Яды ума

Будда снова и снова подчеркивает, что мы — рабы ума. Из-за привязанности к его содержимому мы совершаем действия, от которых страдаем сами и страдают другие. Цель нашего уче­ния — освободиться от подобной привязанности и овладеть умом. Но эту задачу невозможно решить с помощью грубой силы. Только ясное видение делает нас достойными стражами своего сердца.

Существуют три аспекта ума, которые очень важно понять. На пали они называются килесы, что в переводе означает «скверна» или «яды». Килесы суть жадность, ненависть и заблуждение. Девятое наблюдение раскрывает перед нами и другие аспекты ума, но в первую очередь необходимо осознать эти три. Не менее важно также познать ум, свободный от них.

Первый из ядов, жадность, иногда фигурирует под назва­ниями желание, стремление или страсть — не в современном, сексуальном значении этого слова, а как страсть к чему угодно: к человеку, к еде, напиткам, деньгам, имуществу, славе, власти. Это также может быть желание лицезреть определенное раз­витие политической ситуации или даже стремление к каким- то духовным достижениям — овладеть анапанасати, обрести просветление.

Пребывая во власти этого качества ума, человек тянется, хватает и удерживает. С одной стороны, это вполне естествен­ные инстинкты, помогающие человеку добыть еду, обрести крышу над головой и продолжить свой род. Однако, с другой стороны, они же толкают людей на преступления и заставляют развязывать войны.

Позвольте привести простой пример. В ходе личных бесед с учениками я часто предлагаю им вступить со мной в медита­тивный диалог. Во время одного из таких диалогов я спросил у женщины, своей ученицы: «Каково сейчас состояние твоего ума?» В тот момент ее ум был спокоен и умиротворен, однако затем у нее возникла ненавязчивая, но отчетливая мысль: «Я не хочу, чтобы это состояние заканчивалось». Как ни безобидно, как ни естественно такое желание — оно, тем не менее, не что иное, как желание. Пребывая в покое, она сумела разглядеть это небольшое волнение, предвестник страдания. Будучи заме­ченным, волнение ума улеглось. Я спросил, что изменилось, и женщина ответила: «Все хорошо. То желание ушло».

Первый вопрос, который следует задавать относительно любой из килес: присутствует ли она? В значительной мере трудность именно в том, чтобы ее увидеть. Когда мы видим свои желания и пристрастия, то понимаем, что с одними из них можно справиться без труда, а с другими придется пово­зиться. Иногда диву даешься, осознав, чем занят твой ум, на что он тратит день, — настолько это противоречит твоим представлениям о себе.

Цель девятого наблюдения — глубоко прочувствовать свой ум, секунда за секундой. Это знание иного типа, чем мы полу­чаем во время семинаров, ритритов, работы с психотерапевтом и чтения книг (даже этой). Это непрерывная деятельность, усилие длиной в жизнь, а не ограниченный процесс, закан­чивающийся выполнением поставленной задачи. Тут задачей является сам процесс. Прекрасно узнавать что-то о себе, даже если то, что мы узнаем, далеко не прекрасно.

Описанная выше беседа с женщиной служит отличным примером: есть покой и есть желание сохранить этот покой, нарушающее его; затем, будучи осознанным, это желание исче­зает. Именно осознание заставило желание исчезнуть. Наша цель — ясно осознавать происходящее. Мы сами себе и учителя, и ученики. Книги, семинары, записи бесед— все это задает верное направление. Однако нельзя забывать: мы изучаем не буддизм, а самих себя. Если ты знаешь все о буддизме, но не постиг себя, значит, ты ничего не понял. Как сказал Судзуки Роши: «Когда ты — это ты, дзэн — это дзэн».

Данный принцип окончательно прояснился для меня несколько лет назад, когда я проводил десятинедельный вводный курс медитации випассана. В моей группе были два доктора философии, специализировавшихся на буддизме, и еще один доктор философии и политолог из Югославии, ярый марксист. Все трое работали в Гарварде. Марксист не скрывал своего отношения к религии. Он утверждал, что это занятие для идиотов, и, по его словам, изучал медитацию лишь потому, что ею увлекалась его любимая девушка. Он боялся, что потеряет ее, если не проявит интереса к этому предмету. Буддисты же относились к нашим занятиям с трепетом.

К концу десятинедельного курса марксист достиг немалых успехов — его внутренний рост был в значительной мере обусловлен тем, что он просто следовал моим инструкциям и прилежно занимался каждый день. Исследователи же буддизма не добились ничего. Они интересовались умом Будды, но были почти равнодушны к собственному уму. Поэтому истинная цель медитации ускользнула от них.

Обратите внимание на свой ум и, обнаружив в нем жела­ние, не осуждайте его, а просто примите как факт. Желание порождает страдание — нет, не позволяйте мне убедить вас в этом, постигните данную истину сами. И когда под вашим при­стальным взглядом желание исчезнет, вы, пусть всего на миг, останетесь наедине с дыханием. Тогда вы увидите, насколько это приятно — не вожделеть.

Простое видение — совершенно наивное, как если бы вы все видели впервые, — представляет собой своего рода естественный и беспечальный разум. Желание же ведет к страданиям. Это знание может в корне изменить нашу жизнь. Но мало просто услышать об этом. В таких вещах следует убеждаться самому.

Вторая килеса — ненависть, или отвращение, и в некотором смысле она противоположна первой. Жадность побуждает чело­века тянуться и хватать, а ненависть — отбиваться, отталкиваться и избегать ситуаций, к которым мы испытываем отвращение. Мы хотим избавиться от того, что нам не по вкусу, уничтожить это. Жадность — не что иное, как желание иметь то, чего у нас нет. А отвращение — это нежелание иметь то, что есть.

Очевидный пример — гнев. И опять-таки, наша практика не предполагает войну с ним. Нам незачем что-либо делать с гневом, иначе мы лишь приумножили бы отвращение. Мы про­сто с уважением наблюдаем за гневающимся умом и стремимся прочувствовать гнев в полной мере.

Третья килеса — заблуждение или замешательство. Ее обна­ружить несколько труднее. Представьте себе, что на ваш ум упала тень. Вы в замешательстве, в растерянности, в нереши­тельности. Вы не уверены в себе и не знаете, как поступить.

В случае пристрастия мы склонны переоценивать при­влекательность объекта. Мы чего-то хотим и воображаем, как замечательно было бы получить желаемое. В случае отвращения мы недооцениваем его объект. К тому, кто нам не нравится, мы относимся как к презренному червю. В случае же заблуждения мы не понимаем, что есть что; у нас такое впечатление, что наша жизнь не в фокусе. Мы не знаем, что хорошо, а что плохо; идти ли нам вперед или же отступить; сесть ли медитировать или почитать книгу (например, о буддизме!).

Заблуждение, или невежество, — самая главная килеса. Именно оно рождает две другие килесы. Из-за неспособности видеть ясно мы тратим уйму времени на погоню за вещами, которые не приносят нам счастья, и бежим от того, что не может принести нам никакого вреда.

Все эти состояния нам хорошо знакомы. Вопрос в том, готовы ли мы с ними работать в ходе практики. Готовы ли мы созерцать их, не судя, не пытаясь изменить и, прежде всего, не позволяя им влиять на наши действия? Обычно желания побуждают нас к поступкам: съесть пирожное, побороться за приз, сделать хоть что-то. Отвращение побуждает к бегству или к попыткам нейтрализовать ситуацию.

Наибольшие сложности вызывает замешательство. В нашем мире ценятся решительность, сила, отвага, компетентность. Поэтому, испытывая замешательство, мы хотим поскорее сделать выбор и тем самым преодолеть внутренний диском­форт. Задача практикующего — оставаться в этом состоянии и беспристрастно созерцать энергию замешательства. Глубокое проникновение в замешательство — самый прямой путь к подлинной ясности ума и решительности.

У меня был интересный опыт с этой килесой много лет назад, когда я еще работал преподавателем в университете. Ежегодно осенью ко мне подходили студенты старшего курса и говорили,что никак не могут решить, куда им податься по окон­чании университета. Найти работу, поступить в аспирантуру, получить еще одно образование, посвятить некоторое время путешествиям — вот стандартный набор вариантов, которые приходили им в голову. Их родители тоже бывали очень обе­спокоены неопределенностью складывающейся ситуации. Проблема, не правда ли?

Тогда я уже практиковал медитацию и, пользуясь своими новыми знаниями, говорил студентам: «Со временем решишь. Сейчас ты в замешательстве, и это совершенно нормально». В большинстве студенты стремились внести в ситуацию хоть какую-то, пусть даже ложную определенность. Я же советовал им смириться со своим замешательством, дабы в нем отразилась истина. Не нужно расценивать собственное замешательство как признак неудачи (дескать, мне уже двадцать один год, а я до сих пор не знаю, что буду делать в жизни). Замешательство — всего лишь душевное состояние, которое приходит и уходит, подобно всем остальным явлениям жизни.

К концу года, как правило, девять десятых всех студентов принимали то или иное решение. Они приходили ко мне и решительно объявляли: стоматология, или юриспруденция, или социальная работа. Нередко решимость этих молодых людей ничуть не убеждала: просто им было трудно мириться с неопределенностью, и они хватались за что попало. И меня всегда восхищали те немногие, кому удавалось открыто при­знать свое замешательство и не торопиться что-то решать.

Когда вы испытываете замешательство, не считайте, что оно препятствует вашей медитативной практике. Оно и есть ваша практика; оно — ваша жизнь в данный момент. Примите его, пристально наблюдайте за ним, и вы обретете ясность. В резуль­тате принятое вами решение окажется наиболее правильным. Ведь оно придет само собой, а не будет выдумано перепуганным эго, пытающимся покончить с неприятной ему ситуацией.

В книге Лоуренса Шайнберга «Противоречивый дзэн» рассказывается о том, как Киудо Роши наставляет ученика в минуту замешательства: «Не можешь решиться? Предлагаю тебе прекрасное решение, Ларри-сан! Мой учитель говорил: «Если ты в замешательстве, будь в замешательстве. Не позво­ляй своему замешательству привести тебя в замешательство». Понял? Будь в полном замешательстве, Ларри-сан, и я гаран­тирую: у тебя не останется никаких проблем».