XLIV.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XLIV.

Униженное положение священников горько отзывается на их характере. Городской священник, не смотря на его внешний лоск, приличную церковную квартиру, знакомство с людьми средних слоёв общества, — терпит такие же унижения, как и сельский: он также ходит по дворам прихожан и, под видом молитвословий, выпрашивает подаяния; также под его носом хозяева запирают двери, и хохочат, смотря в окна; также терпит выговоры и платит консисторские штрафы, как и всё остальное духовенство, — он унижен всеми. Но как только делается он членом консистории, то тотчас же заявляет духовенству, что он теперь уже не то, что был он, — что он теперь власть, и имеет возможность и карать и миловать, как ему угодно. И, если не первая, то одна из первых подписанных им бумаг, будет с выговором или штрафом. Долго, потом, практикуется он над выговорами, штрафами и самыми нелепейшими придирками и потом уже, после многих лет такой практики, начинает постепенно, мало-помалу, утихать и приходить в состояние обыкновенного формалиста.

Очень может быть, что некоторые осудят меня за резкость слова, в таком случае я скажу, что я имею право сказать что осуждающий меня не знает нашей организации и наших распорядков. Будьте тем, чем мы, то хоть кого возьмёт горе и не удержится от резких выражений. Представьте себе какое-нибудь министерство, где, кроме самого министра и директоров департаментов, — начиная с вице-директоров и кончая швейцаром, — были бы штрафованы все до единого, — все без исключения! Есть ли такое учреждение или присутственное место, где были бы штрафованы все, и проскользнул бы разве, как-нибудь, какой-нибудь один бабушкин внучек? Конечно, этого нигде нет и быть не может. Действительно этого нигде и нет, потому что это возможно только у нас. У меня, например, в округе, начиная с меня, — благочинного, и кончая последним пономарём, штрафованы все, — до единого. Не штрафован только один священник, и только потому, что священником всего два года, но, конечно, не ускользнуть и ему. Точно так и по всей губернии. Встретившись с любым священником на улице, в вагоне железной дороги, — где угодно, спросите, из любопытства: были вы штрафованы? Скажет: «Был». — За что? — «Да я и сам теперь не помню, за какие-то пустяки, кажется за то, что какому-то заезжему баричу долго не высылал статистических сведений. За это я отдал только рублёвку, но, помнится, за что-то взяли и трёшницу». — И в формулярах значатся у вас эти штрафы? — «Нет, это у нас делается отечески: «соймя рубашка, вежливенько плетью с наказанием», — в формуляры вносятся штрафы только за вину, а эти налагаются, просто, для собственного удовольствия. В училищах учителя пороли нас от скуки, для собственного развлечения и потехи, а теперь консистории штрафуют для собственной потехи».

Так как штрафы и выговоры за недоразумение, мнимую ошибку, мнимую вину и обременение перепискою не практикуются нигде, ни в одном управлении, и только у нас, и служат к унижению, а отчасти разорению, духовенства, то мы остановимся на этом и покажем за что штрафуется духовенство.

Нет сомнения, что я беру не все консистории России, всех я и знать не могу, но, однако же, я знаю их не мало, в течение моей жизни мне привелось быть губерниях в двадцати. И одни из консисторий я знаю по личному моему знакомству с духовенством тех губерний, другие по их епарх. ведомостям и газетам, третьи по разговору с людьми светскими. Из того же, что известно мне, можно вывести заключение такого рода: там особенно консистории тяжелы духовенству, где преосвященный особенно добр, доверчив и о составе консистории судит по себе. Не делая зла никому сам лично, он думает, что и члены консистории его агнцы. А между тем эти агнцы, забравши власть в свои руки, сильно злоупотребляют ею.

Вот образцы, — факты, — за что штрафуется духовенство «отечески». В одной, известной нам, губернии сын одной пономарицы-вдовы, бурсак, мальчик лет 12-ти, на масляной неделе, когда кончились уже классы уехал домой без билета, стосковавшись по матери. Мать, узнавши, что сын без билета, не давши ему отогреться, тотчас же отвезла его обратно в училище. Училищное начальство донесло консистории о своевольной отлучке ребёнка, — и консистория приказали: так как пономарица N. N. брала к себе в дом сына без дозволения училищного начальства, то оштрафовать её двумя рублями. Та дала письменное объяснение благочинному, что сын её уезжал домой без её ведома и что она тотчас же, по прибытии его к ней в дом, отвезла его обратно, но консистория снова приказали: за неисполнение распоряжения епархиального начальства благочинному сделать выговор, без внесения сего в его формулярный список; а за сопротивление власти штраф увеличить рублём и взыскать со вдовы N. N. вместо двух рублей, — три.

От одного приходского священника, старичка лет 75-ти, обучавшегося, когда-то, во втором классе училища и совершенно не знающего канцелярских порядков, потребовалась метрическая справка о времени рождения одного его прихожанина. Часто случалось, что благочинный его, чтобы не писать особого предписания, предъявлял ему какой-нибудь указ консистории, просил по нему исполнения и просил, чтобы был возвращён ему и самый указ. Старичок так и знал, что указы надобно возвращать. Получается указ на его имя, и он со справкой возвращает и самый указ. За возвращение указа консистория оштрафовала его двумя рублями. Вина ли это, преступление ли? Ничуть не бывало. Он, просто, не знал, куда девать этот указ и возвратил его по привычке. Между тем старичок этот живёт в крайне бедном приходе и ему дорога? каждая копейка.

В годичный отчёт от благочинных требуются, между прочим, ведомости о школах, имеющихся при церквах. Однажды благочинные одной епархии, только что выбранные по новой баллотировке, и не знавшие дела, поместили в ведомости школ все школы, какие были у них по приходам. Ну, и поплатились же они, горемычные, за это такими штрафами, что, наверное, и рождественские и крещенские труды ходьбы по приходам их не покрыли этих штрафов. С них взяли от 3 до 25 рублей. А между тем нужно было бы только пояснить, что сведения нужны только о тех школах, кои содержатся на средства церквей. Но каких бы то ни было пояснений у нас не полагается, у нас полагается только кара. У нас по консисториям порядки те же, что было и в училищах прежних времён: не выучил мальчик урока по лености, — пороть, по непониманию, — пороть, по болезни, — пороть, словом: в причины незнания не входили, — не знает, значит виноват.

Вот обширное поле для штрафов: приходят крестить младенца; вы спрашиваете имя, отчество и фамилию отца и восприемников. Вам говорят, что фамилии нет никакой, или говорят, положим, Гвоздев. Вы так и записываете. Спрашиваете: нет ли ещё какой-нибудь фамилии? Говорят, что нет. После подают прошение в консисторию о выдаче метрического свидетельства Медведеву. Делается запрос, производится следствие, оказывается, что проситель не имеет фамилии никакой и выдумал её при подаче прошения, или имеет до пяти и в прошении означил ту, какая взбрела ему на ум, — и духовенство непременно штрафуют.

Что выходит из того, что консистории наше безустанно штрафуют духовенство и делают выговоры? Мы думаем, что их можно сравнить с помещиками при крепостном праве. Помещики, властвуя над крестьянами, показали, что они не умеют управлять людьми иначе, как с кнутом в руках и своим бесчеловечием унижали не тех, конечно, кого пороли они, а прежде всего, и исключительно, себя самих, и оставили за собою позорный след на веки. Так и наши консистории, штрафуя, и за дело и без дела, нас — благочинных, служащее духовенство, вдов и сирот унижают пред обществом, прежде всего и более всего, не тех, кого штрафуют они, а себя самих, унижают собой организацию духовного управления; затем унижают благочинных пред подведомым им духовенством, духовенство пред прихожанами и ставят себя во враждебные отношения к духовенству.

Руководством всем администраторам, и в особенности нам — пастырям, должно быть слово Божие: «Братие! Аще и впадет человек в некое прегрешение, вы, духовнии, исправляйте такового духом кротости». Многие же консистории этого апостольского наставления, как будто, и не читывали: они штрафуют не только тех, кои впали в прегрешения, но даже и тех, кои не впадали в него.