше я тебя не видел. Ты кто – паломник или новенький?
Инок пожал плечами:
– Не знаю, что и ответить. Паломник, наверное… В общем, как Матерь Божья управит.
– А-а! Новенький. Куда собираешься податься, отец?
– Куда-куда? На Афон, как видишь! – Инока, искавшего совершенный монастырь, раздражал этот нежданный собеседник, но он подавил раздражение, улыбнувшись в ответ.
– Хм. Так Афон ведь большой, отченька, шестьдесят километров длины, двенадцать ширины, двадцать монастырей, а келий сколько! – послушник развел руками. – Здесь много пещер, где можно спрятаться, и обителей, к которым можно прибиться.
Инок, глядя на морские волны, быстро ответил, почти перебив собеседника:
– Я ищу монастырь, чтобы остаться в нем на послушании, принять схиму и умереть, как подобает монаху.
– Вот даже как! – послушник хитровато прищурился. – Думаешь, тебя здесь так просто и оставят? На это ведь знаешь какое благоволение Божьей Матери нужно?! Я через такое прошел, брат ты мой! Меня сначала взяли на Крумицу – была нужда в насельниках, – затем я сорвался, окормления никакого нет… Эх, брат ты мой! Вот хожу по горе – не берут больше никуда. Не любят тех, кто срывается с места. Греки возможность дают некоторым, ничего не скажу, но почти все наши срываются, как я, не могут переделаться под греков. Мой тебе совет: оставайся в любом месте, где примут, – значит, это и есть твое место. Матерь Божья его тебе определила. И молись непрестанно так…
– Стоп, дорогой, стоп! – поморщился инок, искавший совершенный монастырь, стараясь оставаться доброжелательным. – Дорогой мой, тебе что, уши мои нужны?
– Прости-прости, брат! – Послушник сверкнул глазами, затем опустил их и стал оправдывать свою говорливость: – Многоглаголание – это наибольший грех мой.
Инок вздохнул:
– Хорошо, скажу тебе правду. Я ищу совершенный монастырь!
– О, брат. – Послушник недоверчиво посмотрел на инока. – Ты извини, но это какая-то прелесть – совершенный монастырь… Чего-чего, а о таком никогда не слышал. Это что-то типа святого града Китежа, что ли?
– Ну да, что-то вроде этого, – странно улыбнулся инок, искавший совершенный монастырь. – Чтобы все выполняли заповеди Христовы, любили друг друга и носили немощи друг друга по евангельскому слову.
– Немощи носили?! Ха!
Инок, искавший совершенный монастырь, серьезно, безо всякой иронии посмотрел на послушника.
– Именно так: носили немощи друг друга, брали грехи друг друга на себя. Разве не к этому нас призывает Христос? Или ты думаешь, что я соглашусь на меньшее? – Двигатель парома зарокотал громче, словно соглашаясь со словами инока. – Я сюда не в бирюльки играть приехал, у меня серьезные намерения.
Послушник даже немного растерялся от этих слов.
– Ого! Странный ты пассажир. – Он взглянул на экранчик мобильного телефона и встал. – Через двадцать пять минут будем в Дафни. Извини, отче, но трудно тебе будет на Афоне с этими поисками совершенного монастыря. Смирись-ка лучше и будь как все! Разве есть такая обитель? Везде свои проблемы и несовершенства. А в некоторых местах вообще такое творится, что лучше и не вспоминать!
– Уверен, что есть! – отвечал инок, искавший совершенный монастырь. – Иначе зачем бы я сюда приехал?
– Ну что ж! Помоги тебе Господь и Матерь Божья. – Говорливый послушник почесал за ухом, поправил капу, отошел к какому-то своему знакомому и стал мучить уже его уши.
Инок, искавший совершенный монастырь, облегченно вздохнул и начал молиться Матери Божьей. Здорово он отшил этого говоруна!
Инок улыбнулся. Интересно, как тот преподнесет его личность всем русским святогорцам? Наверное, как прельщенного. Хотя нет! Это совсем неинтересно! Надо сосредоточиться и молиться о том, чтобы Матерь Божья даровала место в совершенном монастыре.
Инок закрыл глаза. И вдруг в глубине души он ясно почувствовал: совершенный монастырь здесь и ждет его. Место для него уже готово. Но для начала нужно найти человека, который бы помог ему. Человека-проводника, того, кто поможет найти ему то, что нужно, – совершенный монастырь. Инок словно очнулся от сна и огляделся.
Паром причалил точно по расчетам разговорчивого послушника, порычал несколько минут, медленно опустил мост, и на берег Святой горы стали осторожно выкатываться машины и грузовики, затем высыпали паломники, монахи и рабочие, нагруженные всевозможным скарбом. На берегу стояло несколько встречающих посылки монахов. Все вокруг выглядело несколько ветхим и запущенным. Афон представился воображению инока старинными пыльными часами, которые всегда шли верно и которые подводил ангел заходящего солнца, никогда не опаздывающий на свою работу.
Перекрестившись, он вступил на Афон – твердыню православия, церковный корабль, флагман монашества в житейском море. Патриархальный Афон. Мир отцов, где всем управляет непорочная Мать Божья. Мир чистого мужского монашества.
Инок, искавший совершенный монастырь, зашел в небольшое кафе выпить кофе и рюмку ракии. Все здесь было так, как и в Уранополисе – обычное полутемное и в меру шумное кафе на пятнадцать столиков. Только сидели на стульях не миряне, а монахи, послушники и паломники. Впрочем, запрета на курение в кафе не было.
Здесь пили кофе люди разных национальностей, но одной веры. Они сидели и обсуждали события святогорской жизни на разных языках. Звучала здесь и русская речь. Инок, искавший совершенный монастырь, подошел к своим, русскоговорящим. Русский был на Афоне как бы вторым государственным языком. На нем говорили и греки-понтийцы, и молдаване, и сербы, и болгары, и украинцы, которых сами греки называют «украино– россы».
Инок попросил благословения и подсел к столику:
– Что скажете, отцы – вот приехал на Афон подвизаться… Расскажете что-нибудь?
– Бог благословит! Что ж, хорошо… Что тебе рассказать-то? Иди да подвизайся.
Сидящие за столиком старались не замечать новичка и разговаривали больше между собой. Наконец один крупный монах в потертом подряснике спросил:
– В русском был?
– Да нет, еще нигде не был. Только-только на пароме приехал.
Монах мощной рукой указал на его рясу и грозно спросил:
– А где постригали?
Инок, искавший совершенный монастырь, спокойно назвал место своего пострижения.
– А чего сбежал из своего монастыря? Думаешь, здесь лучше? Будешь, как заяц, скакать с места на место – и пользы никакой не получишь. Помолись здесь, приложись к святыням – и возвращайся к себе. Там тебе будет лучше.
– Да меня владыка отпустил! И бумаги имею, и рекомендации.
– А-а! Тогда другое дело! Если твоего владыку в русском монастыре любят, то могут взять тебя и помимо подворья…
И тут иноку, искавшему совершенный монастырь, пришлось выслушать множество разных советов, большую часть которых он слышал еще в России, – рассказывали, как попасть в тот или иной монастырь. Конечно, иноки всегда прибавляли, что как Матерь Божья управит – так и будет.
Инок, искавший совершенный монастырь, осторожно спросил:
– А есть ли на Святой горе прозорливцы?
Крупный монах добродушно ухмыльнулся:
– Где ж, как не на Святой горе, им и быть-то, дорогой отче. Тут ты правильно рассудил! Тебе надо обязательно попасть к старцу.
Святогорцы начали обсуждать, к какому старцу лучше всего обратиться за советом. Посовещавшись, они наконец пришли к единому мнению:
– Вот что, ступай-ка, брат, к одному болгарскому старцу, что живет в келье святой Параскевы – отцу Варфоломею. Он не сказать что прозорлив, но обладает даром рассуждения. К тому же он хорошо говорит по-русски, поэтому сможет вникнуть в твой вопрос, а ты – понять его наставление. Ну так как, пойдешь к нему?
Инок, искавший совершенный монастырь, вспомнил, как его возмутило состояние монашества в Болгарии, и устыдился. Этот народ еще храним Богом, раз у него есть такие светильники, как отец Варфоломей.
– Конечно, отцы. Прямо сейчас и отправлюсь.
– Вот-вот отъезжает автобус на Карею?[34], я еду туда же и объясню тебе дальнейшую дорогу. – Крупный монах встал из-за стола и расцеловался с братьями. – Ладно, отцы, нам пора. Автобус уже подошел.
Инок со спутником и другими пассажирами, в основном паломниками, загрузились в автобус. Они заплатили по два евро за билет и поехали…
– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас. – Инок постучался в дверь кельи святой великомученицы Параскевы. Молитву пришлось повторить. Через минуту он услышал в ответ:
– Аминь.
Дверь скрипнула и отворилась. Инок сразу обратил внимание на большие глаза и широкую улыбку болгарского старца – отца Варфоломея. Он говорил по-русски хорошо, но с небольшим акцентом:
– Вы как раз вовремя пришли, к вечерне, пойдемте, послужим.
Монахи вошли в низенький храм, приложились к темным иконам и святым мощам. Отец Варфоломей благословил иноку, ищущему совершенный монастырь, затеплить лампады, возжечь уголь для кадильницы и зажечь несколько свечей, а сам отошел к аналою приготовить богослужебные книги к вечерне.
Монахи неспешно отслужили вечерню – отец Варфоломей негромко пел по-византийски, а инок, искавший совершенный монастырь, читал кафизму, а также «Господи, воззвах» с запевами. Затем прочли каноны с непременным акафистом Матери Божьей – «Взбранной Воеводе». Чувствовалось, что эта келья – жилище настоящего исихаста.
После вечерни иноки скромно отобедали: лук, картошка, ржаной хлеб – была пятница. Отец Варфоломей спросил инока, искавшего совершенный монастырь:
– Как вам моя келья?
– Все замечательно, просто совершенно!
Отец Варфоломей улыбнулся:
– Приехали на гору в паломничество?
– Не совсем так, отче! Я ищу совершенный монастырь и думаю, что вы мне можете в этом помочь.
Отец Варфоломей немного подумал, а затем пригласил инока, ищущего совершенный монастырь, на исповедь. Они вновь оказались в маленьком храме.
– Я попробую тебе помочь. Ищешь совершенный монастырь? Это очень хорошо. Но для начала поговорим о твоих страстях…
Исповедь продолжалась около получаса. Инок, искавший совершенный монастырь, открыл перед старцем свою душу и помыслы, стараясь не забыть ничего.
Отец Варфоломей долго думал перед тем, как сказать:
– Ты многим отличаешься от братии: ты воздержан, молчалив, добросердечен и не злопамятен. В меру скромен, в меру умен, ты умеешь отличать добро от зла и помочь нуждающемуся, ты способен не бросить в беде и можешь смириться перед несправедливостью…
Инок, ищущий совершенный монастырь, почти возмутился:
– Зачем вы меня хвалите, отче?! Разве вы не знаете, что я…
– Горд?
– Да. – Инок опустил глаза. – Я горжусь тем, что имею добрый нрав, в чем я значительно превосхожу окружающих. Поэтому я и ищу совершенный монастырь, где моя добродетель оказалась бы малой перед добродетелями других отцов.
– Примешь ли ты, что я тебе скажу? – Отец Варфоломей выглядел очень серьезным, настолько серьезным, что инок, ищущий совершенный монастырь, испугался.
– Да, отче, приму. Я вижу в твоих глазах гнев Божий и хочу поскорее погасить его.
– Хорошо, тогда слушай. Твой совершенный монастырь находится в нескольких километрах отсюда – это монастырь, худший на Афоне. Не удивляйся этому – каждая обитель проходит через периоды упадка и расцвета. Этот монастырь пока находится в упадке. Его монахи без зазрения совести едят мясо и ездят в Салоники без надобности. Монашеское правило уже почти никто не читает, этот монастырь мало-помалу превращается в музей и торжище. Там тебе будет плохо, очень плохо, но сила Божья, будь уверен, укрепит тебя! Тебя возьмут не как подвижника, а как бесплатного раба, как мулашку – братья в этом монастыре очень ленивы.
Ты горд, но не настолько, чтобы ослепнуть. Твое тщеславие еще не достигло необходимого градуса, чтобы ты мог захмелеть от него.
Ты ищешь место, где бы ты мог смириться, – совершенный монастырь. Но смирят тебя не люди с более высокими добродетелями, как ты думал, смирят тебя люди с более сильными страстями. Пребывание в том монастыре, который я назвал, может смирить тебя. Также пригодятся и твои душевные качества: добронравие, умеренность и сила духа. Ты ими обличишь живущих в нем монахов – твоих новых братьев. Готовься! – Отец Варфоломей поднял указательный палец. – Они будут поливать тебя грязью, клеветать, обвинять во всевозможных грехах. Нет такого греха, в котором они не обвинят тебя. Они будут жестко смирять тебя как нерадивого ленивого русского, несмотря на то что ты будешь работать за троих. Каждый выход в храм, поверь мне, будет для тебя праздником – твоим основным послушанием будет уборка и мытье посуды. Будь уверен, ты будешь работать и по воскресным дням – у мойщиков посуды и уборщиков не бывает праздников. Доброта твоя будет восприниматься как трусость, смирение примут за угодничество. Ты познаешь и темную часть своей души, ненависть и гнев. Новые греческие братья непременно смирят твою гордыню. Боль от унижений, тоска по родине… все это поселится в твоем сердце надолго.
Отец Варфоломей задумался, словно что-то вспоминая.
– Каждый раз, проходя мимо открытых ворот монастыря, краснея от очередной нанесенной несправедливой обиды, ты будешь желать вырваться на свободу. Это ведь очень просто – взять и уйти. Но что-то в твоей душе запретит тебе сделать это. Ты почти возненавидишь меня за этот совет, поверь мне, дорогой. Будешь считать меня то прельщенным, то дураком, то святым. Твоя душа от тяжелых испытаний огрубеет, и ты поверишь дьяволу, что повредился от моего совета. Но помни: монашество есть мученичество. И если ты заболеешь, Господь всегда укрепит тебя благодатью как совершенным лекарством. Ты обязательно выздоровеешь! Ты пройдешь все: умелые руки разберут твою душу по частям, а потом соберут обратно.
Отец Варфоломей улыбнулся:
– Если ты все это выдержишь, ты смиришь и их, своих братьев, и они после всех испытаний полюбят тебя. Так что вперед! Бог хочет, чтобы мы приносили пользу другим. Да увенчает Господь и Матерь Божья десятилетия твоей борьбы успехом.
– Десятилетия? – инок растерялся. – Так значит…
– Да, – отец Варфоломей улыбнулся. – Ты нашел свой совершенный монастырь.