Встретиться лицом к лицу с привязанностью

Двенадцатое наблюдение — последнее в четверке, как и следовало ожидать, естественно вытекает из одиннадцатого.

12. Он наставляет себя: «Освобождая ум, я вдыхаю. Освобож­дая ум, я выдыхаю».

Мы вплотную подошли к истинной випассане — мудрости, ибо в двенадцатом наблюдении Будда впервые предлагает нам сосредоточиться на освобождении, которое является основой его учения. «Как у великого океана, — говорит он, — есть лишь один вкус — соли, так и у моего учения есть лишь один вкус — Свободы». На каждом этапе нашего продвижения вперед (не важно, заметили вы это или нет) мы имели дело с возможнос­тью освобождения ума. Сейчас такая возможность оказывается в центре нашего внимания, хотя это все-таки еще не совсем то освобождение, о котором пойдет речь в конце сутры.

Итак, непосредственным следствием работы над одинна­дцатым наблюдением является одна из форм освобождения: по мере того как ум становится все более сосредоточенным, некоторые его аспекты уходят на задний план. Мы уже гово­рили о жаждущем уме — очень навязчивом и препятствующем сосредоточению. Есть еще гневный ум, который цепляется за какое-нибудь незначительное событие и бесконечно проигры­вает его снова и снова. Скучающий ум малосилен. И как его противоположность, следует назвать неугомонный ум, непре­станно бегающий по кругу. Такой ум, исполненный беспокой­ства и неуверенности, постоянно подвергает все сомнению: учителя, учение и, самое главное, — себя.

Ум попадает в зависимость от своих перечисленных выше аспектов и привязывается к ним. Все эти аспекты обладают немалой силой и никак не хотят отпускать ум, отчаянно пыта­ясь отвлечь его внимание от дыхания. И потому одна из форм освобождения состоит как раз в том, чтобы просто удерживать внимание на дыхании. Описанные проявления ума неизбежно возникают, но мы фиксируем их быстрее, чем прежде, и более ловко ускользаем. Это, несомненно, определенная степень свободы, хотя и кратковременной, потому что в те моменты, когда мы все-таки отождествляем себя с проявлениями ума, возникает пристрастие, порождающее страдание.

Способность удерживать внимание на дыхании приносит некоторое удовлетворение и толику радости и покоя. Сила помех начинает ослабевать. Уделяя помехам меньше внимания, вы перестаете подпитывать их. Раньше, когда в вашей жизни было меньше осознанности, вы словно бы практиковали жад­ность, или гнев, или сомнения, тем самым усиливая их. Вы перестаете их практиковать, и они слабнут.

Другой важный фактор, способствующий их ослабле­нию, — счастье, испытываемое вами от того, что вы следите за дыханием. Стоит испытать это счастье хотя бы один раз, и вам становится намного проще не обращать внимания на помехи: им нет места в спокойном наслаждении осознанным дыханием. Однако такая смена предпочтений предполагает изменение привычек, сложившихся за целую жизнь, а это, как правило, не происходит в один день. Вы снова и снова должны убеждаться, что внимание к дыханию доставляет вам радость, а внимание к помехам причиняет страдания.

Суть двенадцатого наблюдения в том, чтобы осознать свое, пусть и кратковременное, освобождение, прочувствовать, что это значит — когда ум не привязан к вещам. Кроме того, нужно обратить внимание на несвободный ум, скованный привязан­ностями и желаниями. Не нужно ни с того ни с сего начинать исповедовать привнесенную со стороны новую философию: быть привязанным — плохо, а отпустить привязанности — хорошо. Нет, следует наблюдать за этими двумя состояниями, дабы самому увидеть, каковы они. Самый надежный путь к непривязанности лежит через изучение, наблюдение и пони­мание собственных привязанностей. В стремлении отпустить привязанности есть некая фальшь. Часто такое стремление отражает желание человека закрыть глаза на реальное положе­ние вещей. Задача же нашей практики — непредвзято наблю­дать за происходящим.

Когда вы привязаны к чему-либо, мышление не действует. Вы не испытываете желания отпустить объект своей привязан­ности. Даже если ваши переживания болезненны, не пытайтесь от них уйти. Просто оставайтесь со своей болью до тех пор, пока не осознаете, что в ней нет необходимости. И тогда вам удастся отпустить ее легко и естественно.

Зачастую случается так, что привязанность просто транс­формируется, и тогда вы обнаруживаете, что отныне свободны.

Такое состояние может длиться всего несколько мгновений, но вы успеваете ощутить его сполна. Так получается потому, что вы не пытаетесь ничего делать со своими переживаниями, вы просто позволяете им быть.

Таким образом, двенадцатое наблюдение раскрывает перед нами как виды привязанности, так и путь освобождения от них. Необходимо ясно видеть их и наблюдать ум, когда он привязан и когда не привязан. Со временем ум начинает отдавать пред­почтение свободе, радости и покою и избегать всего того, что якобы (так нам внушали с самого детства) приносит счастье, но в действительности ничего не дает, а именно — жажды обога­щения, стремления куда-то попасть, кем-то стать. Вы обретаете совершенно новый взгляд на собственную жизнь.

Существует множество видов привязанностей и обуслов­ленных ими страданий. Недавно я читал статью об одной очень бедной семье из Латинской Америки. Отчасти страдания этих людей обусловлены тем, что у них очень мало вещей. Недавно они приобрели телевизор и теперь видят на его экране множе­ство вещей, которых у них нет. Глава семьи, дававший интервью, очень красочно описывал свои страдания из-за того, что у него нет того, что доступно другим людям.

Для контраста приведу другой пример. У меня есть при­ятель, живущий в роскошном особняке, полном антикварных вещиц. Его дом похож на музей. Приблизительно в то же время, когда я читал статью о латиноамериканских бедняках, кто-то пришел к нему в гости и случайно разбил один из драгоценных экспонатов. Мой приятель был в полном отчаянии. Он жестоко страдал несколько недель подряд.

Итак, есть страдания бедняка, обусловленные тем, что у него нет почти ничего, и есть страдания богача, обусловленные тем, что у него всего слишком много. Обе разновидности страда­ния существуют в уме. О чем бы ни шла речь: о деньгах, сексе, пище, одни страдают от избытка, а другие — от недостатка. Изначально во всех этих вещах нет ничего плохого. Проблема в том, что мы не умеем ими пользоваться. Проблему из них делает наш ум.

Монашеский путь сводит эти проблемы к минимуму. Многие монахи не прикасаются к деньгам, воздерживаются от половой жизни, одеваются чрезвычайно просто и едят раз в день. Как следствие, монах, хотя он по-прежнему может испытывать страдания, пребывает вне тех сфер жизни, где эти страдания особенно сильны. У нас, мирян, нет возможности решать свои проблемы теми же методами — не стоит даже и пытаться. Большинство из нас значительную часть времени уделяет пище, наши любовные отношения подразумевают секс, нам требуется некоторое количество денег. Нужно научиться эффективно использовать эти три формы энергии, а не бежать от них в ужасе.

Еще одна сфера жизни, где часто возникают привязанно­сти, — наши взгляды и мнения. Они грозят миру погибелью, ибо люди, одержимые идеей собственной правоты, то и дело развязывают войны в защиту своих идеалов — националь­ных, религиозных, политических или экономических. Даже в меньших масштабах — за обеденным столом или в универси­тетских коридорах — различия во мнениях порождают массу страданий. Но проблема не в самих мнениях. Проблема в нашей привязанности к ним.

Когда я оставил преподавательскую деятельность и посвя­тил все свое время учебе у буддийских мастеров и ритритам, многие мои друзья и коллеги пришли в ярость. Один из них даже обвинил меня в том, что я предал интеллектуальную жизнь ради «восточной чепухи». Он не разговаривал со мной в течение пяти лет и игнорировал любые мои попытки поде­литься с ним мудростью Будды. Это было болезненно для нас обоих.

Еще одна проблемная сфера — из тех, которые перечислил сам Будда, —- обряды и ритуалы. В любой практике есть красивые ритуалы, и нередко в этих ритуалах заключен глубокий смысл (например, в поклоне алтарю или же в поклоне собратьям по вере), но мы все встречали людей, одержимых ритуалами, однако не помнящих о стоящем за ними духе. Такие ревнители ритуалов сурово осуждают всех, кто не следует букве.

И наконец, самая важная сфера, пронизывающая все осталь­ные, — привязанность к вещам в контексте понятий «я» и «мое». Что угодно, даже практика дхармы, может превратиться в проблему, когда мы воспринимаем себя как людей, которые могут сделать что-то, или верят во что-то, или владеют (не владеют) чем-то. Это — наихудшее пристрастие.

Двенадцатое наблюдение обращается непосредственно к данной проблеме. Вы сидите, следя за дыханием, и замечаете, когда вы привязаны, а когда нет. Любые ментальные структуры высвобождаются, когда вы внимательно наблюдаете за ними, не пытаясь на них влиять. В данном случае, оставить в покое — то же самое, что отпустить.

Со временем вы обнаруживаете, что ваш умиротворенный ум обрел неизъяснимую глубину. Ум обладает поразительной способностью к сосредоточению. Вы можете погрузиться в состояние необычайного покоя и воистину всеобъемлющей тишины. Поначалу вы испытываете некоторый дискомфорт и даже страх, поскольку это состояние кажется вам чуждым. Эго пугается, ибо тут для него нет места. Но в конце концов тревога отступает и вы пребываете в дивной тиши. По возвращении оттуда жизнь кажется легче.

Это состояние настолько прекрасно, что (подобно тому, как это происходит с экстазом и счастьем) ум неизбежно к нему привязывается. Что это? Вы только что научились не привязываться, но лишь для того, чтобы привязаться вновь? Вы пребываете в состоянии покоя, но ваш покой омрачен едва заметным страданием. Покой, как и все в мире, непостоянен, и вы страдаете лишь потому, что пытаетесь удержать его.

И все же это очень ценный опыт. Иногда кажется, что жиз­ненные обстоятельства вот-вот сомнут нас, и тогда бывает полезно просто отступить в сторону, ничего не отрицая, и на некоторое время обрести покой. Такой переход вполне есте­ствен для нашей практики: мы сидим в уединении, и затем идем в мир; мы погружаемся в состояние покоя, и затем воз­вращаемся, более подготовленными к любым взаимодействиям с внешним миром. Это очень ценное искусство.

На данном этапе обучения, несмотря на то, что в нашей практике, как и в жизни, не всегда и не все идет гладко, мы познакомились со своим телом, пристально изучили чувства и даже посмотрели, что происходит в нашем уме. Теперь, когда нам отчасти удалось выйти из-под власти тела, чувств и ума и убедиться, что факторы, мешающие сосредоточению, хоть и не преодолены полностью, но заметно ослаблены, мы готовы отправиться еще глубже, в настоящую випассану, и изучить природу процесса, объединяющего тело и ум. Об этом идет речь в последних четырех наблюдениях.