Наша общая герменевтика

Наша общая герменевтика

 Даже если вы принадлежите к числу тех, кто может спросить "Гермен, что?", столкнувшись со словом герменевтика, вы все равно все время вовлечены в нее. Что все мы делаем, читая послания? Очень просто, мы привносим свой просветленный здравый смысл в текст и применяем, что не подходит, остается просто в первом веке.

Никто из нас, например, не чувствовал себя призванным Святым Духом отправиться в паломничество в Троаду, что бы принести фелонь Павла из дома Карпа в его тюрьму в Риме (2 Тим. 4,13), хотя отрывок является четкой командой. И все же из этого самого письма большинство христиан верят, что Господь говорит им во времена стресса, что они должны "переносить страдания, как добрый воин Иисуса Христа" (2,3). Никто из нас не задумался над тем, что было сделано по поводу этих двух отрывков, хотя многие с радостью слушаются второго.

Давайте подчеркнем здесь тот факт, что большинство вопросов в посланиях очень точно и хорошо подходят к этой здравомыслящей герменевтике. Для большинства текстов вопрос не в том, должно ли это выполняться или нет, а скорее в том, чтобы вы "всегда приводили это на память" (2 Пет. 1, 15).

Наши проблемы — и различия — генерируются этими текстами, которые лежат где-то посреди между этими двумя вариантами и где некоторые из нас считают, что нужно точно следовать тому, что сказано, а некоторые не совсем уверены в этом. Герменевтических трудностей здесь немало, но все они относятся к одному — к отсутствию последовательности. Это существенный недостаток в нашей общей герменевтике. Не сознавая того, мы привносим в послания, когда читаем их, свое теологическое наследство, свои духовные традиции, свои культурные нормы или свои жизненные заботы. И это дает в результате всякого рода выборочное прочтение или "обход" определенных текстов.

Интересно отметить, например, что любой верующий в американском протестантстве или фундаментализме согласится с нашей общей позицией по отношению к 2 Тим. 2,13 и 4,13. Однако, культурное окружение большинства тех же самых христиан заставляет их спорить против послушания 1 Тим. 5,23: "Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов". Нам говорят, это относится только к Тимофею, не к нам, ибо воду в те времена было пить небезопасно. Или, спорят даже, что "вино" означало на самом деле "виноградный сок", хоть и удивительно, как это могло случиться, когда не было ни переработки Welch, ни холодильников! Но почему это обращение ограничено только Тимофеем, а увещевание пребывать в Слове (2 Тим. 3,14–16), также являющееся повелением, адресованным только Тимофею, становится повелением для всех людей на все времена? Заметьте, что кто-то может быть и прав, проходя мимо 1 Тим. 5,23, как не имеющего личностного применения в настоящем, но на какой герменевтической основе?

Или возьмите проблему, с которой многие традиционно ходящие в церковь сталкивались в конце 60-х и начале 70-х относительно "Jesus people" (молодежное христианское движение, прим. Редактора). Длинные волосы у ребят уже стали символом новой эры в культуре хиппи 60-х годов. Для христиан носить такой символ, особенно в свете 1 Кор. 11, 14 "Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него", было равносильно открытому пренебрежению Богом. Но большинство из тех, кто цитировал этот текст, направляя его против молодежной культуры, позволяли христианкам коротко стричь волосы (вопреки ст. 15), не настаивали на том, чтобы женщины молились с покрытой головою, и не помышляли о том, что "природа" здесь приходит в неестественном смысле — в виде стрижки.

Эти два примера просто иллюстрируют, как культура диктует, что такое здравый смысл для каждого из нас. Но и другие вещи тоже диктуют нам здравый смысл, например, духовные традиции. Как получается, что во многих евангельских церквях женщинам запрещено говорить в церкви на основе 1 Кор. 14, 34–35, хотя во многих из тех же самых церквей все остальное в главе 14 оспаривается, как не принадлежащее ХХ веку? Как получается, что стихи 34–35 принадлежат всем временам и культурам, а стихи 1–5, или 26–33 и 39–40, говорящие о пророчествовании и говорении языками, принадлежат только церкви первого века?

Отметьте еще, насколько легко христианам ХХ века вчитывать свои собственные традиции церковного порядка в 1 Тимофею или Титу. Однако лишь немногие церкви возглавляются командой нескольких руководителей, что в этих посланиях достаточно ясно (1 Тим. 5,17; Титу 1,5; Тимофей не был пастором, он был временным посланцем Павла для наведения порядка и исправления злоупотреблений). И еще меньше церквей на самом деле "принимают вдовиц", как указывается в 1 Тим 5,3-15.

Заметили ли вы, как наши прежние теологические обязательства заставляют многих из нас вчитывать их в некоторые тексты и пропускать другие? Для некоторых христиан оказывается большой неожиданностью обнаружить, что другие христиане находят поддержку детскому крещению в таких текстах как 1 Кор. 1, 16; 7,14 или Кол. 2,11–12, или что другие находят свидетельство двухступенчатому Второму Пришествию во 2 Фес. 2, 1, а третьи находят свидетельство насчет освящения как второго деяния благодати в Титу 3,5. Для многих, следующих арминианской традиции и обращающих особое внимание на свободную волю и ответственность верующего, такие тексты как Рим. 8,30; 9,18–24; Гал. 1,15; Еф. 1,4–5 являются чем-то вроде препятствия или помехи. Точно так же многие кальвинисты по-своему трактуют 1 Кор. 10, 1-13; 2 Пет. 2, 20–22 и Евр. 6, 4–6. Из своего преподавательского опыта мы знаем, что студенты таких традиций редко задают вопросы о том, что означают эти тексты, они хотят знать "как ответить" на эти тексты!

Возможно, после этих нескольких последних абзацев мы потеряли много друзей, но мы всего лишь пытаемся проиллюстрировать, насколько серьезна эта проблема и как христианам следует говорить друг с другом в этой жизненно важной области. Какие направления нужны, чтобы более последовательно подходить к герменевтике посланий?