§ 166. Юпитер, Марс, Квирин и капитолийская триада

§ 166. Юпитер, Марс, Квирин и капитолийская триада

В отличие от древних греков, рано сформировавших и четко определивших свой пантеон, римляне в ранний период своей истории имели несложную иерархию, куда входила архаическая триада — Юпитер-Марс-Квирин, а также Янус и Веста. Янус как бог-покровитель всяческих «начал» стоял первым в списке, а Веста, покровительница Древнего Рима, его замыкала. Однако древние авторы упоминали целый ряд божеств — аборигенных или заимствованных у греков и этрусков, не сообщая нам ничего определенного ни об их иерархии, ни о функциях.[223] Древние авторы иногда делали различие между di indigetes и divi novensiles, первые считались народными (patrii) божествами, вторые — пришедшими позже (Варрон. "О латинском языке", V, 74; Вергилий. «Георгики», I, 498). Наиболее ценное свидетельство мы находим у Тита Ливия в его описании devotio: рядом с именами четырех высших богов (Янус, Юпитер, Марс, Квирин) упоминаются Беллона и Лары (божества войны и земли), divi novensiles и di indigetes, и наконец боги маны и Теллус (§ 164).

Никак нельзя усомниться в древнем происхождении триады Юпитер-Марс-Квирин: иерархические обязанности трех старших флаинов нов наглядно отражали высоту положения тех богов, культ которых они утверждали. Юпитер[224] — царь богов, небесный громовержец, священное начало и гарант правого суда, всеобщего плодородия и космического порядка; он, однако, не вмешивается в войны: это прерогатива Марса (Маворса, Мамерса) — бога-воителя всех италийских народов. В некоторых местах Марса почитали и как бога мирных занятий; это довольно распространенная в истории религий тенденция к божественному тоталитаризму: «имперская» нацеленность некоторых богов на расширение границ своей сферы действия. Более всех других богов этим отличался Квирин.[225] Как мы уже видели (§ 165), фламин Квирина участвовал только в трех церемониях, тех, что посвящались земледелию. Этимология имени этого бога ведет к тому же корню, что у слова viri, и, следовательно, covirites — курия, собрание римских граждан. Этот бог взял себе третью функцию божественной индоевропейской триады; однако в Риме, как и везде, третья божественная функция — служение общине — претерпела отчетливое дробление, естественное в условиях растущего многообразия и динамизма общественной жизни.

Что касается богов Януса и Весты, их воссоединение с древней триадой, вероятно, продолжает индоевропейскую традицию. По свидетельству Варрона, Янусу принадлежат prima, начала, а Юпитеру — summa, высоты. Таким образом, Юпитер — rex, поскольку prima стоят ниже, чем summa: первые имеют приоритет во времени, вторые — в dignitas [достоинство].[226] Место Януса в пространстве — входные двери и ворота. Он правит "началом года" — это его роль во временном цикле. И в историческом времени его место — в начале событий: он был первым царем Лациума и правителем во времена золотого века: тогда люди и боги жили вместе (Овидий. «Фаcты», I, 247-48).[227] Его считают двуликим, bifrons: "любой вход — это два места, два состояния, то, откуда вышли, и то, куда вошли" (Dumezil, р. 337). Его древнее происхождение несомненно: и индо-иранцы и скандинавы также знали "первых богов".

Имя богини Весты восходит к индоевропейскому корню, обозначающему «горение», и священным очагом Рима был постоянный огонь ignis Vestae. Как показал Дюмезиль, тот факт, что все римские храмы были в основании четырехугольными, кроме святилища Весты — круглого — объясняется индийским учением о символизме Земли и Неба: при закладке храм должен ориентироваться по четырем сторонам света, но обитель Весты — это не храм, templum, а aedes sacra,[228] вся сила богини — на земле. У Весты не было никаких обличий, кроме единственного — огня ("Фасты", VI, 299) — еще одно доказательство ее древнего происхождения и связи с традицией: первоначально ни одно римское божество не имело конкретного воплощения.

В период господства этрусков прежняя триада Юпитер-Марс-Квирин сменилась другой, утвердившейся во времена Тарквиниев триадой Юпитер-Юнона-Минерва. Под латино-этрусским, а впрочем, и греческим влияниям у богов появилась внешность. Юпитер Оптимус Максимус — так будут впредь именовать Юпитера — предстает перед римлянами в образе греческого Зевса с некоторыми этрусскими черта ми. Новые герои — новые ритуалы. Например, обычай чествования сенатом полководца-победителя — триумф — разворачивается под знаком Юпитера; на время торжеств триумфатор как бы персонифицируется в верховное божество: увенчанный лавровым венком, в облачении богов, он медленно едет на колеснице.[229] Несмотря на присутствие в его храме статуй других богов — Юноны и Минервы, верховный бог — он, Юпитер, и к нему обращены обеты или посвящения.

Ж. Дюмезиль обращает наше внимание на то, что "Юнона — самая главная римская богиня, она же — и самая загадочная" (стр. 299). Ее имя, Juno, производится от корня со значением "жизненная сила". У нее многочисленные функции; под ее эгидой проводятся некоторые праздники, связанные с женской плодовитостью (как и Луцину, ее призывают для родовспоможения), праздники начала лунного месяца, "рождения луны" и т. д. В Капитолии Юнону называли Региной: этот эпитет отражал устойчивую традицию, родившуюся во времена Республики. Короче говоря, Юнона ассоциировалась стрехсоставной ин доевропейской идеологией: священная власть, военная сила, плодородие. Ж. Дюмезиль усматривает сходство этой множественности с концепцией, общей для ведийской Индии и Ирана, — концепцией богини, совмещающей в себе и примиряющей все три функции, т. е. с общественным идеалом женщины.[230]

Имя Минервы — покровительницы искусства и ремесел, вероятно, имеет италийское происхождение от индоевропейского корня men, первоначально обозначавшего все виды духовной деятельности. К римлянам имя Менрва (Минерва) пришло из Этрурии, где эта богиня была разновидностью греческой Афины-Паллады.

Капитолийская триада не продолжает ни одну римскую традицию. Только Юпитера можно считать индоевропейским наследием. Ассоциация Юноны с Минервой произошла у этрусков; в иерархии их пантеона тоже имелась божественная триада, которая, например — и кроме этого нам больше ничего о ней не известно, — освящала закладку храмов (ср.: Servius. Ad Aen., 1, 422).