Глава вторая Бог не терпит конкурентов, или о том, как в алтаре удушили двух еврейских попов (Левит, X)

Глава вторая

Бог не терпит конкурентов, или о том, как в алтаре удушили двух еврейских попов

(Левит, X)

«Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли перед господом огонь чуждый, которого он не велел им; и вышел огонь от господа и сжег их, и умерли они перед лицом господним» (Левит, X, 1–2).

Так рассказывает книга Левит. За то, что молодые попы взяли огня не из боговой кухни, а из другого костра, бог убивает их. На самом деле, конечно, такого рода дела попами древних религий, как и современных, устраивались проще: попы конкурентов не любят. Если б в то время был хороший уголовный розыск, божьи дудки — Моисей и Аарон — попали бы на скамью подсудимых, а здесь, как увидим, дело осталось шито-крыто, так как Моисей и Аарон дурачили народ, что все это от «бога». Ведь это они внушили народу, что тот огонь, на котором жарят баранов и быков, и голубей богу, — священный. Это они внушили народу, что если взять огонь с другого костра, то это грех пред богом, наказуемый смертью. Попы кровавой ценой охраняли привилегии своего сословия. Помилуйте: ежели каждая головешка из любой печки равна и одинакова с головешкой из боговой кухни, тогда потеряется всякое уважение к боговой кухне и кончится поповская лавочка. Значит, надо показать, что бог наказывает тех, кто хочет с ним конкурировать, отбивать у него хлеб. Ведь если, скажем, любую булку из пекарни можно приравнять к просфоре, тогда каждый будет покупать просфору в пекарне, в кондитерской, тогда и к «тайне» поповского ремесла уважения и страха не будет; надо, стало быть, показать, что тут большая разница. Просвирня не просто печет маленькие булочки, а тело бога запекает в печке. Тайна сия велика есть, на то ее бог сподобил, чтобы у нее в квашне тело бога замешивалось из теста.

Прикончивши с еврейскими попами, которые хотели сорвать покров с «тайны» боговой кухни, Моисей пытается успокоить своего соучастника Аарона.

«И сказал Моисей Аарону: вот о чем говорил господь, когда сказал: в приближающихся ко мне освящусь и перед всем народом прославлюсь, Аарон молчал» (X, 3).

Не правда ли, сцена очень богатая? Лежат два убитых поповича, сыновья Аарона. Моисей ему объясняет: в этом убийстве прославился перед народом сам господь бог. Конечно, Аарон молчит: что ему сказать, ведь он — соучастник этого дела. А затем заметаются следы уголовщины.

«И позвал Моисей Мисаила и Елцафана, сынов Узиила, дяди Ааронова, и сказал им: пойдите, вынесите братьев ваших из святилища за стан. И пошли, и вынесли их в хитонах их за стан, как сказал Моисей» (X, 4–5).

Тут и дурак поймет, что вся сказка насчет того, что они сгорели, — сказка. Если сгорели люди, как же хитоны-то их (одежды) не сгорели?

Говорю вам, верующие и неверующие, дело это, если верить библии, давнее, темное, уголовное. Моисей и Аарон, по библии, были особы неприкосновенные, верил им народ, боясь гнева бога еврейского. И из библейского рассказа не трудно увидеть, что под покровом этой веры они обделывали в «святилище» делишки, от которых теперь только руками разводишь. Как только мы попробовали хоть маленькое следствие навести, сразу же видно, что весь этот рассказ библии нарочно рассчитан на то, чтобы внушать верующим: не смейте ослушиваться бога даже в мелочах — не то он вас сожжет огнем, изничтожит. А чтобы эти угрозы не остались пустыми, в алтарях под видом мести божией не раз на всем протяжении истории совершались попами, жрецами уголовные преступления как в еврейской церкви, так и в христианской.

После этого удивительного рассказа, как библейский бог сжег двух поповичей, сыновей Аарона, за то, что они в кадильницу положили угольки не из боговой кухни, мы вдруг присутствуем при самом неожиданном разговоре бога с Аароном. Подумайте: худо ли, хорошо ли поступили эти поповичи, но вина-то их была ведь пустяковая. Отец в расстройстве. И вдруг ни с того, ни с сего такой разговор бога с Аароном:

«И сказал господь Аарону, говоря: вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою, когда входите в скинию собрания… чтобы не умереть; это вечное постановление в роды ваши, чтобы вы могли отличить священное от несвященного и нечистое от чистого» (X, 8–10).

Если б уголовный розыск, расследуя дело о таинственной смерти двух поповичей в «святилище», которые сгорели от огня таким образом, что одежды на них остались целы (когда пекут картошку, то бывает наоборот: шкура зажаривается, середка запекается), — если б уголовный розыск подслушал этот разговор бога Иеговы с Аароном, он смекнул бы: эге! дело-то не обошлось, видно, без самогона! С пьяных глаз перепутали богову кухню с какой-нибудь другой, у милой сударки, может быть, взяли огонька для кадила, чистое от нечистого не могли отличить.

Но вот что любопытно: попы говорят, что библия — священное писание. Почему же они сами не соблюдают этого приказа насчет водочки? Кто же не знает, что попы часто пьяные службу в церкви служат? А ведь это — постановление на все века для попов! Еврейский бог словно говорит Аарону: ты не вздумай с горя запить.

Затем Моисей тоже «утешает» Аарона: он перечисляет ему, что ему остается в удел от боговой кухни: 1) приношение хлебное; 2) «грудь потрясания и плечо возношения». Утешает попа: это тебе на всю жизнь.

В этом рассказе с особой яркостью показано, как, какими жестокими мерами поповское, жреческое сословие охраняло «тайны» своего искусства, своего колдовства, какими путями оно стремилось внушить народу, что собой представляет особа священника и все, что его окружает, и все средства и орудия производства поповского обмана — все эти кадильницы, угольки для кадильницы, бойня около жертвенника и самый жертвенник, что все это является «священными» предметами. Не наблюдали ли мы еще не так давно, в дни страшного голода в Поволжье 1921–1922 гг., как попы так же старались доказать, что все эти кадильницы, чаши и прочая посуда из боговой кухни — священные предметы и что бог накажет людей за то, что эти вещи обменяют на хлеб для простых смертных, голодных крестьян?