Несколько предварительных экзегетических наблюдений 

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Несколько предварительных экзегетических наблюдений 

Как и с другими библейскими жанрами, поскольку псалмы являются особым типом литературы, они требуют к себе особого отношения в чтении и толковании. Что касается псалмов, это означает, понимание их природы, включая различные их типы, так же как и их формы и функции. 

Псалмы как поэзия 

Возможно, что самым важным, что следует помнить во время чтения или толкования псалмов, будет то, что одновременно будет и самым очевидным: это стихи — музыкальные стихи. Мы уже вкратце обсуждали природу древнееврейской поэзии в предыдущей главе, но есть и еще три дополнительных пункта в связи с псалмами. 

1. Нужно четко осознавать, что древнееврейская поэзия, по самой своей природе, была адресована уму через сердце (т. е. язык большой частью эмоционален). Поэтому следует быть осторожным, чтобы не чересчур экзегетировать псалмы, находя особые значения в каждом слове или фразе, где поэт, может быть, и не имел ничего в виду. Например, вы помните, что природа древнееврейской поэзии всегда включает в себя некую форму параллелизма, и эта главная форма — синонимный параллелизм (где вторая строка повторяет или усиливает смысл первой). В таком типе параллелизма, две строки вместе выражают значение, вложенное поэтом; но вторая строка не пытается высказать нечто новое или другое. Рассмотрите, например, начало псалма 18,2. 

Небеса проповедуют славу Божию,

и о делах рук Его вещает твердь.

День дню передает речь,

и ночь ночи открывает знание. 

Здесь в двух "наборах" синонимного параллелизма вдохновленный поэт славит Господа — Создателя.

Точка зрения поэта, если не выразить в прозе, такова: "Бог раскрывается в Своем создании, особенно в небесных телах". Но такое предложение в прозе — бесцветно по сравнению с великолепной поэзией псалма. Возвышенный язык стиха и говорит об этом лучше и в более запоминающейся форме. Вы заметите, что четыре строки не говорят четыре разные вещи, хотя вторая добавляет новую мысль о том, что и днем и ночью небеса раскрывают своего Создателя. Но в первом "наборе" псалмопевец не собирается говорить о том, что "небеса" делают одно, а "твердь" — другое; вместе же две строки говорят об одной славной реальности. 

2. Нужно также помнить о том, что псалмы — не просто стихи, это — музыкальные стихи. Музыкальное стихотворение не может быть пропитано так же, как письмо или рассказ или параграф закона. Оно обращено к эмоциям, пробуждая скорее чувства, нежели некое проблемное мышление и стимулируя реакцию со стороны индивидуума, выходящего за пределы простого познавательного понимания определенных факторов. Хотя псалмы содержат и отражают доктрину, едва ли они являются вместилищем доктринального учения. Читать псалом так, как будто он учит системе доктрин — опасно, настолько же, насколько это опасно с повествованиями. Тот факт, что в псалмах затрагиваются определенные темы — музыкальным и поэтическим образом — не дает основания полагать, что то, каким образом они выражают суть дела, автоматически является предметом рациональных дебатов.

Те из нас, кто поет песню "Крепость могучая — наш Бог", предполагают ли, что Господь и в самом деле — нечто вроде фортификации или неприступного здания или стены? Мы понимаем, что "Крепость могучая" — это образное понимание Бога. Точно так же, когда псалмопевец, говорит "Во грехе родила меня мать моя" (Пс. 50, 7), едва ли он пытается доказать, что зачатие греховно или что все зачатия греховны, или что первородный грех относится к не рожденным детям; или что-нибудь в этом духе. Он просто использовал гиперболу — целевое преувеличение — чтобы экспрессивно и живо показать, что он грешник. Когда вы читаете псалом, будьте осторожны, чтобы не произвести из него понятия, никогда не вкладываемые в него музыкальным поэтом, вдохновленным на его написание. 

3. Точно так же важно помнить, что словарь поэзии преднамеренно метафоричен. Поэтому следует с осторожностью подходить к поискам смысла метафоры. В псалмах горы прыгают как овцы (Пс. 113, 4 — какой изумительный способ воспевания чудес, сопровождавших Исход!); враги держат в устах свои мечи (58,8; кто не чувствовал острой боли клеветы или лжи?), а Бог видится то пастырем, то крепостью, то кровом, то камнем. Чрезвычайно важно учиться "слушать" метафоры и понимать, что они обозначают.

Точно так же важно не выжимать метафоры и не воспринимать их буквально. Если, например, воспринимать буквально псалом 22, можно сделать непростительную ошибку, подумав, что Бог хочет, чтобы мы были и вели себя как овцы или чтобы мы жили деревенской, пастушеской жизнью. И тогда псалом превращается в трактат, направленный против городской жизни. Невозможность оценить символический язык (метафоры и сравнения) и перевести в реальные факты наиболее абстрактные символические понятия может привести к почти совершенно неправильному применению псалма. 

Псалмы как литературные произведения 

Поскольку псалмы, как музыкальные стихи, являются, кроме того, и формой литературы, важно увидеть определенные литературные черты в псалмах, когда вы читаете или изучаете их. Непонимание этих черт может привести к нескольким ошибкам в толковании и применении. 

1. Существует несколько различных типов псалмов. Это настолько важно для вашего понимания, что мы подробно рассмотрим основные типы ниже в этой главе. Сейчас же важно запомнить, что израильтяне знали все эти типы. Они знали разницу между псалмом-жалобой (где один или несколько человек могли выразить свою печаль пред Господом и просить помощи) и псалмом-благодарением (где один или несколько человек выражали радость о милосердии, которое Господь уже оказал им). В нашей культуре мы не используем псалмы так, как это делали израильтяне. Поэтому может быть трудно понять псалом, если нечетко понимать тип читаемого псалма. 

2. Каждый псалом характеризуется еще и своей формой. Под формой мы понимаем особенный тип, определяемый характерными чертами (особенно структурой), общими и для других псалмов того же типа. Понимая структуру псалма, можно проследить, что же происходит в самом псалме. Можно, например, увидеть переход от одного субъекта к другому, и то, как псалмопевец распределяет внимание между данными темами. Особенно вы увидите это в наших экзегетических образцах данных ниже. 

3. Кроме того, каждый псалом должен был выполнять в жизни Израиля определенную функцию. Это столь важно, что мы ниже уделим этому особое внимание. Сейчас же надо запомнить, что каждый псалом имеет определенную цель. Например, неразумно брать царский псалом, основной функцией которого было празднование царства Израилева, и читать его на свадьбе. Такой псалом просто не был предназначен для этого. 

4. Кроме всего прочего, нужно также научиться различать различные формы внутри псалмов. Псалмопевцы часто находили удовольствие в определенных расположениях или повторах слов и звуков, точно так же как и стилистическая игра со словами. Более того, некоторые псалмы — это акростихи, т. е. первые буквы каждой строчки или стиха идут по алфавиту. Псалом 118 — пример такого акростиха. Его форма перечисления и повторения эффективно проводит читателя через длинный список благ верующего и его ответственности перед законом Божиим. 

5. И наконец, каждый псалом нужно читать как литературную единицу, а не разбивать его на отдельные стихи или думать о нем, как это часто делается в отношении притч, как о жемчужинах на нитке, каждой из которых можно восхищаться отдельно вне связи их в одно целое. При чтении полезно следовать течению и равновесию псалма. Каждый псалом имеет свою форму развития, с помощью которой его мысли подаются, развиваются и приводятся к определенному значению.

Из-за литературного единства любого отдельно взятого псалма, нужно быть особенно внимательным, чтобы не выбирать отдельные стихи из псалма, из его контекста, рассматривая их в их собственном свете, как будто им совершенно не нужен контекст, в котором их следует толковать. Возьмите, например, Пс 104,34: "Сказал, и пришла саранча, и гусеницы без числа". Взятый вне контекста, этот стих можно воспринять так, словно Бог специально предназначал гусеницам и саранче быть Его особыми агентами, чтобы выполнять на земле определенные вещи, или что Его слово некоторым образом исполняется гусеницами и саранчой. Как же это тогда сопоставить с Пс. 84, 13: "И Господь даст благо, и земля наша даст плод свой", ведь гусеницы и саранча — разрушители земли (ср. Иоиль 2,25)? Как же может быть, чтобы Слово Божие порождало их, и Он все же гарантирует, что даст благо, и земля даст плод? Ответ, конечно, заключается в том, что в полном контексте музыкальных стихотворений, к которым принадлежат эти стихи, есть некая структура значения, помогающая нам дать определение этим словам и понять их в соответствии с их реальным смыслом, а не с тем смыслом, который мы можем придать этим словам из-за того, что не знаем контекста. Псалом 84 — это рассмотрение благ, данных Богом Израилю, как пример того, насколько Он верен Своим обещаниям. А псалом 104 описывает тот способ, с помощью которого Господь использовал гусениц и саранчу в той чуме, через которую Он вынудил фараона позволить израильтянам уйти из Египта. Деконтекстуализованные части этих псалмов ведут к неправильным заключениям. Как только берется отдельное произведение литературы и используется неверно, эта литература перестает выполнять то, что должна была. И даже если часть псалма применяется неправильно, значит целям Господа во вдохновении его ставится преграда.