Глава XI. Брожение в галатских церквах

Глава XI. Брожение в галатских церквах

Покинув Антиохию, посланцы Иакова направились к галатским церквам. Иерусалимляне давно уже знали про их существование; именно из-за них даже и был впервые возбужден вопрос об обрезании и произошло так называемое иерусалимское совещание. Иаков, вероятно, указал своим доверенным лицам направить свои усилия на этот важный пункт, один из центров могущества Павла.

Успех был нетруден. Галатов легко было соблазнить; последний из тех, кто приходил говорить им об Иисусе, мог быть почти вполне уверенным в том, что они склонятся на его сторону. Иерусалимляне в незначительный промежуток времени убедили очень многих, что они не хорошие христиане. Они неустанно повторяли им, что надо подвергнуться обрезанию и соблюдать закон полностью. С ребяческой хвастливостью, свойственной фанатичным евреям, они представляли обрезание физическим преимуществом; они гордились им и не допускали возможности быть порядочным человеком, не обладая этим преимуществом. Такой странный взгляд был следствием привычки насмехаться с презрением над язычниками, изображать их людьми низшего порядка, невоспитанными. В то же время иерусалимляне изливали на Павла целый поток инсинуаций и обличений. Они обвиняли его в том, что он присваивает себе положение самостоятельного апостола, тогда как он получил дело миссии в поручение из Иерусалима, где все видели, как он не раз поучался у Двенадцати, как их ученик. Идти в Иерусалим - не значило ли это признавать главенство апостольской коллегии? Всему, что он знал, он-де научился у апостолов; он принял правила, которые были ему поставлены ими. Миссионер, хотевший освободить их от обрезания, отлично умел-де в случае надобности проповедовать и осуществлять его; обращая его уступки в оружие против него, они ссылались на те случаи, когда он перед всеми признавал необходимость соблюдения еврейских обрядов; возможно, что в частности они напоминали факты, относящиеся к обрезанию Тита и Тимофея. Как он смел говорить от имени Иисуса, никогда не видавши последнего? Истинными апостолами, обладателями откровения, следует-де считать Петра, Иакова.

В душе добрых Галатов явилось великое смущение. Одни покинули учение Павла, перешли к новым учителям и совершили над собою обрезание; другие остались верными своему первоучителю. Как бы то ни было, брожение было сильное; с той и с другой стороны высказывались сильнейшие резкости.

Когда эти новости дошли до Павла, он сильно разгневался. Ревность основное свойство его характера, - подозрительность его, уже так часто подвергавшаяся испытаниям, были возбуждены до высочайшей степени. Уже третий раз фарисейская иерусалимская партия силилась уничтожить дело рук его по мере того, как он заканчивал его. Возмутило его то своего рода коварство, с которым они напали на слабых, беззащитных людей, живших одним только доверием к своему учителю. Он не выдержал. Тут же на месте смелый и пылкий апостол продиктовал то удивительное послание, которое можно во всех отношениях, кроме писательского искусства, сравнить с прекраснейшими классическими произведениями, и где его горячая натура обрисовывается пламенными штрихами. Сан "апостола", который он до сих пор принимал лишь с некоторой робостью, он приписывает себе теперь в виде какого-то вызова, чтобы ответить на отречение от него врагов и настоять на том, что он считает истиной.

"Павел апостол (не человеками и не через человека, но и Иисусом Христом и Богом отцом, воскресившим Иисуса из мертвых), и все находящиеся со мною братия - церквам Галатийским:

"Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего; Ему слава во веки веков. Аминь". "Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие прервать благовествование Христово. Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема. У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? Людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым".

"Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое; ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, - я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу".

"После сего отошел я в страны Сирии и Киликии. Церквам Христовым в Иудее лично я не был известен, а только слышали они, что гнавший их некогда ныне благовествует веру, которую прежде истреблял, - и прославляли за меня Бога".

"Потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался. Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и эллина, не принуждали обрезаться. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас. И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного. Бог не взирает на лице человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более; напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, - ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, - и узнавши о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнить в точности".

"Когда же Кифа шел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине евангельской, то сказал Кифе при всех: если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски? Мы по природе иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнавши, что человек оправдывается не делами закона, a только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, - то неужели Христос есть служитель греха? Никак! Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. He отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер".

"О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вac, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый! Сие только хочу знать от вас: через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере! Так ли вы несмысленны, что, начавши духом, теперь оканчиваете плотию! Столь многое потерпели вы неужели без пользы? О, если бы только без пользы! Подающий вам Духа и совершающий между вами чудеса через дела ли закона сие производит, или через наставление в вере? Так Авраам поверил Богу, и это вменилось ему в праведность. Познайте же, что верующие суть сыны Авраама. И писание, провидя, что Бог верою оправдает язычников, предвозвестило Аврааму: "в тебе благословятся все народы". Итак верующие благословляются с верным Авраамом, а все утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: "проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона". А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив будет им. Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою, - ибо написано; "проклят всяк, висящий на дереве", дабы благословение Авраама через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою. Братия! Говорю по рассуждению человеческому: даже человеком утвержденного завещания никто не отменяет и не прибавляет к нему. Но Аврааму даны были обетования и семени его. He сказано: "и потомкам", как бы о многих, но как об одном: "и семени твоему", которое есть Христос. Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу. Ибо, если по закону наследство, то уже не по обетованию; но Аврааму Бог даровал оное по обетованию. Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование, и преподан через Ангелов, рукой посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один. Итак закон противен обетованиям Божиим? Никак! Ибо, если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона; но писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа. А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя. Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно в Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамова и по обетованию наследники. Еще скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира; но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы - сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: "Авва Отче!" Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Христа".

"Но тогда, не знавши Бога, вы служили богам, которые в существе не боги; ныне же, познавши Бога, или лучше, получивши познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас".

"Прошу вас, братия, будьте, как я, потому что и я, как вы. Вы ничем не обидели меня: знаете, что, хотя я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз, но вы не презрели искушения моего во плоти моей и не возгнушались им, а приняли меня, как Ангела Божия, как Христа Иисуса. Как вы были блаженны! Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне. Итак, неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину? Ревнуют по вас нечисто, а хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них. Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас. Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас. Скажите мне вы, желающие быть под законом: разве вы не слушаете закона? Ибо написано: "Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной". Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам. Ибо написано: "возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа". Мы, братия, дети обетования по Исааку. Но как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу, так и ныне. Что же говорит писание? "Изогни рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной. Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной".

"Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот, я Павел говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати, а мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры; ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью. Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Такое убеждение не от призывающего вас. Малая закваска заквашивает все тесто. Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе; а смущающий вас, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение. За что же гонят меня, братия, если я и теперь проповедую обрезание. Тогда соблазн креста прекратился бы. О, если бы удалены были возмущающие вас! Хотел бы я, чтобы они были более чем обрезаны!"

"К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: "люби ближнего твоего, как самого себя". Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти; ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы. Если же вы духом водитесь, то вы не под законом. Дела плоти известны; они суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное; предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют. Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями"...

Все это послание Павел продиктовал единым духом, как бы исполненный внутренним огнем. По обыкновению своему, он собственноручно приписал в виде постскриптума:

"Видите, как много написал я вам своей рукой".

Казалось бы естественным, чтобы он закончил письмо обычными приветами; но он был слишком взволнован; его неустанно преследовала неотвязная мысль. Хотя предмет и исчерпан, он вновь берется за него и прибавляет несколько ярких штрихов:

Желающие хвалиться по плоти, принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов: ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают Закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти. А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, Которым для меня мир распят, и я для мира. Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь. Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость, и Израилю Божию. Впрочем, никто не отягощай меня, ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братия, Аминь".

Павел сейчас же отослал письмо. Если бы он взял на час раздумья, вряд ли он отправил бы его. Кому оно было доверено - неизвестно; Павел, вероятно, послал с ним кого-нибудь из учеников, которому он поручил объехать Галатию. В самом деле, послание не обращено ни к какой отдельной общине; ни одна из маленьких церквей в Дервии, Листрах, Иконии, Антиохии Писидийской не была достаточно значительной, чтобы служить столицей для остальных; с другой стороны, апостол совсем не указывает тем, кому пишет, как распространять письмо. Неизвестно также и то, какое впечатление письмо произвело на Галатов. Оно, конечно, подкрепило партию Павла; возможно, однако, что оно не совсем заставило исчезнуть и противоположную партию. С этих пор почти все церкви разделены на два лагеря. Иудейская церковь поддерживала свои притязания до самого разрушения Иерусалима (70 г.). Лишь в конце I века произошло действительное примирение, отчасти за счет славы Павла, которая в продолжение около ста лет оставалась в тени, но зато его основные идеи вполне восторжествовали. Иудео-христиане с этого времени стали лишь сектой старых упрямцев, угасающей медленной и темной смертью и окончательно исчезнувшей только около V века в дальних уголках Сирии. Зато Павел был почти совсем развенчан. Друзья его слабо защищали его апостольский сан, который отвергали его враги. Церкви, обязанные ему основанием самым явным образом, стремились доказать, что они основаны им и Петром. Коринфская церковь, например, самым вопиющим образом насиловала историю, желая доказать, что была основана Петром столько же, сколько Павлом. Обращение язычников сходило за общее дело Двенадцати; Папий, Поликрат, Юстин, Гегезипп как будто намеренно замалчивали роль Павла и почти что не хотели знать о его существовании. Павел вновь занял подобающее ему положение только тогда, когда выросла мысль о каноне Нового священного писания. Тогда его письма вышли на свет из архивов церквей и стали основой христианского богословия, которое они стали возобновлять из века в век.

На расстоянии веков нам кажется, что торжество Павла было полным. Павел рассказывает нам и, может быть, преувеличивает несправедливости, причиненные ему; а кто расскажет нам о несправедливостях, причиненных Павлом? Целиком ли правильно приписываемое им своим противникам низкое намерение следовать за ним по пятам, чтобы отнимать у него симпатии его учеников и потом гордиться совершением обрезания над этими простыми людьми, как победой? He исправлен ли немного сообразно потребностям момента рассказ об его сношениях с иерусалимской церковью, настолько расходящийся с рассказом Деяний? He является ли исторической неточностью его притязание на облечение в апостольский сан по божественному праву в самый день его обращения, в виду того, что убеждение в его апостольской миссии созрело в нем постепенно и окончательно созрело лишь со времени первой его большой миссии? Правда ли, что Петр вел себя так предосудительно, как он утверждает? He вел ли себя, наоборот, галилейский апостол человеком миролюбивым, ставившим братство выше принципов, желавшим всех удовлетворить, колеблющимся, чтобы избежать взрывов, всеми порицаемым именно из-за того, что он один прав? Мы не имеем никакой возможности ответить на все эти вопросы. Павел отводил очень большое место своей личности; есть основание думать, что он не раз приписывал личному откровению то, что узнал от старейших себя. Послание к Галатам такая необыкновенная вещь, апостол обрисовывается в нем таким наивным и искренним, что было бы великой несправедливостью обратить в оружие против него документ, делающий столько чести его таланту и красноречию. Мы не заботимся об узком правоверии; дело других выяснить, каким образом можно быть святым, дурно обращаясь со старым Кифой. Павла не ставят ниже уровня великих людей, если показывают, что он иногда бывал вспыльчивым, страстным, старался защищаться и бороться со своими врагами. Павел, во всех отношениях прародитель протестантства, имел и все недостатки протестанта. Надобно время и много опыта, чтобы увидать, что нет догмата, ради которого стоило бы противиться лицом к лицу милосердию и оскорблять его. Павел - не Иисус. Как далеко ушли мы от тебя, дорогой учитель! Где твоя мягкость, поэтичность? Узнаешь ли ты в этих спорщиках, яростно отстаивающих свои преимущества, хотящих, чтобы все зависело от них одних, - твоих учеников, ты, которого мог привести в восторг цветок? Это - люди, а ты был Богом. Куда бы мы зашли, если бы мы знали тебя лишь из суровых писем того, кто называет себя твоим апостолом. К счастью, благоухание Галилеи живет еще в памяти нескольких верных тебе людей. Быть может, уже написана на каком-нибудь сокровенном листке нагорная проповедь. Неизвестный ученик, в руках которого это сокровище, поистине имеет у себя во власти все будущее.