СХИМОНАХ ФЕОДОР
СХИМОНАХ ФЕОДОР
Жизнь схимонаха Феодора представляет пример неустанного стремления к нравственному совершенствованию среди постоянной борьбы и множества испытаний.
Он родился в 1756 г. в городе Карачеве Орловской губении. Его отец был из купеческого звания, мать из духовного. Отца он лишился еще, когда был ребенком.
Его мать не щадила ни того немногого, что ей осталось после мужа, ни своих трудов, чтоб воспитать и обучить его.
Она поместила его в дом одного своего родственника, протоиерея, где его учили грамоте и пению. Имея приятный голос, он особенно привязался к пению и любил со сверстниками петь в церкви. Умный и скромный, он с чрезвычайным вниманием вдумывался в учение Церкви, вникал в молитвы… Обычные забавы его возраста не привлекали его. Он все более стремился к уединению, старался больше молиться, искал духовного чтения.
Придя в возраст, Феодор по желанию матери устроил в Карачеве небольшую лавочку и начал заниматься торговлей. Но она не удовлетворяла Феодора. Он чувствовал, как претит его душевным запросам это дело, которое так незаметно развивает в человеке корыстолюбие, наводит на обманы и на обиды ближнего. Два года провел Феодор в этой борьбе.
Наконец, в нем созрело твердое решение оставить мир и мать и уйти в какой-нибудь монастырь. Феодор знал, что открывать свое намерение матери было невозможно. Бедная вдова никогда бы не могла примириться с такою мыслию.
В одну ночь, помолясь, поручив и себя и мать промыслу Божию, он тайно ушел из дома и пробрался в Площанскую пустынь, лежащую от Карачева в 80 верстах, в густом лесу, далеко от людского жилья. Пустынь эта тогда отличалась особенно стройным чином богослужения, и это еще укрепило духовное настроение Феодора.
Между тем мать его страшно тосковала от такой неожиданной разлуки с сыном. Потерять его ей было еще тяжелее, чем схоронить мужа. Она неутомимо искала его и, наконец, узнала, где он находится. Она пришла в пустынь и со слезами молила сына вернуться домой. Не смог сын устоять против слез матери. Он вернулся с нею в Карачев и начал по-прежнему заниматься торговлей.
Но тоска по дорогому и вынужденно оставленному образу жизни не давала ему покоя: он опять глухою ночью ушел из дому, на этот раз в пустынь Белые Берега, лежащую тоже в Орловской губернии.
Эта пустынь, в красивой, но дикой местности, среди густого леса — была малочисленна по составу, и стояла ниже Площанской по устройству и удобствам для начинающего инока найти нравственную поддержку. Феодор, убедившись в этом, перешел опять в Площанскую пустынь. Снова слух о том дошел до матери и она снова увела его домой.
Сколько мог, Феодор и в миру старался думать более о духовном.
Он принимал у себя странников, кормил голодных. Нищий не отходил от его окна без милостыни. Он вникал в положение вдов и сирот, навещал и служил больным. Он был известен за набожного и истинно доброго человека.
Но и такое настроение не спасло Феодора от падения. Его жизнь показала, как велика сила зла и соблазна, но вместе с тем, как велика сила истинного покаяния, и до какой высоты может достигнуть и согрешивший человек, если он всею душою стремится к Богу.
Открылось в Карачеве место приказчика в богатом купеческом доме. На это место поступил Феодор. Хозяин в скором времени умер, и остались в доме вдова его с четырьмя взрослыми и пригожими дочерьми. Все распоряжение было предоставлено Феодору. Пылкий, увлекающийся, постоянно соприкасаясь с обольстительным соблазном, Феодор поддался сперва дурным мыслям и пожеланиям, а затем последовало падение. Он допустил себя до телесной нечистоты.
Не долго оставался Феодор без борьбы, не много наслаждений взял он от жизни. Он быстро опомнился. В невыразимом раскаянии он проклинал свою слабость, вспоминал о том времени иночества, когда жизнь не была омрачена никаким пороком. Решимость покончить раз навсегда с миром и его грехами была теперь бесповоротна.
Он начал молиться о прощении, усилил раздачу милостыни и всякие благотворения. Но он ясно сознавал, что только в уединении, в трудах иночества он может залечить свою глубокую душевную рану.
Он надумал удалиться в какую-нибудь обитель подалее от дому и прежних воспоминаний. Скрывая свое намерение, он прежде всего пошел на богомолье в Киев.
Прекрасное местоположение Клево-Печерской лавры, множество ее святынь и нетленных мощей, ее многовековая духовная слава, чин богослужений, все это чрезвычайно привлекательно было для Феодора. Ему очень хотелось остаться в Лавре.
Но он боялся, что его здесь сумеют найти, и он отправился в Молдавию, в знаменитый Нямецкий монастырь, где в то время несколько сот человек братии жили строгою монашескою жизнью под руководством великого старца архимандрита Паисия.
О. Паисий был тогда уже очень изнурен и почти не выходил из своей келлии. Рассчитывать на принятие в монастырь было трудно, а Феодор находился в крайности. Те малые деньги (четыре с полтиной), которые он взял с собой из России, были истрачены. Летнее его платье обносилось, и наступила зима. В этих затруднениях Феодор просил, чтоб его допустили до о. Паисия, чтобы, по крайней мере, принять его благословение.
Видя его ветхое рубище и узнав, как он бедствует, о. Паисий заплакал, стал утешать его и велел принять его в число братии. Он запретил также с этого дня отказывать кому-нибудь в приеме без его ведома.
Для ближайшего руководства Феодора поручили старцу Софронию. Феодор исповедал ему свои грехи, и для усиления покаяния был на пять лет отлучен от приобщения св. Таин.
По уставу он проходил все степени послушаний: рубил и носил дрова, приготовлял инокам пищу, топил печи, мел келлии, ходил за пчелами. Его никогда не покидала глубокая сердечная молитва, и дух его светлел.
За строгость жизни и исполнительность Феодора чрез два года сделали помощником в просфорне, а вскоре он стал пустынником.
В совершенно пустынной местности жил старец Онуфрий, родом из дворян Черниговской губернии. В юности он юродствовал десять лет, потом постригся в одном из Украинских монастырей, а затем ушел в Молдавию, к о. Паисию. После некоторого времени он стал пустынником со своим другом, иеромонахом Николаем. К ним просился и Феодор.
В Онуфрии особенно силен был дух веры и мудрости, в Николае — страха Божия. Феодор же отличался послушанием и трудолюбием. Так жили они, поддерживая друг друга в подвигах. Ежемесячно они приобщались.
Незадолго до смерти о. Онуфрия, во время отсутствия Феодора, на двух старцев напали разбойники, тщетно искавшие у них денег, и с досады сильно их изранили. Феодор самоотверженно ходил за ними.
Вскоре по смерти Онуфрия, Феодор возвратился в монастырь. Здесь он переписывал книги св. отцов, переведенные о. Паисием с греческого на церковно-славянский язык, пел и читал на клиросе.
Не долго пришлось ему оставаться в Молдавии. Он схоронил и Николая, и о. Паисия.
Так как в то время вышел манифест императора Александра I, разрешавший вернуться в Россию всем, самовольно из нее удалившимся (а к числу этих лиц принадлежал и о. Феодор) — он решил идти на родину. Оставляя Нямецкий монастырь, Феодор был пострижен в схиму.
Вернувшись в Орловскую епархию, о. Феодор, по совету архиерея, устроился в Чолнском монастыре. Здесь он заведывал порядком богослужения, и, что особенно важно — давал братии советы, как то делалось у о. Паисия, то есть завел дух старчества.
Между тем молва о возвращении Феодора дошла до его родных мест, его стали оттуда посещать. Он решился переселиться в Бнлобережскую пустынь, где находился тогда о. Леонид, с которым он встретился еще в Чолнском монастыре.
В двух верстах от монастыря, в глуши леса, устроили о. Феодору уединенную келлию, и здесь он поселился с подвижником иером. Клеопою и о. Леонидом.
Слава о мудрости о. Феодора, между тем, все увеличивалась, к нему шло много народа, и, избегая славы, он перешел на север России, в Новоезерский монастырь, где был тогда архимандрит Феофан.
На дорогу с собой он взял всего 30 копеек, и, когда нашел при себе тайно вложенные кем-то из братии пять рублей, тотчас отдал их бедной женщине.
Митрополит новгородский назначил о. Феодору жить в Палеостровской пустыни, на Онежском озере.
Здесь старец перенес тяжкое гонение из-за клеветы. У него не было ни одежды, ни обуви. Он не мог ни выходить, ни принимать никого из иноков, ни разговаривать со странниками. Перед смертью тот, кто был причиною этого гонения, раскаялся и просил со слезами, валяясь в ногах, прощения у о. Феодора.
Утомленный завистью, гонением, о. Феодор удалился в скит Валаамского монастыря, к переселившимся туда своим единомышленникам Клеопе и Леониду.
Шесть лет провел он здесь. Но новое гонение заставило его искать убежища в другом монастыре, Александро-Свирском.
"Слава Богу, слава Богу, — повторял он, — и я вижу, наконец, берег житейского моря, по которому доселе как утлая ладья носилась душа моя".
Он почил в вечер Светлого пятка, 1822 г.
Он был особорован и приобщен.
Пред смертью лицо его просияло. Его озарила радостная улыбка. Ученики, с плачем стоявшие вокруг него, теперь пораженные, перестали плакать и в благоговейном трепете смотрели на светлую кончину.