Интуиция: опасный дар

Интуиция: опасный дар

Иль перст зиждительный всему дает значенье?…

Иль все окрестное есть притча и сравненье,

Прообраз нашего житья?

Иль это таинство созвучий сокровенных

В мир посвящения, в час сумерк вдохновенных

Чутьем души постигла я?…

Евдокия Ростопчина.

Хананеянку напрасно хвалят за терпение. Разумеется, она слышала унизительные слова и отказы, но вряд ли придавала им значение; ведь и сердце свое она слышала, а оно чуяло совсем другое, и она знала: Господь здесь и Он поможет. Мироносицы никак не похожи на бесстрашных героинь, рискующих жизнью за прогрессивные идеи; факты говорили им то же, что и апостолам: совершилось самое страшное, Учитель умер на Кресте, значит, всё кончено. Но сердце повелевало приготовить ароматы и хоть и мертвому послужить Ему чем можно, при чем тут факты.

Так всегда: обладающие землею [83] руководствуются земным реализмом: пока не увижу, не поверю [84]; рассудок противится неочевидному, не доказанному, а интуиция не нуждается в аргументах, она действует как неизъяснимое знание, всплывающее из глубин памяти; святые отцы называли веру видением. «Потеряла женщина драхму и разыскивала ее со светильником [85]; если бы она не помнила о ней, она бы не нашла ее. И откуда бы она знала, найдя ее, что это та самая драхма, если бы она ее не помнила? [86]».

Под влиянием греческого богословия, тесно связанного с языческой философией, европейское мышление привыкло слишком много значения придавать уму и логике, отметая всё «бессловесное», бессознательное, инстинктивное. Однако в той же Древней Греции весьма ценились пифии и сивиллы; греки не сомневались, что женщина способна воспринять и понять нечто, не доступное мужскому мудрованию. В самом деле: Кальпурния умоляла Юлия Цезаря остаться дома, предчувствуя покушение на императора; мадам Ленорман предостерегала Наполеона от похода «на Север», пророчествуя гибель солдат в снегах, позорное отступление и свержение с трона; эрцгерцогиня Софи, пережив неизъяснимый ужас от явления «черных птиц», просила Франца-Фердинанда отменить поездку в Сараево; быть может, история пошла бы иным путем, прислушайся «великие» к голосам женщин, но со времен заклятия Кассандры женским предвидениям значения не придают, оценивая их разве что задним числом, как прорицания многими поминаемой Ванги.

Женский интеллект, сколько стоит белый свет, ценить не принято. В XVII веке имела хождение гравюра, на которой женщина изображена без головы, зато с прялкой, символом предназначенной ей роли: пряхами были мифологические Пенелопа, Ариадна, Арахна, парки; словом, «для женщин мудрости природа не имела» [87] (П. Ронсар).

Но никто никогда не оспаривал превосходства восприимчивого женского сердца. Между тем сердце неизменно признается средоточием всего главного в человеке. Египетские иероглифы изображали мысль в форме сердца. Индуистские мистики в сердце помещали дух человека, его истинное Я. Священное Писание и святые отцы единодушно видят в нем скрижаль, на которой Бог незримо пишет заповеди Своего закона [88], храмину, в которую вселяется Его любовь [89], орган, в котором рождается вера [90]. Библия приписывает сердцу все функции сознания: мышление, решение воли, ощущение, проявление любви, движение совести; сердце является центром жизни физической, душевной и духовной; оно есть центр во всех смыслах [91]. В сердце, говорит преподобный Исаак Сирин, находится устройство для душевного зрения.

Некоторые священники и богословы приходят к выводу, что поскольку в женщине преобладает сердце, в религиозном отношении именно она и есть сильный пол. Она, и не имея еще сознательной веры, чувствует невыразимое, воспринимает влияние иной реальности, веяние вечности, не подчиненной законам, логике и здравому смыслу. Мужественность воинственна, направлена на овладение, приобретение, т.е. на достижение самодостаточности, в то время как непоследовательная женственность, лишенная надежды осуществить свои идеалы по эту сторону мира, открыта для Бога и всего ожидает от Его любви и благодати [92].

Е.Л. рассказывала, как в детстве однажды проснулась от леденящей мысли о смерти. С годами забылись подробности; помню только, говорила она, что к рассвету той долгой ночи я точно знала… ну не то что не умру, а быть не перестану… и этого хватило на много лет, чтоб не отчаяться, то есть не усомниться в целесообразности бытия с его неразрешимыми вопросами. Она же решительно утверждала: атеиста я знала, одного, атеистки – ни одной.

Но… изумительно тонкий инструмент, женское сердце схоже с чувствительным радиоприемником: ловит всё подряд, и хорошее, и дурное, а в особенности влечется к загадочному, неизведанному, необъяснимому. Как раз этой способностью воспользовался сатана в начале земной истории, желая погубить Божие создание; и всегда в тех же целях он играет на тех же струнах, обещая особенные духовные познания, а дочери Евы всё так же тянутся к запретному плоду: Аэндорская колдунья, мадам Крюденер, Блаватская, Елена Рерих, Джуна…

В XII столетии пророчицы Элизабет из Шонау и Хильдегард из Бингена утверждали, что Бог, разгневанный ленью мужчин, призвал их на служение, чтобы исправить мир; в XVIII веке Мэри Гэри возвещала начало тысячелетнего царства Христова и эру социальной справедливости; надо заметить, в те времена проповедничество, подкрепленное прорицаниями, весьма ценилось: иного способа прославиться, завоевав право голоса и авторитет, для женщин, можно сказать, не существовало [93].

Джоанна Сауткотт, «мудрая женщина из Девоншира», опознала в себе «жену, облеченную в солнце» из Апокалипсиса, Божию избранницу, которой суждено сокрушить сатану и освободить женщин от вины Евы. Простая служанка, она стяжала необычайную популярность, предсказав войну между Британией и Францией, неурожаи в середине 1790-х годов, ирландское восстание и морские мятежи, но в старости посягнула на кощунственные аналогии и умерла в бесславии [94].

Мистическая одаренность далеко завела православную Анну Шмидт (1851 – 1905), уверовавшую, что философ В.С. Соловьев есть одно из земных воплощений Христа. Во времена инквизиции на десять женщин, осужденных за колдовство, приходился только один мужчина: подозрения основывались на любопытстве, впечатлительности и доверчивости женщин [95].

Даже в древней сплошь христианской Руси имели хождение «ложные», в сущности языческие, книги, в которых изъяснялось, что можно и чего нельзя творить в определенные дни года, от стрижки волос до зачатия ребенка; именовались эти трактаты «Лунник», «Громовник», «О злых днях», и о «Чихире звезде, како стоит»; лунные календари в моде и сейчас.

Война, террор, голод не располагают к мистическим шалостям, а наше сравнительно благополучное время просто кишит гадалками и прорицательницами: «ведьма Лада: помогу вам как женщина женщине»; «матушка Татьяна: сильнейшая любовная магия»; «ясновидящая Голди: переход в другие пространства». В моде «привороты», «отвороты», «снятие порчи», «проклятия», магия, эзотерика, гороскопы, фен-шуй, Норбеков, виртуальные гадания, сонники, программы для очистки ауры, красные чакры, исправление кармы… короче, «записывайтесь на получение волшебных подарков!». Не удивительно, что общение на этих сайтах, отличающихся поразительно примитивным, даже по нашим временам, уровнем «религиозных» представлений, имеет следствием душевные сдвиги; к примеру, одна из жаждущих просветления требует разъяснений по поводу того, что после манипуляций, рекомендованных колдуньей, ее «накрыл депрессняк» [96].

Если наше мышление далеко от Бога, оно банально ищет защиты в оберегах, амулетах, акульем зубе, «курином боге», кроличьей лапке, понуждает во избежание неприятностей исполнять бессмысленные ритуалы: стучать по дереву, плевать через плечо, скрещивать пальцы, произносить заклинания. Вероятно, через тот же интернет ищущие успеха и благополучия находят страшные секты с завлекательными названиями типа «Путь к Радости», где поступают в полное распоряжение «учителя»; применяя гипноз и психотропные препараты, полуграмотные вожди лишают их воли и всякого разумения, принуждают забыть о близких, делают тупыми покорными рабынями.

Вечная женская страсть к тайнам, из которой растет религиозная отзывчивость, таит в себе катастрофическую опасность ошибиться и подчиниться враждебным силам. Вот совсем недавняя история, поражающая особенно дикой неуместностью: Л., жительница города Моршанска, совсем недавно православная, рассылала письма по приходам и монастырям, собирая на экипировку ребят к учебному году; вдруг увлеклась экстрасенсорикой, возомнила себя «великой друидессой» в каком-то перевоплощении и всерьез заявила, что поклоняется теперь, изволите ли видеть, богине Кали; всё бы ничего, но потянуло ее в деревню, ближе к природе, туда она, подав на развод, увезла четверых из пяти детей, оторвав от школы.

Интуиция нынче в большой моде; ученые, писатели и гуру призывают наивных людей доверяться внутреннему знанию как самому надежному советчику; выпускается море книжек на эту тему: «Тренинг интуиции», «Интуитивный целитель», «Интуитивное сердце», «Интуитивный разум», «Интуитивный подход к обучению», «Интуитивный менеджер», «Практическая интуиция» и т.п. [97]. Обилие научных доводов настолько убеждает некоторых в превосходстве безошибочного женского инстинкта, что они теряют всякую меру и осторожность; принцесса Диана, давая интервью, заявила, что не слушает ничьих советов и доверяет единственно «внутреннему голосу», который никогда ее не подводил; в тот же день она погибла в автокатастрофе.

Так что хваленая женская интуиция имеет ценность не сама по себе, а только в качестве стимула в устремлении к Богу Истине, необходимого подспорья на пути к вере: мы же не мужчины, чтобы годами рассуждать и анализировать, а уж потом делать выводы; будто можно обратиться ко Христу под напором логических доказательств!

Одна бывшая дама поведала, как она тридцать лет назад обрела веру. «Сидели за столом, умники, интеллигенты, диссиденты, спорили, как всегда, о судьбах русского народа, задели и религию, и один ляпнул, что, мол, Христос не пример по части мужества: просил пощады и плакал в Гефсиманском саду. Не знаю, что со мной сделалось, разрыдалась, встала и ушла, а на другой день крестилась».

На первый взгляд, очень по-женски: сострадание, слезки, эскапада, вызов, уход; великодушнее ж примкнуть не к победителям, а к осужденным. Да только возвышенные чувства редко претворяются в решительный поступок, чреватый изменением биографии. Христу ведь многие воздают должное как Человеку, бывает, и язычники, и иудеи, и мусульмане, как Его не любить! но восхищение не обязательно приводит куда надо. А бывшая дама пришла куда надо, в Церковь; вероятно, застольный эпизод просто стал последней каплей.