[У некоторого человека было два сына… ]

[У некоторого человека было два сына…]

Эта притча задела в сердце человеческом особую точку, сокровенную точку, тайную точку.

(Она задела сердце).

Точку, недоступную для других.

Мы не знаем точки более потаенной и глубинной.

С тех пор как она появилась, нет числа людям, нет числа христианам, плакавшим над ней.

(Если только у них не каменное сердце).

Плакавшим из-за нее.

Люди будут плакать в веках.

Только подумав о ней, только заслышав ее, кто сможет,

Кто сумеет сдержать слезы.

В веках, в вечности люди будут плакать над ней; из-за нее,

Верные, неверные.

В вечности, до страшного суда.

И даже на суде, во время суда. И

Это слово Иисусово разнеслось дальше всех, дитя мое.

У него была самая горькая судьба

Во времени. В вечности.

Она пробудила в сердце какой-то отклик

Неповторимый.

И у нее была судьба

Неповторимая.

Она известна даже среди нечестивых.

Даже там она нашла для себя вход.

Быть может, только она вонзилась в нечестивое сердце

Как гвоздь нежности.

Еще сказал: у некоторого человека было два сына:

И тот кто слышит ее в сотый раз,

Как будто в первый раз.

Ее слышит.

У некоторого человека было два сына. Она прекрасна у Луки. Она прекрасна повсюду.

Она есть только у Луки, она есть повсюду.

Она прекрасна на земле и на небе. Она прекрасна повсюду.

При одной мысли о ней рыдание сжимает горло.

Это слово Иисусово прозвучало громче всех

В мире.

Оно имело самый глубокий отзвук

В мире и в человеке.

В сердце человека.

В верном сердце, в неверном сердце.

Какую чувствительную точку оно нашло,

Которой никто не находил до него,

Которой никто не находил (и) после.

Какую неповторимую точку,

Неизвестную прежде,

Недостижимую после.

Точку скорби, точку отчаяния, точку надежды,

Точку муки, точку тревоги.

Точку раны в сердце человека.

Точку, на которую нельзя нажимать, точку шрама, точку шва, точку рубца.

На которую нельзя нажимать.

[…]

У некоторого человека было два сына. Изо всех притч Божиих

Эта вызвала отклик самый глубокий.

Самый древний.

Самый старый, самый новый.

Самый свежий.

Верный, неверный.

Известный, неизвестный.

Неповторимое эхо.

Она единственная, чей голос ни один грешник не заглушил в своем сердце.

Если уж это слово укусит сердце

Сердце неверное и сердце верное,

Никакая страсть не сотрет

Следа его зубов.

Такое это слово. Это слово спутник.

Оно идет следом как собака

Которую бьют, а она не уходит.

Как побитый пес, который все равно возвращается.

Оно верное, оно возвращается как верный пес.

Напрасно вы ударяли его ногами и палкой.

Оно верное такой верностью,

Какой больше нет.

Потому оно не бросает человека, как бы далеко тот ни заходил.

Это оно объясняет, что не все потеряно.

Нет воли Божией на то,

Чтобы погиб один из малых сих.

Это верный пес,

Который кусает и лижет.

То и другое удерживает

Переменчивое сердце.

Когда грешник удаляется от Бога, дитя мое,

Удаляясь, заходя все дальше в гиблые края, погибая.

Он швыряет на обочину, в кусты и камни

Самые драгоценные вещи как ненужные и мешающие и обременительные. Самые святые вещи.

Слово Божие, самые чистые сокровища.

Но есть слово Божие, которого он не выбросит никогда.

Над которым каждый человек плакал много раз.

Над ним, силой его. Благодаря ему

Он как другие, он тоже плакал.

Оно сокровище Божие, когда грешник удаляется

В густой мрак,

Когда мрак

Сгущается

И застилает его глаза, это сокровище Божие, которое он никогда не бросит в придорожные кусты.

Эта тайна следует за ним, это слово следует за ним,

Как бы далеко

Он ни зашел.

О нем не нужно заботиться, нести его. Это оно.

Заботится о вас и несет себя и помогает себя нести.

Оно идет следом, это слово неотступное, слово спутник.

Другие слова Божии не решаются ходить с человеком

В самых дальних его

Скитаниях.

Но это и вправду бесстыжее.

Оно держит человека за сердце, в известной ему точке, и не отпускает.

Оно без страха. Оно без стыда.

И как бы далеко ни заходил человек, погибая,

В любой край,

В любую тьму,

Далеко от дома, далеко от сердца,

В какой бы мрак он ни погружался,

Во мрак, застилающий глаза,

Все равно свет горит, огонь горит, язычок огня.

Все равно свет горит и его не утаить. Все равно светит.

Все равно больная точка жжет. У некоторого человека было два сына. Оно хорошо знает эту точку.

В ложном спокойствии точка беспокойства, точка надежды. Все остальные слова Божии стыдливы. Они не решаются пойти с человеком в стыд греха.

Они не заходят так далеко.

В сердце, в стыд сердца.

Но это и вправду бесстыдное.

Можно сказать, оно ничего не боится.

Оно как сестричка бедняков, которая не боится иметь дело с больным или с бедняком.

Оно, так сказать, словно

И в самом деле бросило вызов грешнику.

Оно ему сказало: Куда бы ты ни пошел, пойду и я.

Вот увидишь.

Со мной у тебя не будет покоя.

Я тебя в покое не оставлю.

И это правда, и он это знает. И в глубине души он любит своего неотступного гонителя.

В самой глубине, совсем тайком.

Потому что в самой глубине, в глубине своего стыда и греха он предпочитает (скорее) не иметь покоя. Это его немного подбадривает.

Остается точка боли, точка мысли, точка тревоги. Почка надежды.

Свет не погаснет, и это

третья Притча,

третье слово надежды. У некоторого человека было два сына.