Тяжкий удар разразился над семейством Тучковых. Александр Алексеевич был младшим из пяти братьев. Их мать Елена Яковлевна (рожденная Казаринова) благословила на войну четырех сыновей. Один из них участвовал в турецком походе и не успел еще возвратиться, а старший, Алексей Алексеевич, был предводителем в Звенигороде. После Бородинской битвы он узнал, что брат его Александр убит, что обоз с ранеными потянулся к Ярославлю, что в числе раненых брат его Николай, и выехал к нему навстречу. Когда добрались до Ярославля, Тучковы нашли самое радушное гостеприимство в стенах монастыря. Там были поданы раненому все пособия, но не оказалось возможности его спасти. Алексей Алексеевич, похоронив его, поехал немедленно к матери: ему предстояла тяжкая обязанность объявить ей об общем их несчастии.

Старушка жила в своем Тверском имении с двумя дочерьми, невесткой и внучатами. Как скоро Наполеон стал приближаться к московским пределам, Алексей Алексеевич отправил к ней свое семейство, состоявшее из жены, четырех дочерей и двух сыновей. Когда же он приехал в Тверь после Бородинского погрома, Елена Яковлевна не получала уже давно известий из армии и была в сильном беспокойстве. Не повидавшись еще с ней, он прошел прямо к сестрам, и с ними общим советом решили, что надо объявить ей разом обо всех несчастиях, поразивших семейство, а не истощать постепенно ее силы продолжительной пыткой.

Необходимо было, однако, приготовить ее к тяжкому испытанию, и дочери сказали ей, что ходят плохие известия, что было дано сражение под Москвой, что надо ожидать брата Алексея, которому все должно быть известно, и не старались скрывать от нее своих раскрасневшихся от слез глаз. Она слушала молча и не торопила горького объяснения. Наконец одна из дочерей ей сказала:

- Матушка, брат приехал.

Он вошел, и Елена Яковлевна, не дав ему времени с ней поздороваться, остановила на нем пристальный взгляд и сказала:

- Говори правду: что Николай? - Николай был самым любимым из ее сыновей.

- Он ранен... - отвечал Алексей Алексеевич, - очень тяжело ранен...

Она сильно побледнела и повторила:

- Говори правду: он жив?

Ответа не было.

- А Павел? - спросила она, помолчав не-много.

- Он попал в плен под Смоленском... он ранен.

- А Александр?

- Убит, - промолвил едва внятно Алексей Алексеевич.

Наступило гробовое молчание, потом послышались сдержанные рыданья. Не плакала одна только старушка. Вдруг она поднялась медленно со своего кресла, но была не в силах сойти с места и опустилась на колени там, где стояла. Присутствующие слышали глухо произнесенные слова:

- Да будет Твоя святая воля!

Потом она провела руками около себя, как будто отыскивая чего-то ощупью, и, наконец, сказала:

- Подымите меня, я не вижу.

Все бросились ее подымать; она встала и молвила твердым голосом:

- Ослепла, и слава Богу, не на кого больше смотреть.

Паралич поразил глазные нервы. Несколько лет спустя императрица Мария Федоровна, посетив Москву, прислала своего окулиста Елене Яковлевне. Но старушка не позволила ему даже осмотреть ее глаза.

- Передайте, пожалуйста, мою искреннюю благодарность ее величеству, - сказала она, - но я не горюю о потере зрения, смотреть мне уже, и верно, не на кого.