Икона как портрет

Христос, Воскресение, ок. 1980 г. Рисунок, карандаш, калька, 445 ? 385 мм

Иконы святых изображают людей, живших на земле и достигших святости. По мере приближения к святости их облик изменялся, но все равно оставался реалистичным. На иконе внешние черты сохраняются, но акцент делается на внутреннем человеке, на духовном портрете. Это достигается с помощью особого стиля, присущего иконописи. В случае с известными святыми уже установлен определенный канон, так что всегда можно узнать св. Петра, св. Андрея, св. Николая и многих других. Еще одна важная деталь — это надпись с именем святого, без которой икона не может называться иконой в строгом смысле. Изображение недавно прославленных святых представляет для иконописцев непростую задачу. Насколько должен быть сохранен внешний облик для узнаваемости святого, но так, чтобы икона не превратилась в фотографию или натуралистический портрет? Тут необходимо преображение действительности, свойственное иконописи, но такое, чтобы образ был узнаваем и без сопровождающей его надписи. Отец Софроний столкнулся с этой задачей в случае со своим духовным наставником, старцем Силуаном, который был канонизирован в 1988 году. Леонид Успенский написал его первую икону еще в 1950-х годах. В конце 1970-х настала очередь отца Софрония написать на одной из стен трапезной своего старца, который в то время еще не был канонизирован. Композиция первой иконы была сохранена, и по серьезном размышлении отец Софроний решил усовершенствовать иконографический портрет, сделанный Успенским, добавив две темные полосы на бороде, которая была отличительной чертой святого, а также вертикальную линию на лбу слева от переносицы. Другая сложность заключалась в том, что когда св. Силуан был жив, выражение его лица постоянно менялось, как рассказывал отец Софроний[177], а это значит, что несколько сохранившихся фотографий не передают по-настоящему его облика. В связи с этим особенно ценно, что отец Софроний знал прп. Силуана при жизни, и поэтому лучше всех мог передать и физическое сходство, и его духовный портрет. Характерные полосы на бороде и складка на лбу были выработаны и утвердились в процессе росписи церкви, посвященной святому. В церкви прп. Силуан изображен в иконостасе, рядом со Христом, и в центре, на стене, где расположен балкон для хора. В обоих случаях прп. Силуан изображен анфас. Интересно заметить, как отец Софроний разрешил этот вопрос в своей книге о преподобном Силуане. В ней есть глава «Внешность и беседы Старца». Здесь он сначала описывает внешние черты своего наставника, а потом приступает к описанию внутреннего человека, его духовной жизни и состояния. Это показывает, что отец Софроний делает свое описание как художник, а также говорит о том, как он подходил к написанию иконы.

Прп. Силуан. Деталь настенной росписи, конец 1970-х гг. Масло по штукатурке. Трапезная монастыря

Обратимся к самой главной части иконы, к лику.

Лик отражает внутреннего человека, душу. Святость человека отражается на его лице, поэтому оно должно быть красиво. «Мы должны делать лики на иконах приятными для глаза, чтобы зритель мог молиться. Иконы должны быть подобны трамплинам в вечную жизнь».

Состояние духа отражается в лике, а еще точнее, — в выражении глаз. Отец Софроний заметил это на росписях афонских монастырей. «Суровость лица в бровях, а также страдание и печаль. Это видно на фресках. Великий художник изображает печальные глаза, а все остальное — обычно». Под этим отец Софроний подразумевал, что в ликах нет внешнего преувеличенного страдания, а есть спокойная безмятежность. Лики на его иконах обладают тихим спокойствием, но одновременно с этим выражают духовную глубину. Иногда их ошибочно интерпретируют как сентиментальные, но если их внимательно рассмотреть и изучить, то становится видно, что они обладают серьезностью и трезвением, и совсем не сентиментальны. Вся выразительность сосредоточена в выражении глаз. Брови на его иконах часто прямые, не сдвинутые, как на древних византийских иконах, и не приподняты вверх, как на трагических фресках с изображением снятия тела Христа с Креста. Таким образом достигается спокойная безмятежность. Отец Софроний изображал глаза большими, с большой радужной оболочкой и большим зрачком, отчасти прикрытыми верхними веками. Он выбирал такой способ изображения, чтобы передать спокойный взгляд, не страстный, не мягкий. Зачастую остальные черты лика святого изображались стилизованно. Особенно это касается апостолов в Тайной Вечери, где основная структура всех ликов основана на одном и том же образце. Это придает единство и глубинную гармонию, особенно в тех случаях, когда множество ликов изображается вместе. Отец Софроний очень внимательно следил, например, за тем, чтобы в многофигурных изображениях у всех действующих лиц был нос одного стандартного размера, чтобы не нарушалась композиция. В этом отношении он был очень требователен к своим помощникам:

«Будь очень внимателен, когда рисуешь и пишешь лики, полмиллиметра может все изменить».

Отец Софроний придавал большое значение деталям, во всех сферах жизни, особенно же в иконописи, и, главным образом, в изображении лика. «Разница между гением и любителем-художником — в миллиметрах».

В иконах Богоматери, написанных отцом Софронием, свет и глубокая тень на ликах просто лежат рядом широкими участками, во избежание натуралистического впечатления, вызываемого последовательной светотенью. Когда отец Софроний работал над портретами, он заметил, что на лицах женщин очень мало теней, а у детей их совсем почти нет. Порой молодому лицу может быть придано неприятное, почти злое выражение, в таком случае отец Софроний советовал изображать человека немного старше, чтобы решить эту проблему. Он также замечал: «Все лица непропорциональны, и это придает им характер, но лик на иконе все же должен быть красивым».

Божия Матерь, ок. 1970-х гг. Дерево, левкас, яичная темпера, 1020 ? 800 мм

Иконостас церкви прп. Силуана

Иконография ликов у отца Софрония похожа на работы Феофана Критского в монастыре св. Варлаама в Метеорах в Греции. Одинаково тут прописаны участки вокруг глаз, бровей, а свет ярко освещает лик. Другая иконографическая школа, которую напоминают работы отца Софрония, представлена иконами XII века из монастыря св. Екатерины на Синае, с их широкими лицами, окрашенными желтой охрой. Он тоже очень любил писать лики таким желто-охристым цветом, находя его исполненным благородной сдержанности. А красный и розовый в применении к ликам не одобрял, так как вообще не любил «сладкого выражения» и в особенности натуралистических икон с их фотографическим жизнеподобием. «Лицо красиво, когда оно имеет всюду основной цвет, а не немного желтого, немного розового и т. д.».

Отец Софроний относился с большим вниманием к тому, где помещались иконы и картины, говоря, что чрезвычайно важно то, что нас окружает зрительно, окружающая обстановка влияет, изменяет и формирует человека. Иконы в мастерской должны были вдохновлять и возвышать, не препятствовать молитве и художественному развитию. В конечном итоге, человек становится похож на то, что его окружает, и, если ты окружен красивыми иконами, то, в конце концов, станешь похож на одну из них.

Это подводит нас к важной составляющей видения отца Софрония.

Туринская плащаница была по-настоящему открыта только в 1898 г., когда итальянский фотограф-любитель Секондо Пиа проявил фотографию плащаницы и в темной комнате увидел первый негатив, который, имея «перевернутое» изображение, как и сама плащаница, представлял из себя первое «позитивное», правильное ее изображение. Здесь нужно добавить, что развитие фотографии и глубокое изучение ее конструктивистами пришлось на время молодости и студенческих лет отца Софрония, так что у него были познания в этой области и живой к ней интерес. И тогда, и сейчас существовали разные мнения относительно подлинности плащаницы. Сам отец Софроний считал ее подлинной, полагая, что Господь ждал, пока технология достигнет достаточного уровня развития, чтобы явить истинное изображение, запечатленное на плащанице. Поскольку на самой ткани невозможно разглядеть лик, с которым она соприкасалась. Отец Софроний ездил в Турин, чтобы посмотреть на плащаницу, и рассказывал потом, что только с помощью фотографии можно рассмотреть лик. Другими словами, Господь дал нам Свою фотографию. Имея это откровение, иконописцы должны ей следовать. Если у нас есть фотография Христа, нужно ей подражать, но, безусловно, в рамках иконописных канонов. Если на лики древних икон наложить лик с Туринской плащаницы, то они полностью совпадут с ним. И это свидетельствует о том, что ранние иконописцы изображали Христа под воздействием божественного вдохновения. Отец Софроний имел в виду, что очень строгий судящий Христос со строгими и суровыми чертами, Которого часто изображают в куполе, не подходит для нашего времени, поскольку Господь «оставил нам Свою фотографию», которая изображает спокойное и смиренное лицо. Отец Софроний всегда имел перед собой фотографию негатива плащаницы, когда писал лик Христа. Однако, он объяснял, что этому негативу нельзя следовать со всей точностью, плат покрывал лицо Христа и повторял его контуры и формы, поэтому, если плат разгладить, то он исказит изображение. Отец Софроний всегда настаивал на том, что образ плащаницы нужно использовать умело. Нельзя работать механически, не думая, но еще важнее не работать без сердца. Всякое дело должно начинаться со лба, говорил отец Софроний, и одновременно с этим начинал совершать крестное знамение, приложив три пальца к середине лба.

Самый главный и самый сложный лик для написания — это лик Христа.

«Не существует такой иконы Христа, которая соответствовала бы нашим мыслям, нашим представлениям и нашим мечтам. Когда я вижу икону Христа, я вижу только, что это Христос, и мой ум возносится неизмеримо выше. У некоторых людей лица почти не меняются, а у других меняются постоянно. У Христа было такое лицо, что каждую секунду оно было разным. Художник царя Авгаря не мог изобразить его, так что Христос Сам дал ему изображение Своего лика»[178].

Под вышесказанным отец Софроний подразумевал, что икона Христа подобна символу, указанию на Его присутствие, поэтому написать Его правильно и достойно невозможно. Каждая икона содержит больший или меньший фрагмент истинного лика Христа, но изобразить Его лик таким, какой он есть, — задача, превышающая человеческие возможности. Здесь мы подходим к другой составляющей вклада отца Софрония в иконопись. Во время своего пребывания на Афоне он занимался сердечной молитвой. Эта молитва означает стоять в присутствии Божием, заключив ум в сердце. Исихасты редко бывают художниками и выражают себя в живописи.

«Не нужно накладывать сильные тени на лик Христа; Он весь — свет»[179].

Отец Софроний постоянно находился в поиске того, как изобразить лик Христа. Он часто подправлял икону, которую написал для старой церкви Всех Святых и которую каждый год переносили из церкви в монастырь, когда церковь невозможно было использовать в связи с холодом и сыростью. Было сделано множество рисунков и эскизов, и каждый раз отец Софроний был только отчасти ими удовлетворен. Также в случае с иконой Христа в иконостасе церкви прп. Силуана, был сделан эскиз, которым он остался относительно доволен, но когда икона была написана, она получилась другой. То, что отец Софроний никогда не был удовлетворен написанными им ликами Христа, свидетельствует о его истинном понимании предмета. Сделав указания, как немного изменить лик Христа на иконе, он добавил: «Молитесь, прежде чем приступить к работе, потому что люди, смотря на лик Христа, начинают желать исправиться. Каждая неправильная деталь будет заметна». К этому нужно добавить, что отец Софроний подчеркивал, как важно, чтобы иконы были красивыми. Как было сказано раньше, на человека влияет то, что его окружает, и, в конечном итоге, он становится похож на окружающие его образы. Именно по этой причине отец Софроний относился с таким большим усердием и вниманием к изображению лика Христа. Особое значение всегда придавалось смирению Христа. У Него должен быть кроткий вид, Его нужно изображать Спасителем мира, а не губителем человечества или супергероем, как Христос Микеланджело в Сикстинской капелле[180]. Подобным образом и Его движения и весь Его облик в целом должны быть мягкими и спокойными. Образ Христа должен быть вдохновляющим и утешающим, особенно в наше трудное время. Строгие и судящие изображения на иконах древних веков не подходят для нашей эпохи.

Христос

Набросок к иконе в Веллинге, ок. 1974 г.

Бумага, пастель, 480 ? 320 мм

Хотя отец Софроний чувствовал, что изобразить лик Христа правильно — это недостижимая задача, он не переставал стремиться и искать.

«Когда мы изображаем Христа, Богородицу и святых, мы ищем духовную красоту. Христос выглядел обычно; находясь среди людей, Он мог быть незамеченным. Но Его духовная красота велика. На иконе Богородицы[181] я постарался изобразить Ее духовную красоту. Когда на нее смотришь, она не отталкивает, а привлекает. Икона же Христа[182], напротив, обыкновенная и заурядная. Когда на нее смотришь, молишься меньше[183]. То же самое относится и к иконе Христа в алтаре в маленькой церкви[184]; мы знаем, что это икона, мы знаем, что на ней изображен Христос, и мы Ему молимся, но глаза не останавливаются на Нем. Икона подобна трамплину. Мы не можем выразить эту духовную красоту, единственная наша возможность — сделать это через икону. Мы должны сделать этот трамплин насколько возможно лучше».

Из всего вышесказанного, из того «путешествия», которое мы совершили вместе с отцом Софронием до этого момента, становится ясно, что его жизнь была насыщенной, разнообразной и уникальной. Он не только пережил внешние великие исторические перемены, но также и важные внутренние конфликты и изменения: вначале он проходил обучение в традиционной художественной школе, которая после революции была преобразована в учебное заведение, где преподавали художники-авангардисты; отец Софроний обучался у Василия Кандинского и вскоре понял бесплодность абстрактного искусства. Затем мы оправились с отцом Софронием в Европу, в Париж. Мы наблюдали за его стремительным успехом, за его участием в известных французских художественных салонах. Затем мы видели, как он постепенно отказывался от художественного творчества в поисках абсолютного соединения с Богом, что было плодом многих лет страдания и поиска, начиная с детских лет. Потом наступила кардинальная перемена в жизни отца Софрония, он бросил искусство, отказался от мира и ушел на Афон. Мы теряем его из вида, когда он начинает свой аскетический подвиг, становится монахом, обращается к прп. Силуану за духовным руководством и спустя некоторое время становится священником и отшельником. Затем мы снова видим отца Софрония во Франции, теперь уже иеромонахом, который занимается изданием записей своего старца и постепенно оказывается окруженным небольшой группой людей, стремящихся к монашеству. В связи с этим он переезжает в Англию и основывает свой монастырь. К нашему удивлению, он снова возвращается к живописи, но теперь уже в качестве служения Богу начинает заниматься иконописью. Мы являемся свидетелями того, как весь его жизненный опыт преображается в особый художественный стиль, одновременно иконописный и индивидуальный: его иконы и стенопись — результат долгой и насыщенной жизни. Мы видим, как он не останавливается и продолжает свой поиск, поиск, который он начал на Афоне, а до этого в Париже, поиск, уходящий своими корнями в его молодость и детство. Это — поиск Христа, жажда близкого общения с Ним, и, как следствие, поиск способов изобразить Его лик верным и достойным образом, как в своей внутренней жизни, так и на иконе или настенной росписи.

Постоянной целью и стремлением отца Софрония было написать икону Христа достойным и правильным образом. Вся его жизнь может быть выражена в следующей молитве[185]:

«Возсияй нам, Боже, Боже наш,

Свет Твой истинный,

да во Свете Твоем узрим Славу Твою,

яко единороднаго от Отца,

и да вообразится внутрь нас Образ Твой

непостижимый, по нему же создал еси человека».