20. Экзамен принимает улица (По рассказу Н. В. Мурашова)

20. Экзамен принимает улица

(По рассказу Н. В. Мурашова)

До Василия доходили досужие уличные разговоры о том, что-де воспитанники Кодокана молодцы только на татами спортивных залов, а доведись им попасть в уличную драку или налететь на вооруженного противника – спасуют. Он был уверен, что с ним такого не случится, и все-таки очень одобрительно отнесся к тому, что доктор Кано решил ввести в свою систему особый раздел самозащиты – госин-дзюцу.

Важнейшую часть этого раздела составляли различные удары руками и ногами – не что иное как облегченный и приспособленный вариант карате. В «технику рук» входили удары кулаком (кроме удара тыльной стороной кулака), удары пальцами типа «рука-копье» и удары ребром ладони типа «рука-меч», а также удары локтем.

«Техника ног» использовала простые удары подушечкой ступни или пяткой вперед, назад и вбок и не включала сложные круговые удары ногой вперед и назад. Словом, это был упрощенный вариант карате и в системе Кодокана он играл вспомогательную роль по отношению к броскам и захватам. Включал в себя этот комплекс и несколько простейших приемов владения ножом, палкой и пистолетом.

– Если вы в самом деле хотите победить в поединке с вооруженным противником, – твердо сказал сэнсэй, – прежде всего не будьте напрасно уверены в своей полной неуязвимости. Вам, безоружным, предстоит трудный бой. Мгновенно определяйте направление удара: если нож в руке держится лезвием вниз, то удар может быть нанесен сверху или наотмашь; если лезвие смотрит вверх – возможен удар снизу или прямо, реже сбоку. Но не забывайте, что противник может очень быстро изменить направление атаки.

– Будьте стремительны и агрессивны – только тогда у вас есть шанс добиться победы. Отбив вооруженную руку, решительно контратакуйте ударом руки или ноги. Или захватив руку с оружием, зафиксируйте ее и после этого переходите сами к ударам, броскам и болевым приемам.

– А теперь переходим к практическим тренировкам. Приемов вам будет показано много. Но каждый из вас пусть отберет для себя те, которые, как говорится, вам больше с руки – они и станут вашими основными.

– Хочу, чтобы вы запомнили несколько цифр, прежде чем выйдете на татами: все люди с нормальным слухом, зрением и обонянием способны заметить опасность приблизительно за шесть сотых секунды. Вы должны ощущать ее практически мгновенно, ибо должны быть всегда настроены на опасность. Но своевременно заметить опасность – еще не значит отвести ее. На то, чтобы разобраться в обстановке, уходит в среднем 32 сотых секунды. А на то, чтобы нанести второй после начала нападения удар, у противника уходит обычно 25 сотых секунды.

Вы можете опоздать с реакцией на семь сотых секунды. Как их наверстать? Мы готовим из вас людей, способных не тратить время на изучение обстановки (это должно делаться все время), на выбор средств защиты – ваше сознание будет делать это автоматически.

– Так же автоматически в случае необходимости вы должны стрелять: навскидку, из-за спины, с падением, с кувырком. Но главное, вы должны суметь упредить противника прежде, чем он успеет выхватить оружие – это дело вашей интуиции.

– В драке без правил не обойтись без обмана, – учил преподаватель самозащиты. Поэтому, если что-нибудь и можешь – покажи противнику, будто не можешь; если чем-нибудь пользуешься, – покажи, будто не пользуешься; если ты близко – покажи, будто ты далеко; если далеко – покажи, будто близко; заманивай его показной слабостью; если противников несколько, приводи в расстройство их ряды, если ряды нападающих дружны. Если силы противника свежи – уклоняйся от сраженья, утоми его. Начинай наступление, когда этого не ожидают. И пусть солнце всегда светит в глаза твоему врагу.

– Это хорошо, что вас обучили чистоте приемов, – продолжал он. – Но настоящая система самозащиты может быть только комбинированной.

– Ведь если на вас кто-нибудь нападает, значит, он уверен в своем превосходстве, хотя, может быть, и ожидает некоторого сопротивления. Учитесь молниеносно оценивать, кто ваш противник: у хулигана достаточно вызвать растерянность и страх уже первыми своими действиями.

Но не исключено, что вы столкнетесь с бойцом достаточно авторитетной школы единоборств, которого что-то толкнуло нарушить принцип ненападения. Это уже совсем другой, серьезный случай. Здесь должна сработать воспитанная в вас уже постоянная готовность к схватке.

«Но на улице редко нападают в одиночку, – подумал Василий. – Даже если это безобидная, по нынешним моим представлениям, мальчишеская драка…»

Ему живо вспомнились глухие переулки Александровска, негостеприимные дворы с собаками, стайки вечно голодных безнадзорных мальчишек. И собственные синяки, украдкой от матери примоченные мокрым полотенцем…

Василий отогнал воспоминания и снова вслушался в речь сэнсэя. Тот убеждал:

– Не смущайтесь, если врагов много: чем их больше, тем меньше согласованы их действия. Одновременно вас могут атаковать не более трех противников, но им вряд ли удастся сделать свои действия согласованными. Быстро определитесь, с кого вы начнете, и отключайте их по очереди.

– Когда врагов много, бейте по трем наиболее уязвимым точкам – глаза, шея, пах. И не давайте превратить себя в мишень: резко меняйте направление движения, чтобы ваши противники начали путаться друг у друга под ногами, используйте то одного, то другого противника в качестве прикрытия.

Теория перемежалась тренировками, но Василий ни на минуту не забывал, что пока все это происходит только в спортивных залах Кодокана и никто из учеников не может убедить себя в том, что имеет дело с настоящими врагами – ни в защите, ни в нападении. Все-таки это была игра, еще одно соревнование на ловкость, интуицию, владение оружием.

Собираясь после тренировок, ученики с удовольствием делились легендами о старинных «двуручных» воинах, одинаково хорошо владевших ножами в правой и левой руках; о необычных видах самурайского оружия. Один из них даже как-то принес из дома плоский металлический многоугольник с остро заточенными краями.

– Что это? – с интересом спросил Василий.

– Это сюрикен! – с гордостью ответил товарищ. – Метательное оружие разведчиков-ниндзя. Если метнуть в лицо, да с подкруткой – мало не покажется. А еще видишь шипы? Их, говорят, смазывают ядом…

Сильная тонкая рука протянулась из-за плеч юношей и выхватила опасный предмет.

– Кто позволил тебе приносить такие вещи в додзе? Разве мы готовим здесь убийц-ассасинов?! – сэнсэй был не на шутку разгневан. – В наказание я на неделю отстраняю тебя от занятий.

– Ну и подумаешь! – храбрился в коридоре изгнанный, от обиды «теряя лицо». – Не больно-то и надо – я и сам вообще собирался уйти в другую школу. Несерьезно все тут: стойки эти, ката. Я лучше специально кэндо пойду заниматься – там хоть мечом по-боевому научат владеть. Как настоящего самурая.

Василий задумчиво посмотрел ему вслед. Он и не предполагал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем они снова встретятся.

Прошло чуть более месяца, когда в каком-то общем разговоре промелькнуло имя Такаси Оно – так звали ушедшего из Кодокана. Говорили, что он так и не нашел себе подходящую школу, а точнее – его не брали туда, куда ему хотелось.

– От тебя слишком пахнет Кодоканом! – с насмешкой говорили ему мастера сохранившихся традиционных школ. – Переучивать – себе дороже. А если тебя к тому же и выставили оттуда, то чего ты вообще стоишь?

– Меня никто не выставлял, я сам ушел! – горячился Оно и делал тем большую ошибку.

– Совсем не умеет владеть собой, – переговаривались сэнсэи. – Чему их только в Кодокане учат? Да и клятву свою – не покидать Кодокан без серьезной причины – он нарушил… Нет, не будет из него толка – и браться не стоит.

Рассказывали, что Оно болтается без работы, что он собирался жениться, но родители девушки отказали ему, потому что к тому же он стал прикладываться к саке.

Разговор мелькнул и забылся. Близились экзамены, и Василий допоздна задерживался на самых напряженных вечерних тренировках. Хорошо было возвращаться домой одному по тихим опустевшим улицам, нарочно отстав от товарищей.

Как-то в один из таких поздних вечеров, сворачивая на торговую улицу, где все еще светились распахнутые двери мелких лавочек, Василий увидел, что из ярко освещенного подъезда какого-то кабачка навстречу ему вывалилась компания подвыпившей молодежи. Он сделал шаг к мостовой, намереваясь обойти расшумевшихся юнцов, как вдруг его окликнули:

– Эй, ты! Белый книжный червяк из Кодокана!

Василий остановился. Перед ним, слегка покачиваясь, стоял Такаси Оно.

– Да, ты белый червяк и твой доктор Кано тоже книжный червяк, – воинственно продолжал Оно. – Мало я кидал тебя на татами, а теперь ты делаешь вид, что не узнаешь меня?

Насчет татами это была настоящая ложь – они никогда не встречались в спарринге. Но было бы совершенно бесполезно доказывать что-нибудь пьяному человеку.

– Тебя в самом деле трудно узнать, Такаси, – медленно сказал он. – Я не хочу прерывать твоего отдыха. Мы как-нибудь еще встретимся, и я с удовольствием поговорю с тобой.

– Поговорить с тобой?! Да я…

Василий уловил движение и слегка отстранился. Встретившись с пустотой, Такаси Оно оказался на земле. Его на глазах трезвеющая компания отступила на почтительное расстояние. «Ну вот, еще не хватало давать показательный бой с пьяницей!» – мелькнуло у Василия. Он понял, что в компании Оно не ожидалось борцов, хотя они были не прочь поглазеть на неожиданное развлечение.

Из неловкого положения Василия выручили полицейские свистки. В расчеты компании, видимо, не входила встреча с полицией, и, подхватив с земли своего незадачливого товарища, все быстро нырнули в темный переулок. Из темноты до Василия хрипло донеслось:

– Я верну, верну тебе удар, белый червяк!

Слухи о стычке Василия с Такаси Оно, неведомым путем дойдя до Кодокана, быстро распространились там. Как водится, каждый рассказчик прибавлял что-то от себя, и слушатели разделились на два противоположных лагеря: одни утверждали, что русский «потерял лицо», не ответив на оскорбления; другие, наоборот, считали, что «потерей лица», да и подрывом авторитета Кодокана была бы победа над пьяным. В том, что «русский медведь» победил бы, ни у тех, ни у других сомнений не было.

Василий только пожимал плечами, когда до него доходили эти пересуды. Он просто постарался поскорее выбросить из головы этот досадный случай и надеялся, что так же, протрезвев, поступит и Такаси Оно. Но вскоре ему дали понять, что он ошибается.

Случилось это очень просто. Когда однажды днем после обеда Василий решил побродить до вечерних тренировок по городу, ноги сами привели его к подножию холма Сурагадай. В последнее время это был постоянный путь его дневных прогулок.

В этот час здесь было немноголюдно, и Василий медленно брел по улочке, подняв глаза к золоченому куполу собора Воскресения. Он так задумался, что и не заметил, как столкнулся с тоненькой девушкой в ярко-алом кимоно, которая, видимо, выпорхнула из ближайшей лавочки. Девушка вскрикнула и выронила узелок, который держала в руке. По мостовой рассыпалась какая-то женская мелочь – украшения, нитки, пудреница, сладости.

После взаимных многочисленных извинений и поклонов Василий и девушка стали вместе собирать содержимое узелка. Много ли времени надо, чтобы заметить нежный румянец на девичьих щеках, почувствовать тонкий аромат иссиня-черных волос, заметить беспомощность тоненькой белой шейки… «Нам, кажется, по пути?» – нашелся он. «Может быть, – кокетливо заметила девушка. – Но только до угла, пожалуйста».

За углом его ждали трое. Яркое кимоно девушки мелькнуло и скрылось куда-то в боковой закоулок.

На этот раз Василия встречала явно не подвыпившая компания. Это не были шальные гуляки с Канды или просто грабители хотя бы потому, что среди них находился Такаси Оно.

Не было произнесено ни ругательств, ни высокопарных фраз насчет возвращения пропущенного удара (кстати, удара тогда и не было). Просто в тишине безлюдной улочки грозным оружием убийства просвистел сюрикен. Но, видимо, бросавший был далеко не ниндзя, и Василий успел автоматически отклониться. Намерения у троицы, значит, были серьезные.

Василий сделал шаг влево и развернулся так, что глухая бетонная стена какого-то здания оказалась у него за спиной. По крайней мере сзади можно было не ожидать сюрпризов.

Тот, который занимался метанием, стремительно шагнул вперед, но Василий успел нырком предупредить удар в голову и воткнул напряженные пальцы в солнечное сплетение противника; затем его, согнувшегося от боли, парализовал ударом в шею. Вытянутая рука Василия представляла собой сейчас страшное оружие.

– Эй ты, белый червяк!

Василий невольно повернул голову на окрик девушки, и это было его ошибкой: чей-то кулак ударил его по лицу, бетонная стена словно нависла над ним, и он понял, что падает и нога в солдатском зашнурованном высоком ботинке вот-вот воткнется ему в пах.

Одной рукой он зацепил эту ногу чуть повыше икры и, воспользовавшись скоростью падения, перекинул тело противника через голову. Потом ногой сам ударил другого нападавшего в пах и, перекувырнувшись, вскочил на ноги.

Двое нападавших валялись у стены, но третий еще жаждал продолжения схватки и, несмотря на пропущенный удар, оставался равным противником: у него за плечами тоже была школа Кодокана.

И все же у Василия были в тот миг два несомненных преимущества – его не ослепляла ярость, и он помнил наставление сэнсэя Сато: «Лучше переоценить, чем недооценить противника. Никогда не выпендривайся перед ним, не унижай его. Самый опасный тот, кто не выглядит опасным».

Такаси Оно был разъярен, он выкрикивал оскорбления, напрочь теряя внезапность атаки. И Василий воспользовался этим – стремительный удар в коленную чашечку, затем захват за одежду, рывок – и грохот падающего на землю тела… Мостовая была явно жестче, чем татами в до-дзе Кодокана.

В наступившей тишине Василий заметил краешек алого кимоно, выхваченный ветром из-за угла. Он не стал окликать девушку: испугавшись она могла убежать. А так оставалась надежда, что она позовет кого-нибудь на помощь своим незадачливым товарищам.

На вечерней тренировке он появился как обычно, но происхождение синяка на лице пришлось все же объяснить, если не товарищам, так дотошному тренеру. С виду никакой реакции не последовало, но теперь за ним шла слава бойца, еще раз делом защитившего честь и славу непобедимого Кодокана. Он старался не обращать внимания на восхищенные взгляды младших учеников, но все-таки это было, что ни говори, приятно.

– Я подозреваю, – сказал мне Николай Васильевич, – что Ощепкову не только в этом случае пришлось применять приемы самозащиты: Токио тех времен не был благополучным городом. Как и всякая столица, он состоял не только из широких проспектов и богатых кварталов. Были места, где не стоило появляться не только в глухой час Тигра (около четырех часов ночи), но и с наступлением темноты.

Да и население состояло не только из добропорядочных ремесленников и торговцев – давало о себе знать и городское дно. Были и еще поводы для возможных нападений – не забывайте, что победа в войне, сопровождавшаяся к тому же уступками Портсмутского мира, не прибавила любви к русским. Настороженным оставалось и отношение к христианам, тем более иностранцам.

Но стычка, о которой я вам рассказал, все же была особенной – в уличной драке Василию пришлось схватиться с профессионалами.

– Да, но школа-то у них была одна, – заметил я.

– Не скажите, – возразил Мурашов. – судя по всему, кроме Оно там были или каратисты, или ученики одной из школ дзюу-дзюцу. Второе, впрочем, вернее – ведь окинавское карате стало в ходу гораздо позднее.

Эти драки были тоже школой – они учили не держаться канонов, чистоты стиля, когда дело идет о серьезной угрозе жизни и здоровью.

Я не мог не согласиться с Николаем Васильевичем: хотя неписаный кодекс борцовской чести запрещает пользоваться приемами единоборства вне татами или борцовского ковра, но это не в том случае, когда опасность угрожает тебе или твоим друзьям и близким. Если бы меня спросили, доводилось ли мне самому попадать в такие ситуации, я ответил бы утвердительно.

Надо сказать, что чаще всего в таких случаях бывает достаточно показать сразу, чего ты стоишь. А иногда дело не доходит и до «показательного урока», если у тебя уже есть определенное спортивное имя, а значит, и авторитет.

Еще на первом курсе в техникуме нас пытались «гонять» старшекурсники, но после нескольких «уроков» не трогали не только меня самого, но и ребят из моей комнаты в общежитии – мы держались дружно и не давали друг друга в обиду.

Один из памятных случаев произошел, когда мы с друзьями и знакомыми девушками решили отпраздновать окончание четвертого курса техникума. Вечер удался и из ресторана мы вышли веселой, дружной компанией.

Этой весной в Рышканы вернулись по амнистии зэки из мест не столь отдаленных и решили, что называется, взять городок под свой контроль. Они всегда ходили стаей человек по шесть-восемь, цеплялись к прохожим и уже привыкли к тому, что с ними старались не связываться.

Такая шайка и догоняла нас, когда мы шли из ресторана, рассчитывая, что техникумовские юнцы вряд ли смогут дать достойный отпор. Бегущая толпа приближалась. Дело шло к стычке. Я переглянулся с ребятами и, оторвавшись от группы, стал ждать первого нападающего. Он прыгнул, но я ему сделал подхват, использовав его движение, и через секунду мой противник взлетел вверх на глазах у изумленных и уже испуганных дружков. Двое из них все же схватили меня за пиджак, когда на выручку мне бросился мой однокурсник и громко выкрикнул при этом мою фамилию. Видимо, она была достаточно известна нападающим, и продолжения атаки не последовало. Более того, нам преувеличенно вежливо принесли извинения…

Вообще, я считаю, что любую конфликтную ситуацию лучше в конце концов закончить миром, даже если она и перешла в какое-то мгновение в схватку. Помню, в самом начале службы на флоте меня, салагу, решил поучить жизни «годок», который занимался карате. Этому предшествовала стычка в раздевалке, когда «годки» поняли, что имеют дело с парнем, который занимается борьбой.

– Ну, кто тут «чемпион»? Поспаррингуем? – самоуверенно предложил каратист.

Однако легкой победы у него не получилось, и тогда, чтобы, как говорится, сохранить лицо», он вроде снисходительно предложил:

– Ладно, давай тренироваться вместе…

Я согласился. И наше соперничество так и осталось на спортивной почве, а вне этой области мы оставались добрыми товарищами по службе.

Но это, так сказать, отступление из личного опыта… Между тем герой нашего повествования Василий Ощепков уже заканчивает Кодокан. А что дальше?

– Дальше, – отозвался Николай Васильевич Мурашов, – как вы сами понимаете, ему уже нет иного пути, как продолжать совершенствовать свои знания по дзюдо и начать их передавать уже своим ученикам. Впрочем, не будем забывать, что, в силу своего знания языков, он может и работать переводчиком. Но эти его знания до поры до времени никем не востребованы…