XXI.
XXI.
«Почему духовенство не входит с соглашение с прихожанами с помощью земства?»
Об отношениях земства к духовенству скажу то, чему я был свидетелем, и в чём я сам принимал непосредственное участие; скажу тоже факт.
Как только получилось распоряжение о земских учреждениях и когда никто ещё не был знаком с земскими положениями, я получил, по эстафете, от преосвященного предписание немедленно явиться к нему для личных объяснений. Будучи сельским священником и благочинным, и имея в поручении, в то время, следственные дела, я подумал, что преосвященный желает дать мне какое-нибудь новое поручение, и тотчас отправился к нему. Но преосвященный сказал мне: «Учреждаются земские собрания, в них должны участвовать члены и от духовенства. Постарайтесь быть гласным. Я нарочно призвал вас, чтобы вы успели ознакомиться с земскими положениями». Через несколько недель я вызываюсь в собрание мелких землевладельцев для избрания уполномоченных. Здесь я был избран и со мною было избрано и ещё священников 10. На другой день нас попросили в дом городской думы, чтобы, совместно с крупными землевладельцами, избрать гласных в земское уездное собрание. Между крупными, на половину, были со мной более или менее знакомы. По мере того, как собирались уполномоченные и «крупные», стали образовываться группы. Группы эти расходились, из них образовывались новые, опять расходились и таким образом прошло часа два-три. Наконец ко мне подходит один мой хороший знакомый «из крупных» и говорит: «Вас выберут». — Хорошо, говорю. Чрез несколько времени он подходит ко мне опять и говорит: «Откажитесь от выбора, вас не выберут». Нет, говорю, этого сделать я не могу. Преосвященный желает, чтоб я был выбран. — «А! преосвященный! Это другое дело». И ушёл. Образовалась кучка человек в 20, уже из одних тузов. Мой знакомый был тут же. Долго все о чём-то толковали, потом машут мне «Z. Z! пожалуйте к нам!» Мы, говорят, положили избрать одного священника в гласные. Кого из вас избрать: вас, или М. С. В-ва?
— Конечно М. С-ча, если уж так! М. С. В-в есть первенствующее лицо после преосвященного, — он кафедральный протоиерей, член консистории, мой начальник, и я не хочу быть предпочтённым ему.
— Ну, так уж извините! мы выберем его.
Начались выборы. Я забаллотирован, М. С. В-в выбран. Выборы производились очень долго. Приходилось, по неволе, делать несколько перерывов. Все метались, суетились, — как будто приступом города брали! В минуты отдыхов большинство отправлялось в буфет, в особенности «крупные». К полуночи все казались сильно уставшими, так что забыли и об определении своём: избрать одного только священника, и избрали ещё одного, А. И. Дроздова. А. И. Дроздов, как и я, был знаком с большинством «крупных». Как только сосчитали его шары, то один из «крупных» закричал из всех сил: «Честь и слава с-му дворянству, двоих попов выбрали!»
На второе трёхлетие Дроздов был избран членом училищного совета и служит с честью; до него, в первое трёхлетие, училищ от земства не было, и 1000 рублей, ассигнованные земством на училища, возвращались обратно. С поступлением же Дроздова открыты были школы почти во всех сёлах и во многих деревнях, и не 1000 рублей уже, а 6000 рублей оказалось недостаточным для пособия школам и на жалованье их наставникам. Это было явное доказательство того, что священник А. И. Дроздов не был бездеятельным членом земства. Два трёхлетия был, потом, гласным и я. Моё мнение было уважено собранием, по которому были приглашены в уезд две акушерки.
Закон Божий в школах священники преподавали безмездно. Но, однажды зашла речь о том, что законоучителям было бы справедливо давать жалованье. Как только сказали это, то Ш., крупный землевладелец, закричал на всё собрание «О Боже мой! До чего мы дожили; закон Божий стал продаваться!» Не задолго пред этим, Ш. был сам мировым судьёй и, однако же, жалованье своё, в тридцать раз большее того, что просили положить законоучителям, не считал продажей правосудия.
Чрез год опять зашла речь о жалованье законоучителям. Тут И. И. Б., тоже крупный землевладелец, нигде не учившийся, закричал: «Чему попы учить-то будут? они сами-то все дураки!» И ни один из гласных не отозвался в защиту так бесцеремонно оскорбляемого духовенства! Ни Дроздова, ни меня в собрании в этот день не было. Мы, конечно, постояли бы за честь духовенства.
В 1875 году выбор гласных особенно был замечателен. Образовались две партии «из крупных», предводители которых, до ножей, не могли терпеть друг друга, о чём известно даже официально. Все разместились на две стороны, и только составили отдельную маленькую группу, в шесть человек, священники, другую, человек в 10, купцы, и третью, человек 7, крестьяне. Начались споры из-за прав на выборы. Чего-то тут не было высказано! Не обошлось дело и без личных оскорблений. Долго крупные спорили и перебирали друг друга, наконец, дошло дело и до прав духовенства. Один из нас был с доверенностью от своей церкви, имеющей достаточное для ценза количество земли, а мы, остальные, были уполномоченными от мелких землевладельцев. Более двух часов спорили о том, имеет ли право церковь выслать от себя уполномоченным своего священника. Из всего собрания, человек в 80, один только кн. Щ. отстаивал права священника. Надоели, казалось, споры всем. Купец К. подходит к священнику и говорит «Батюшка! решите наш спор, возьмите вашу доверенность, да и идите домой». «Нет, говорит священник, откажите, и я уйду без спора». Наконец, решили допустить его до баллотировки, и принялись за нас! И опять, почти все, кроме того же кн. Щ., спорили и доказывали, что допускать нас к баллотировке не следует. Находились добрые люди, которые указывали даже на статьи закона (о земск. полож.) в нашу пользу. Но за то, когда они умолкали, — целые бурные потоки, уже не воды, а лавы лились на них! Основанием к удалению нас полагалось то, что в положениях о земских учреждениях ничего не говорится ни о церквах, ни о духовенстве. «Если и есть указ св. синода, копия которого сообщена была консисторией в земскую управу и находилась здесь в собрании, то распоряжение св. синода, говорилось собранием, для нас не обязательно, что синод только для «попов». Если указ этот последовал и вследствие сношений обер-прокурора св. синода с товарищем министра внутренних дел, то и тогда он необязателен. Это частная переписка, не проходившая чрез прав. сенат законодательным порядком. Нам закон только то, что прошло чрез сенат. Исполняя распоряжение министра, т.е. то, чего нет в законе, хотя бы это было пояснением и дополнением его, мы делаемся преступниками закона». И на эту тему, повторяю, толковалось целых четыре часа.
Кн. Щ-в доказывал собранию, что распоряжение министра вышло после издания положения о земских учреждениях; что оно не успело ещё пройти чрез прав. сенат, но что оно имеет для собрания обязательную силу. Заметно было, что и противная сторона не совсем не согласна была с его мнением, но уступить не хотела.
Во время прений, С., «крупный» землевладелец, не раз ходил между купцами и крестьянами, сидевшими отдельными кучками безмолвно, и толковал им, что «синод существует только для «попов» и распоряжения его обязаны исполнять только «попы».» Из купцов П. был молокан, Г. раскольник, богатые крестьяне Р. и С. раскольники, которым внушение С-а было, конечно, по душе. С. рассчитывал, что когда дело дойдёт до баллотировки вопроса, о чём заговаривалось уже несколько раз, то купцы и крестьяне будут на его стороне — и вопрос не пройдёт. Наконец, порешили, но так, что, по русской пословице, и овцы целы и волки сыты; гласно решили: «допустить», а негласно: «забаллотировать». Допустили, — и всех забаллотировали, кроме одного, имевшего доверенность от своей церкви, и то потому, что он был законоучителем детей председателя.
Баллотировалось разом на шести ящиках, и господин, сидевший у ящика, если у него баллотировался священник, то, давая шар, говорил: баллотируется священник, не называя по фамилии, — понимай-де! В то время, когда считали мои шары, ко мне подходит кучка человек в шесть и спрашивает: «Что, хороший человек Z. Z.?» — «Да, очень хороший, потому что Z. Z. — я». — «Ах, извините!» Хороши же, значит, избиратели, когда узнают о человеке тогда уже, когда положили шары!
Священников в гласные не выбрали, чем явно доказали нерасположение к нам. Судите сами теперь, можно ли, хоть сколько-нибудь, надеяться после этого на содействие земства в деле улучшения материального быта духовенства?!