Глава XVII БРАХМАНИЗМ И ИНДУИЗМ: ПЕРВЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ДОКТРИНЫ И СПОСОБЫ СПАСЕНИЯ

Глава XVII

БРАХМАНИЗМ И ИНДУИЗМ: ПЕРВЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ДОКТРИНЫ И СПОСОБЫ СПАСЕНИЯ

§ 135. "Все есть страдание…"

Распространение брахманизма и — несколько веков спустя — индуизма происходило непосредственно вслед за арианизацией Индийского субконтинента. По всей вероятности, брахманы прибыли на Цейлон уже в VI в. до н. э., и между II в. до н. э. и VI в. н. э. индуизм проник в Индокитай, на Суматру, Яву и Бали. Утверждаясь в Юго-Восточной Азии, индуизм, несомненно, должен был впитать в себя некоторые местные верования.[118] Процессы симбиоза, ассимиляции и синкретизации немало повлияли на продвижение нового вероучения до окраин субконтинента, в унификации религии и культуры которого большую роль сыграли брахманы. На заре христианства, проявив выдержку и терпимость и усвоив, в свою очередь, множество народных, маргинальных и автохтонных элементов, эти «миссионеры» смогли привить арийским и местным неарийским народностям социальную структуру, систему культов и мировидение Вед и брахман.[119] В результате слияния разноплановых понятий (мифология, ритуалы, теология и т. д.) небрахманические религиозные субстраты были, так сказать, приведены к общему знаменателю и, в конечном итоге, слились с ортодоксией. И до сих пор сохраняется в индуизме равноправие автохтонных и «общеизвестных» божеств.[120]

Переход от брахманизма к индуизму совершился плавно. Мы уже упоминали о том, что часть характерных «индуистских» элементов уходила корнями в ведическое общество (§ 64), но, не заинтересовав авторов ведических гимнов и брахман, эти более или менее «популярные» элементы не были упомянуты в древних писаниях. С другой стороны, начавшийся уже в ведический период процесс де сакрализации ряда крупных божеств и их замены другими персонажами (§ 66) продолжался вплоть до средневековья. Бог Индра все еще сохранял свой авторитет в эпосе, но уже не был там главным воителем и гордым предводителем богов: дхарма уже пересилила его, а в более поздних текстах он даже именуется трусом.[121] Вишну и Шива, напротив, возвеличиваются до главенствующей роли. Начинается также блистательное шествие женских божеств.

Арианизация и индуизация Индийского субконтинента сопровождаются глубокими кризисами, о чем свидетельствует появление аскетов и созерцателей в эпоху упанишад, а более всего — проповедь Гаутамы Будды. В самом деле, религиозные мировоззрения решительно меняются. "Все есть страдание, все бренно!" — провозгласил Будда. Это лейтмотив всех индийских вероучений после упанишад. Доктрины и спекуляции, методы медитации и сотериологические практики — все они опираются на идею универсального страдания, ибо они востребованы постольку, поскольку освобождают от страдания человека. Человеческий опыт в любой сфере жизни порождает страдание. Как говорит один автор более поздней эпохи, "тело — это страдание, ибо оно есть вместилище страдания; чувства, объекты [чувств], восприятия все суть страдания, не исключение и удовольствие, ибо и за ним влачится страдание".[122] Ишваракришна, автор самого раннего трактата по санкхье, утверждал, что такая философия исходит из попыток человека избежать трех видов страдания: небесного (посылаемого богами), земного (от природы) и внутреннего, или органического.[123]

Однако философия этого универсального страдания не сводится к пессимизму. Ни одно из философских или религиозных учений Индии не говорит о безысходности. Напротив, подобное откровение — страдание как закон существования — считается условием sine qua nоn освобождения, т. е., по сути, положительным качеством. Другими словами, оно напоминает и мудрецу, и аскету о единственном средстве достижения свободы и блаженства: уйти от мира, отрешиться от благ и амбиций — ото всего. Все в мире подвержено страданию; это заданная свыше космическая неизбежность. Сам факт жизни во времени, протяженность существования порождает страдание, но, в отличие от богов и животных, человеку дарована возможность преодолеть его. Вера в то, что есть средство обрести свободу, — вера, общая для всех философских и мистических течений Индии, не дает развиться отчаянию и пессимизму: бытие действительно полно превратностей, но если человек узнал пути освобождения от них, он сумеет прекратить страдание.