Приложение III

Приложение III

Сказание о Гильгамеше, табл. XI; из библиотеки Ассурбанипала. Историю потопа рассказывает Гильгамешу его предок, Ут-Напиштим, который спасся от всеобщей гибели и получил после потопа бессмертие.

Сказание о потопе (из Гильгамеша)

«Гильгамеш», перевод Н. Гумилева, стр. 59–65, 1919 г.

Гильгамеш говорит отшельнику Ут-Напиштиму:

«О, Ут-Напиштим, я тебя созерцаю,

Твой облик не страшен, ты мне подобен,

Ты мне подобен, со мной не различен.

Твое сердце годится, чтоб смеяться в сраженьи,

Как все, когда спишь, ты ложишься на спину!

Почему ж ты так вознесен, добыл жизнь в собраньи бессмертных?»

Ут-Напиштим говорит Гильгамешу:

«Я открою тебе, Гильгамеш, тайное слово,

Тайну богов тебе расскажу я:

Шуриппак, город, который ты знаешь,

Который стоит вблизи Евфрата,

Старинный город, обитают в нем боги,

И сделать потоп подтолкнуло их сердце, богов великих.

Был среди них отец их, Ану,

Бел-воитель, их советник,

Эннуги, их начальник,

И Ниниб, их вестник,

Эа-мудрейший восседал с ними;

Их слова повторил он изгороди тростниковой:

«Изгородь, изгородь! Ограда, ограда!

Слушай, изгородь! Понимай, ограда!

Человек Шуриппака, сын Убара-Туту,

Разрушь свой дом, выстрой судно,

Оставь богатства, думай о жизни,

Ненавидь богатства ради жизни,

Погрузи семена всей жизни во внутренность судна.

Пусть они будут вымерены, его размеры,

Размеры судна, которое ты построишь,

Пусть ширина и длина отвечают друг другу!

Тогда лишь можешь спустить его в море!»

Я понял и молвил Эа, моему господину:

«О, мой властитель, все, что сказал ты,

Внял я сердцем и все исполню,

Но что расскажу толпе и старцам?»

Эа уста отверз и мне ответил,

Своему слуге он так ответил:

«Вот, что расскажешь ты толпе и старцам:

— Я ненавистен Белу и жить не буду в городе вашем,

На землю Бела ноги не поставлю,

Я спущусь к океану, буду жить с Эа, моим господином.

А на вас он нашлет в изобилии воды,

Добыча птиц и рыб добыча,

На вас нашлет он дождь нечистый».

Чуть утро блеснуло, я начал работать,

На пятый день чертежи закончил:

В сто двадцать локтей должны быть стены,

И крыши объем тоже в сто двадцать,

Я очертанья наметил, нарисовал их после;

Я шесть раз покрыл обшивкой судно,

Я на семь частей разделил его крышу,

Его внутренность разделил на девять,

В середине его поставил распоры,

Я руль устроил и все, что нужно,

Шесть мер смолы на дно я вылил,

На дно я вылил три меры дегтя;

Носильщики мне принесли три меры масла:

Одну меру оставил я для священной жертвы,

Лодочник спрятал других две меры.

Для народа быков я резал,

Каждый день по козлу убивал я,

Соком ягод, вином и маслом

Я поил его, как простой водою;

Я устроил праздник, как в день новогодний,

Открыл кладовые, достал драгоценную мирру,

Раньше заката солнца было окончено судно,

Принесли строители мачту для судна,

Все, что имел, на него погрузил я,

Все, что имел серебра, на него погрузил я,

Все, что имел золота, на него погрузил я,

Все, что имел, нагрузил я, все семя жизни

Заключил я во внутренность; родных и семейство,

Скот полевой и зверей полевых, всех погрузил я.

Шамаш мне час назначил:

— Вечером мрака властитель пошлет нечистые воды,

Войди во внутренность судна и дверь захлопни. —

Час наступил предрешенный!

Вечером мрака властитель пролил нечистые воды;

На образ дня посмотрел я,

И я испугался этой погоды,

В судно вошел и двери захлопнул;

Управлять кораблем, лодочнику Пузур-Белу

Я доверил постройку со всем погруженным.

Едва рассвет засветился,

Из глуби небес поднялась черная туча,

Адад рычал в ней,

Набу и Царь вперед выступали;

Вестники, шли они через гору и поле;

Нергал опрокинул мачту.

Он идет, Ниниб, он бой ведет за собою;

Факелы принесли Ануннаки,

Их огнями они освещают землю.

Грохот Адада наполнил небо,

Все, что было блестящим, превращается в сумрак.

Брат не видит более брата,

Люди в небе друг друга узнать не могут,

Боги боятся потопа,

Они убегают, они поднимаются на небо Ану.

Там садятся, как псы, ложатся на стены.

Кличет Иштар, как поденщица, громко,

Голосом дивным царица богов возглашает:

«Пусть тот день рассыплется пылью,

День, когда я злое сказала перед богами,

Потому что сказала я злое перед богами,

Чтобы людей погубить и потоп накликать.

Для того ли взлелеяла я народ мой,

Чтобы, как выводок рыб, они наполнили море?»

По вине Ануннак, боги плачут с нею,

Боги подавлены и в слезах восседают,

Губы их сжаты, и тело трепещет.

Шесть дней, шесть ночей бродят ветер и воды, ураган владеет землею.

При начале седьмого дня ураган спадает,

Он, который сражался, подобно войску;

Море утишилось, ветер улегся, потоп прекратился.

Я на море взглянул: голос не слышен,

Все человечество стало грязью,

Выше кровель легло болото!

Я окно открыл, день осветил мне щеку,

Я безумствовал, я сидел и плакал,

По щеке моей струились слезы.

Я взглянул на мир, на пространство моря,

В двенадцати днях пути виднелся остров,

К горе Низир приближается судно.

Гора Низир от себя не пускает судна.

День, и второй, и третий его не пускает,

Четвертый, пятый, шестой день его не пускает.

День седьмой загорелся,

Я взял голубку, пустил наружу,

Улетела голубка и возвратилась,

Словно места себе не нашла, возвратилась.

Я ласточку взял, пустил наружу,

Улетела ласточка, возвратилась,

Словно места себе не нашла, возвратилась.

Я ворона взял, пустил наружу,

Умчался ворон, ущерб воды он увидел;

Он ест, он порхает, он каркает, он не хочет вернуться.

Я оставил его четырем ветрам, я совершил возлиянье,

Я жертву поставил на горной вершине.

Четырнадцать жертвенных урн я поставил,

Мирт, кедр и тростник разостлал под ними.

Боги почуяли запах,

Боги почуяли добрый запах,

Боги слетелись, как мухи, над приносящим жертву,

Только царица богов примчалась,

Украшенья она вознесла, что сделал ей Ану:

«О, боги, стоящие здесь, как я не забуду моего ожерелья из ляпис-лазури,

Так же и этих дней не забуду, всегда буду помнить!

Пусть боги подходят к жертве!

Но пусть Бел не подходит к жертве!

Потому что он не размыслил, потоп устроил,

Людям моим он назначил гибель».

Только бог Бел примчался,

Судно увидел он, Бел, и сделался гневным,

Гневом исполнился против Игиги:

«Разве какой-нибудь смертный спасся?

Жить человек не должен среди разрушенья!»

Ниниб уста отверзает,

Говорит он герою Белу:

«Кто, кроме Эа, творец созданья?

Эа один знает все дело».

Эа уста отверзает,

Говорит он герою Белу:

«Ты — мудрец средь богов, воитель,

Как не размыслил ты, потоп устроил?

Грех на грешного возложи ты!

Вину на виновного возложи ты!

Но отступи, прежде чем он уничтожен будет!

Почему ты потоп устроил?

Пусть бы лев пришел и людей пожрал он!

Почему ты потоп устроил?

Пусть бы пришел леопард и людей пожрал он!

Почему ты потоп устроил?

Пусть бы голод явился, разорил бы землю!

Почему ты потоп устроил?

Пусть чума бы явилась, разорила бы землю!

Тайну великих богов не открыл я людям,

Мудрый, я сон им послал, и сон поведал им тайну».

Боги спросили тогда совета у Бела;

Бел поднялся на судно,

Взял меня за руку, вознес высоко;

И жену мою он вознес, поставил нас рядом;

Наших лиц он коснулся, стал между нас, благословил нас:

«Прежде Ут-Напиштим был смертным,

Ныне и он, и жена нам, бессмертным, подобны:

Пусть он живет, Ут-Напиштим, в устье рек далеко!»

Взяли меня и в устье рек поселили.