Слово в Великий Понедельник, на утрене
Слово в Великий Понедельник, на утрене
Пришла наконец и великая седмица! Открылось божественное поприще Страстей Христовых! Тут столько света для ума, самого косного, столько огня для сердца самого хладного, что нам, служителям слова, можно бы уже умолкнуть, и вместе с этим соделаться зрителями происходящего, слушателями сказанного. Но, поскольку сама Церковь не прекращает слова, то и нам нельзя оставить его. Будем отверзать уста, чтобы указывать вам, на что особенно каждый день обращать внимание. Это тем нужнее, особенно в первые дни, что хотя Церковь и Евангелием дневным и песнопениями сама напоминает каждый день о некоторых предметах, но они, не знаю почему, не пришли до сих пор в общую народную известность.
Многие ли, например, знают, что ныне соблюдают память праведного Иосифа и смоковницы, пораженной проклятием? А воспоминание о них потому именно и присвоено настоящему дню, что в них содержится для нас премного поучительного. Итак, обратим теперь внимание на святого Иосифа; а среди литургии рассмотрим судьбу проклятой смоковницы.
Почему является в нынешний день святой Иосиф? Потому, что он был прообразом Спасителя нашего. Ибо, надобно знать, братие мои, что Спаситель наш, кроме того, что был предсказан пророками, был и прообразован и лицами и вещами. Так, например, жертвоприношение Исаака Авраамом прообразовало жертвоприношение Голгофское. Пребывание три дня пророка Ионы во чреве китов прообразовало трехдневное пребывание Спасителя во гробе. Вознесение Моисеем змия в пустыне на крест для исцеления образовало вознесение на Крест Иисуса во спасение всех. Повелением — печь на огне агнца пасхального целым, не сокрушая кости от него, прообразовано, что на кресте не будут пребиты голени у Распятого Спасителя. Но из всех ветхозаветных преобразований Божественных Страстей Христовых нет полнее, как — в Иосифе. Праведник этот прообразовал собой не одно какое-либо обстоятельство в страданиях Господа, и не одну какую-либо сторону Креста Его, а многие. Вообще в жизни его видимо отличаются два состояния: уничижения и прославления, и последнее вышло из первого так, что если бы не было уничижения, то не было бы и славы. Так и в жизни Господа: сначала уничижение, страдания, смерть и погребение, а потом воскресение, вознесение и посаждение на престоле Отца, и все это за то, что Он был послушлив даже до смерти крестной. В частности, что ни черта в жизни Иосифа, то сходство с жизнью Господа, и особенно с Его страданиями. Так, Иосиф был любимейшим сыном отца: Спаситель есть возлюбленный Сын Отца Небесного. Иосиф послан был навестить братьев своих, бывших вне дома отеческого; но вместо любви встречен ненавистью, заключен в ров и продан чужестранцам. Спаситель послан также с неба посетить нас в земле странствия; пришел к своим, к братиям, к народу Иудейскому, и свои Его не прията (Ин. 1; 11), связали как злодея и предали язычникам — Римлянам. Иосиф пострадал в Египте невинно, и однако же, думали, что он виновен: Иисус греха не сотвори, и однако же, предавшие Его говорили: "аще не бы (был) Сей злодей, не быхом предали Его..". (Ин. 18; 30). Из темницы, от крайнего унижения, Иосиф взошел на верх почестей, сделался спасителем Египта и посажден одесную царя: со Креста и из гроба Иисус взошел на высоту, доставил спасение всему роду человеческому, и посажден одесную Отца.
До такой подробности простирается сходство в судьбе праведного Иосифа с судьбой Спасителя человеков. Поэтому-то он ныне и воспоминается, дабы мы в самом начале поприща крестного привели себе на память, что все обстоятельства страданий Христовых не только были предсказаны словами у пророков, но и предызображены в жизни и деяниях праведников ветхозаветных.
Что же из этого? — вопросит кто-либо. То, чтобы ты не смотрел на страдания Христовы, как на нечто случайное, так чтобы в них то зависело совершенно от чуда, то от Пилата. Нет, хотя действовали и люди, но все главным образом зависело от Бога. Люди, самые злобные, в этом случае — только то, чему судила — для блага всего мира — быть премудрость Божия. Посему-то Сам Спаситель скажет Пилату: "не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше" (Ин. 19; 11).
Во-вторых, подивись и возблагоговей пред величием тайны, которая за тысячи лет была предсказуема и прообразуема. Так и должно быть по самому ее величию, что к ней явно и тайно, все направлено было в Ветхом Завете — и весь закон нравственный, заставлявший неумолимою строгостью искать и ожидать Ходатая и Искупителя, и закон обрядовый, дававший во всех жертвоприношениях своих видеть то, что произойдет на Голгофе. А мне кажется, что не много будет, если скажем, что и все в мире, самая неодушевленная природа своими законами и явлениями прознаменовала то же. Потому-то на Голгофе, в час смерти Господа, покажет участие свое вся тварь.
Самая жизнь и судьба Иосифа для нас весьма поучительны. Это — образец чистоты, невинности, терпения, потом смирения в счастьи и великодушия к своим гонителям. Будучи продан от братьев, отведен в страну чуждую, находясь в рабстве, как бы не потерять духа? Но Иосиф не терял. Почему? Потому что твердо веровал в Бога отцов своих. Рабская доля не унизила ни его мыслей, ни его чувств, а можно сказать, еще возвысила, по крайней мере, показала и обнаружила во всей лепоте. Какое искушение для юноши — красота женщины! Эта женщина была притом госпожею Иосифа, от нее зависело усладить участь, и преогорчить до последней крайности: Иосиф-раб не посмотрел ни на то, ни на другое. У него одно было — что и над господами так же, как и над рабами, равно есть верховный Владыка, Которого, где дело идет о совести, одного должно слушать. Како сотворю глагол злый сей и согрешу пред Богом? (Быт. 39; 9). Мысль о Боге, значит, всегда окружала его и охраняла от всего злого. Вот пример для вас, которые жребием рождения поставлены в состояние рабства! — Возноситесь мыслью к Тому, Кто живет на небесах, будьте верны своей совести. Он, как Иосифу, не даст вам искуситься паче, неже можете понести.
Вот, Иосиф в темнице! — Чистота и невинность его скоро заблистали в этой тьме. Будучи сам узником, он делается, за свою беспорочность, начальником и как бы смотрителем прочих узников. Чудесное толкование снов двум несчастным царедворцам, сопровождавшееся верным исполнением, приводит его в известность правителю Египта, а изъяснение его собственных снов — не только выводит из темницы, но до того вводит в доверие и любовь Фараона, что прежде бывший бедный узник становится первым по царе, приемлет власть над всею страной. Какой благоприятный случай отмстить своим гонителям, легковерному Пентефрию, безстудной жене его: но Иосиф и не думает об этом. Их как будто не существует для него. Подобное и с братьями, которые так безжалостно поступили с ним, продав его измаильтянам! Не только ни единого наказания, даже ни единого упрека. Иосиф напротив утешает и ободряет их, говоря: "вы совещаете на мя злая, Бог же совеща о мне во благая". Так поступают рабы Божий! В несчастьи они терпят и благодушествуют: в счастьи смиряются и благотворят. Почему? Потому, что уверены в Промысле Божием, убеждены, что счастье и несчастье, хотя зависят и от людей, но посылаются и допускаются по распоряжению свыше. Это их утешает в несчастьи, располагая и на него смотреть, как на дар Божий.
Но меня особенно трогают слова Иосифа, которые он говорит братьям, как причину, почему они не должны его бояться: не бойтеся, Божий бо есмь аз. То есть, как бы так говорил он: вам нет нужды опасаться меня, ибо я не свой, а Божий; у меня нет воли, кроме Божией: моя личность, посему, и моя обида для меня ничто. И точно, человека Божия нет причины бояться: страшны и опасны те, которые не Божий, которые водятся самолюбием. О, таковые, как бы они ни казались мягки и человеколюбивы, — страшны! У них всегда могут вспыхнуть страсти, как огонь, и попалить вас.
Еще также особенно трогательны слова, которыми Иосиф признается к своим братьям, не узнававшим его: "аз есмь Иосиф, брат ваш"! — Так некогда скажет и Господь Своим гонителям, и голгофским и всем, которые после распинали Его — иные своим вольнодумством, иные своими грехами; скажет, говорю, и Он всем не признававшим Его Божества: "Аз есмь Иосиф, брат ваш"! (Быт. 45; 4).
Но, увы, эти слова, хотя они и скажутся с кротостью, произведут не то, что произвели слова Иосифовы в братьях его. Все таковые, подобно им, признают в Иисусе своего Спасителя; но спасение уже будет чуждо для них: ибо время милосердия прешло. Воззрят они нань, егоже прободоша; но взор сей послужит только к стыду и муке. Тогда возопиют горам: "падите на ны, и холмам, покрыйте ны от лица Сидящего на престоле". И горы не падут, и холмы не покроют.
Братие мои, если кто имел доселе несчастие предавать Иисуса, не узнавать Его Божественного лица; тот да кается в этом теперь, доколе на земле. Теперь все примется, все забудется, все простится; но после, изшед отсюда, прешед туда, напрасно будет самое обращение. Аминь.