40. Считалки и другие фольклорные потомки заговоров

40. Считалки и другие фольклорные потомки заговоров

На основе заговорных формул, психологических и коммуникативных моделей заговорных текстов сложились некоторые другие жанры фидеистического слова: проклятие, оберег, благословение, клятва, анафема, экзорцизм. Кроме того, к заговору восходит такой своеобразный жанр детского фольклора, как считалка.

Вообще говоря, детские игры и детский фольклор – это последнее пристанище исчезающих обрядовых и фольклорных форм. Детские стишки, вроде Дождик, дождик, перестань… или Божья коровка, улети на небо.., несомненно восходят к «взрослым» заговорам, однако их магическая предназначенность уже никем не осознается. С некоторыми особыми видами заговоров связаны по происхождению и считалки. Это подтверждается тем, что у восточных славян считалки иногда называют ворожба, жеребьевые заговоры, белорусск. варажб?тк?, варажба. Магическая подоплека считалок давно утратилась, и детали превращения заговорного текста в шутливый стишок «преддверия» к детским играм, иногда с какими-нибудь маловразумительными словами (вроде аты-баты или эники-бэники), остаются неясными.

Вероятнее всего, считалки восходят к одному из многочисленных видов охотничьей жеребьевки, иногда связанной с гаданием (чёт – нечет, «повезет – не повезет»), а также с магией, должной принести удачу в охоте. Такие жеребьевки включали в себя пересчет участников, иногда с распределением ролей или функций в совместной охоте. Счетные слова (названия чисел) у многих народов табуировались, что могло быть связано с верой в счастливые и несчастливые числа, а также вообще с загадкой числа. Табуированные счетные слова нарочно искажались или заменялись бессмысленными созвучиями, иногда заимствованными числительными, иногда совсем заумной абракадаброй. Нередко происходила контаминация[78] разных слов и частей слов, поэтому счетную основу таких текстов помогает увидеть только этимологический анализ. Например, начало считалки Эники, бэники, рэсь (известной у всех восточных славян) содержит видоизмененные латинские числительные unus, bini, tres (обозначающие соответственно ‘один’, ‘два’, ‘три’) Латинские элементы в славянских считалках, по-видимому, восходят к играм школяров (бурсаков).; начальные слова считалок Анцы, шванцы восходят к немецким числительным ein, zwei (‘один’, ‘два’), и т.д. В некоторых белорусских считалках счетные элементы связаны с числительными еврейского (идиш) и румынского (цыганского) языков (подробно см.: Л?тв?ноуская, 1992).

Помимо считалок, с заговорными текстами связан и фольклорный жанр благопожеланий (белорусск. зычэнне, укр. побажання, зичення). Благопожеланиями обычно сопровождались свадьбы, крестины, коляды, волочебные обходы дворов на Пасху и другие подобные обряды и праздники. В Великом княжестве Литовском, в эпоху барокко, когда в культурном обиходе риторика стала главной законодательницей норм и вкусов речевого общения, фольклорные благопожелания испытали воздействие «ученой риторики» – школьных упражнений в составлении и декламации речей, приветствий, панегириков и т.п. Сложился полуфольклорный жанр раций (ораций[79]) – поздравительных и праздничных речей, обычно рифмованных, например, таких:

Дай Бог вам жыць у раскошы,

Мець торбу грошай…

Каб багатыя былi

I сто год жылi.

(Восточнославянский фольклор, 1993, 298).

Знаменитая белорусская песня «Бывайце здаровы, жыв?це багата <…>» – также прямой потомок благопожеланий, а чрез них – заговорных формул. С жанром благопожеланий связаны и такие речевые произведения, как здравицы и тосты, а также этикетные клише вроде русск. Будьте здоровы!; Спасибо! (из Спаси Бог!), белорусск. Добры дзень у хату!, укр. Здоровеньки булы! (из Щоб здоровеньки булы!).

К заговорам восходят ласковые утешения детей: У кошки боли, а у Пети заживи, шутливые приговорки вроде С гуся вода, а с тебя (или с Пети) худоба! и т.п.