Христос умер за всех

Христос умер за всех

Если Божественное Воплощение представляет собой начало освобождения человека от уз смерти и ада, если вся земная жизнь Богочеловека Господа и особенно совершенные им воскрешения мертвых — сына вдовы Наинской, дочери Иаира и Четверодневного Лазаря — предвещали победу над смертью, то сама победа над смертью, «спасение наше, совершилась на Голгофе, а не на Фаворе, хотя и там уже говорилось о Кресте Христовом (Лк. 9, 31). Христос должен был умереть, чтобы завещать человечеству полноту жизни. Это не была необходимость мира. Это была необходимость Божественной любви, необходимость Божественного порядка. Это таинство нам невозможно постигнуть. Почему истинная жизнь должна была открыться через смерть Единого, Который есть Воскресение и Жизнь? (Ин. 14, 6). Единственный ответ заключается в том, что спасение должно было стать победой над смертью, над смертностью человека» [[322]].

Следовательно, честные Страсти и светоносное Воскресение явились решающим и окончательным ударом против смерти. Поэтому преподобный Иоанн Дамаскин пишет, что крестная смерть Христа — это «венец Вопло{стр. 139}щения Бога Слова». В другом месте, поясняя эту истину, он пишет, что каждое дело и чудотворное действие Иисуса и божественны, и чудесны, но поразительнее всего Честной Крест Его. Ибо не чем иным, как только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, была упразднена смерть, разрешен грех нашего праотца, изгнана тьма и разрушена сила адова, нам даровано Воскресение и дана способность презреть материальную жизнь и саму смерть, совершилось наше возвращение к прежнему блаженству, открылись врата рая, человеческое естество удостоилось места одесную Отца, мы сделались детьми и наследниками Божиими. Все это было достигнуто крестной смертью Господа [[323]].

Когда зло человеческое достигло апогея и предела [[324]], Сын Божий воплотился, чтобы принести Себя в «жертву, которая могла бы очистить нас» [[325]], и сверх того примирить нас с Богом Отцом (Рим. 5, 10. Кол. 1, 22).

Мы, люди, грехом воздвигли Крест. И в то время, как должны были быть распяты мы, виновные, пригвождается ко кресту Тот, Кто не был повинен никакому осуждению или смерти, ибо …Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Пет. 2, 22). Так совершенно безгрешный Господь «взял на Себя наши немощи и понес болезни (Мф. 8, 17), был язвен за нас, чтобы ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 5). Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою… (Гал. 3, 13), претерпел поноснейшую смерть, чтобы нас возвести к славной жизни» [[326]]. Господь поднимает крест, и {стр. 140} принимает пригвождение на нем, будто злодей, и, таким образом, несет на Себе проклятие греха и смерти до того момента, пока словом «совершилось!» (Ин. 19, 30) не обозначает конец греха и смерти. Бог Отец соблаговолил попустить, чтобы Единородный Его Сын, не знавший греха, был осужден за нас, как грешник, чтобы мы через наше единение с Ним сделались праведными пред Богом (2 Кор. 5, 21).

Господь пожертвовал Собою как представитель всех людей, всех поколений, …умер за всех… (2 Кор. 5, 14). Он принес жертву однажды и навсегда (Евр. 7, 27; 9, 28; 10, 10–12) и покрыл грехи всех людей от начала мира до скончания века. Господь, как говорит божественный Златоуст, принес жертву «однажды, и этого довольно навсегда» [[327]]. Его жертва была принесена «за всю природу» и была «достаточна для спасения всех» [[328]].

Благодаря Искупительной Жертве Господа, как пишет священномученик Игнатий Богоносец, люди живут «по образу Иисуса Христа, Который умер за вас, чтобы вы, уверовав в смерть Его, смерти избежали» [[329]]. Святитель Афанасий Великий подчеркивает, что Господь воспринял тело, подобное нашему, потому что все мы ответственны за тление смерти, и что Он предал это тело на смерть за всех, и отмечает: «Слово знало, что тление не иначе могло быть прекращено в людях, как только непременною смертию; умереть же Слову как бессмертному и Отчему Сыну было невозможно. Для сего–то самого приемлет Оно на Себя тело, которое бы могло умереть, чтобы, как причастное над всеми Сущего Слова, довлело оно к смерти за всех, чтобы ради обитающего в нем Слова пребыло нетленным и чтобы, наконец, во всех прекращено было тление благодатию Воскресения». {стр. 141} «И, — продолжает столп Православия, — самое тление в смерти не имеет уже власти над людьми ради Слова, вселившегося в них посредством единого тела. […] Ибо погиб бы род человеческий, если бы Владыка и Спаситель всех, Сын Божий, не пришел положить конец смерти. […] Ибо Слово принесением в жертву собственного Своего тела и положило конец осуждавшему нас закону и обновило в нас начаток жизни, даровав надежду Воскресения. […] Ибо ныне уже не как осужденные умираем, но как имеющие восстать ожидаем общего всех Воскресения» [[330]].

Разумеется, Господь взял на Себя грехи всех и умер за всех [[331]], сделавшись за нас клятвою (Гал. 3, 13), но Сам по Себе Он оставался совершенно безгрешным. «И хотя Он стал грехом, но пребыл тем, чем был, то есть святым по естеству как Бог». И смерть святой Его Плоти, произошедшая «убиением плоти», была смертью «святой и священной» и благоприятной Богу и Отцу, как благовонный ладан [[332]].

К тому же, крестная смерть Господа нашего была абсолютно «вольной», добровольной. Это было выражение безмерной любви Бога к человеку. Никакая внутренняя или внешняя необходимость, никакая сила не принуждала Его к распятию (Ин. 10, 16–18). Богочеловек не был немощным созданием, силой и необходимостью привлеченным на крест и попавшим в безвыходное положение. Как Сын Божий, Он имел силу тотчас уничтожить всякую внешнюю силу (Мф. 26, 53) и молниеносно нейтрализовать всякое бесовское понуждение. Честные {стр. 142} Страсти Господа были совершенно добровольными. Два песнопения нашей Святой Церкви прекрасно выражают это. Первое гласит: «Благословенную нарекий Твою Матерь, пришел еси на страсть вольным хотением, возсияв на Кресте, взыскати хотя Адама, глаголя Ангелом: срадуйтеся Мне, яко обретеся погибшая драхма; вся мудре устроивый, Боже наш, слава Тебе» [[333]]. Другое песнопение гласит: «Се виден бысть живот всех, Христос, повешен волею на древе. И сия видящи земля потрясеся и много святых восташа яве, телеса усопших, и узохранительница адова поколебася» [[334]].

Крестная смерть Спасителя была «вольной», потому что в нескверной человеческой природе Богочеловека, свободной от первородного греха, не было смерти как врожденной необходимости. Смерть была врожденной необходимостью в наших телах, оскверненных грехом. Господь наш умер добровольно, из безграничной любви к нам, Его творениям. Смерть не имела никакой власти над совершенно безгрешным Господом. Богочеловек «предал дух» на кресте по Своей воле. Об этом свидетельствовало и преклонение святой главы Его на Кресте. Преподобный Никодим Святогорец пишет: «Когда Божество приказало смерти прийти из побуждений лучшего устройства, то есть, чтобы «упразднилась» «смерть смертью, тогда и смерть приблизилась, послушавшись божественного приказа, как раб», к Распятому, «однако со страхом и трепетом […]. Это показывало и преклонение главы Господа на кресте», потому что «преклонением Он позвал подойти ближе смерть, боящуюся покинуть свое обиталище, чтобы приблизиться, как толкует Афанасий Великий».

{стр. 143}

Преклонение главы Господа не было естественным, но сверхъестественным и удивительным, поэтому евангелист Иоанн называет его чудом, а не свойством природы, говоря: «…И, преклонив главу, предал дух» (Ин. 19, 30). Ибо «остальные люди во время агонии, когда им предстоит предать дух, не наклоняют голову вниз, может быть, потому, что так легче душе покинуть тело, но когда предадут дух, тогда наклоняют голову вниз. Господь наш поступил наоборот: сначала преклонил главу, а потом «предал дух», что и является сверхъестественным и удивительным. Поэтому священный Феофилакт Болгарский сказал: «Он поступил наоборот по сравнению с нами: мы прежде предаем дух, затем преклоняем главу, а Он прежде преклонил главу, потом испустил дух. Всем этим показывается, что Он был Владыкой смерти и все делал по власти». И Евфимий Зигабен сказал: «Он не потому преклонил главу, что испустил дух, как это происходит с нами, но потому испустил дух, что преклонил главу», чтобы «мы знали, что Он умер, когда захотел. И так вот, Его властью, Святая Его душа отделилась от непорочной плоти» [[335]].

Эта добровольная смерть есть смерть «Того, Который Сам есть Жизнь Вечная», Который воистину есть Воскресение и Жизнь. Речь идет, конечно, о смерти Человека, но в Ипостаси Слова, воплощенного (Бога) Слова. И поэтому речь идет о смерти, которая воскрешает […]. Было бы, может быть, правильно сказать, что Бог умер на кресте только по человеческой природе (которая была одного существа с нашею). Это была добровольная смерть Единого, Который Сам был Жизнью Вечной. Это была действительно человеческая смерть, смерть, со гласно человеческой природе, и однако смерть в Ипостаси Слова, Воплощенного Слова. То есть смерть, предполагающая Воскресение. Крещением должен Я {стр. 144} креститься… (Лк. 12, 50). «Это была смерть на кресте и кровь излившаяся, которою был крещен Христос», как говорит святитель Григорий Назианзин (Сл. 37, 17). Эта смерть на кресте как крещение кровью была глубочайшей сущностью спасительного таинства Креста» [[336]].

Крест и смерть Христовы были страданиями не Божеской, но человеческой Его природы. Божеская природа была бессмертна. Только человеческая Его природа «имела возможность вкусить смерти и страдания». Но так как Господь наш был Бог и Человек, то есть носитель двух природ в одном лице, и communicatio idiomatum (совокупность свойств) составляла единое целое, то можно говорить о смерти бессмертного Слова, о богоубийстве и т. д. [[337]]. Божеская природа усваивает страдания человеческой в Едином Лице Христа, но не испытывая в той мере мучения и не разделяя смерти как «природа бесстрастная и бессмертная» [[338]]. В том же духе рассуждает святитель Кирилл Иерусалимский, когда говорит, что Спаситель мира, Тот, Кто принял страдания на кресте, был не «слабым человеком», но «Богом вочеловечившимся», принявшим на Себя «подвиг терпения» [[339]].

Следовательно, смерть Спасителя стала роковым, сокрушительным ударом смерти и греху именно потому, что это была смерть Воплощенного Бога Слова, в Котором присутствовала вся полнота человеческой природы. Как смерть Богочеловека Она имела величайшие последствия. Воплотившийся Единородный Сын и Слово {стр. 145} Бога Отца на Голгофе совершил «страшное и преславное таинство крестной смерти». Поэтому святитель Василий Великий учил: «Итак, не брата ищи для своего искупления, но Того, Кто превосходит тебя естеством, не простого человека, но Богочеловека Иисуса Христа» [[340]]. Или, как это выразил богословски просвещенный Святым Духом святитель Григорий Назианзин: чтобы освободиться от проклятия греха и вечной смерти, «мы возымели нужду в Боге воплотившемся и умерщвленном, чтобы нам ожить» [[341]]. Так что правильнее всего было бы сказать, что ради нашего спасения на кресте «умер» Бог только по его человеческой природе, бывшей одного существа с нашей [[342]]. Поэтому в Великую Субботу мы поем: «Ужаснися, бояйся, небо, и да подвижатся основания земли». Почему? «Се бо в мертвецех вменяется в вышних Живый и во гроб мал странноприемлется. Егоже отроцы благословите, священницы воспойте, людие превозносите во вся веки» [[343]].