Джайнизм и буддизм

Развитие религиозных течений, боровшихся друг с другом, отражало не только рост противоречий внутри господствующих классов. Некоторые из этих течений находили себе отклик в среде широких масс, отражали бессознательный протест против кастового гнета.

В числе таких течений были буддизм и джайнизм, возникшие, по-видимому, почти одновременно — в VI-V вв. до н. э. Эти два учения были очень близки между собой (и их взаимное влияние бесспорно). Оба течения не признавали кастового строя и во главу угла ставили избавление каждого отдельного человека от страданий путем его собственных усилий; оба признавали карму и перерождение; в обоих на первое место выдвинулось этическое учение о праведном пути жизни. Но судьба этих двух вероучений была различна.

Джайнизм, основателем которого считается легендарный Вардхамана Махавира, или Джинна (из кшатриев), сводится к учению о том, что весь материальный мир есть зло и человек должен стремиться к освобождению от него. Отсюда требование строгого аскетизма, доходящее до того, что наиболее последовательные джайнисты отказываются даже от ношения одежды (дигамбары — одетые светом), требование целомудрия и безбрачия, неубиения (ахимса): нельзя убивать даже насекомых, поэтому джайнисты должны пить воду через ситечко, чтобы не проглотить случайно живое существо, должны с этой же целью прикрывать рот тканью и пр. Джайнизм распространился преимущественно среди купцов и городского населения, конечно, смягчив для многих свои требования. Он существует в Индии до сих пор (джайнистов, по данным 1941 г., около 1,5 миллиона), но, в отличие от буддизма, за пределы Индии не проник.

Иной была судьба буддизма, оформившегося почти в то же время (о нем будет рассказано более подробно позже, гл. 22). В последние века до н. э. и в начале н. э. буддизм очень широко распространился среди населения Индии — гораздо шире, чем джайнизм, — отчасти потому, что не доводил своих требований до крайностей. Одно время — при династиях Маурья и Кушанов (III в. до н. э. — II в. н. э.) — буддизм стал даже государственной религией. Это не могло не встревожить самым серьезным образом жреческую касту брахманов, терявших свое прежнее монопольно-господствующее положение. Почва из-под их ног уплывала.