Бордо

Бордо

На Пасху (1928 г.) я командировал в Бордо на разведку иеромонаха Афанасия, который представил мне потом обстоятельный доклад о духовной жизни среди русской колонии Бордо и в его окрестностях. Выяснилось, что намечаются два центра со значительным количеством русских: 1) Бордо (и неподалеку от Бордо г. Ларошель) и 2) Тулуза. В окрестностях Тулузы осело много русских земледельцев, которые заарендовали, а иные приобрели заброшенные французские фермы.

Я подумал-подумал и направил в Бордо о. Николая Сухих [206], который в это время находился в обители "Нечаянная Радость" и не ладил с игуменьей Евгенией.

О.Сухих, из сибирских инженеров, человек хозяйственной складки, мог быть подходящим священником для окормления огромного района (около десяти департаментов), населенного русскими, нуждавшимися в религиозном руководителе, в советчике по хозяйственным делам и в посреднике между ними и французскими властями и французской средой. Центром мы решили сделать Бордо; там настоятель церкви должен был совмещать и обязанности разъездного священника.

Постоянной церкви в Бордо сначала не было — служили в залах протестантских храмов. Потом наняли свое помещение с комнатой для священника. Соседний приход, Биарриц, подарил иконостас из своей старой церкви, и понемногу церковь начала украшаться.

В 1929 году Тулуза организовала самостоятельную общину. Я направил туда племянника о. Николая Сухих — о. Владимира Айзова [207], а Бордо и Ларошель остались в ведении о. Николая. Нельзя сказать, чтобы о. Сухих зажег воодушевлением приход в Бордо, нет, это ему не удавалось (под конец даже обнаружился разлад), хоть он и был пастырь миссионерского типа, на разъезды подвижной, на служение усердный. Он имел склонность к монашеству и мечтал купить под Бордо клочок земли и устроить нечто вроде скита. Потом он постригся у меня под именем Серапиона. Когда мне пришлось уволить о. Айзова, я назначил на его место в Тулузу о. Серапиона, желая этим назначением восстановить в приходе доброе имя пастыря, скомпрометированное его племянником.

В Бордо я направил священника Олимпа Пальмина (Тобольской семинарии), бывшего председателя церковного объединения в Клиши (Париж). После рукоположения я послал его в Братиславу (Чехословакия) к игумену Никону в помощники, но о. Пальмин, человек энергичный, до кипучести, самостоятельный, по темпераменту общественный деятель, на вторые роли в Братиславе не годился, что-то там у него не сладилось, и я перевел его в Бордо. Приход при нем сразу ожил. Разброд сменился объединением. Раздоры смолкли. Достигнуть умиротворения и объединения было нелегко. Русская колония в Бордо малая, а организаций множество (скауты, витязи, "Трудовое движение", младороссы…). Постепенно наладилась и созидательная работа. Сняли новое помещение для церкви — более просторное, удобное, с комнатами для общественных собраний и для священника. Незадолго до Рождества (1936 г.) туда и переехали. Приход в Бордо у меня на хорошем счету. Он может быть показательным и поучительным примером важного значения, которое имеет для прихода личность священника.

К Бордо приписано около десяти общин.