Вьясаканти деви даси Санкт-Петербург

Вьясаканти деви даси Санкт-Петербург

Родилась я в верующей семье, чему благодарна своей бабушке, Екатерине Ивановне, она приучила нас с сестрой ходить на молебен. Бабушка, немка по национальности, молилась на немецком языке, а мы ничего не понимали, просто сидели и слушали.

Я ходила до пятого класса с бабушкой на молебны в церковь. Мама мне говорила: «Узнают в школе, куда ты ходишь, из пионеров исключат». Сестра, как в комсомол вступила, так сразу перестала ходить в церковь. Но мне очень нравилось слушать церковное пение. Бабушка часто ездила с проповедью о Боге по всему Казахстану. Голос у нее был сильный, и пела она очень красиво.

Я выросла и когда уезжала из дома, мама мне наказала: «Где бы ты ни жила, ходи в церковь, продолжай молиться. Будут у тебя дети, их тоже приучай к молитве. Бог существует, помни об этом». Я всегда помнила и выполняла ее наставление, где бы ни жила, каждую неделю приезжала в Храм Божий, полностью отстаивала литургию, свечки ставила, записочки подавала за здравие своей семьи и всех родных.

Однажды мне приснился сон: приезжаю я в церковь «Возрождение», угол Пестеля и Литейного. Подхожу к храму, перекрестилась три раза, вхожу. Народу битком. Люди расступились, образовался проход. Я подхожу к алтарю с левой стороны, поднимаюсь по ступенькам. Батюшка читает псалтырь, правой рукой кадилом машет, меня не замечает. Царские врата открылись, я вхожу, и врата закрылись за мной, впереди раздвинулась стена, я выхожу наружу и вижу: в небе висит лестница. Мраморные ступеньки, белые, перила золотые. Подхожу к лестнице и поднимаюсь. А на перилах сидят херувимчики, машут крылышками, и птички щебечут. Дошла до верхней ступеньки. На площадке справа дверь. Открываю, вхожу. Большой длинный коридор, я иду по нему, а навстречу идет монашка, вся в черном. Спрашивает меня:

— Пришла? Отвечаю:

— Да, пришла. Монашка мне говорит:

— Иди прямо, поверни налево, дойдешь до последней двери, входи. Он тебя ждет.

— Хорошо, — отвечаю и продолжаю идти. Вхожу в последнюю дверь и вижу: за красивым изразцовым столом, каких в музее не встретишь, сидит Господь. Он дал мне мгновение оглядеться, смотрит на меня, улыбается. Я на Него смотрю, такая красота, лучи исходят из Его тела, вся комната сияет. Он меня спрашивает:

— Ну, что, пришла?

— Пришла, — говорю, — Боже.

— Теперь ты видишь Меня, что Я существую на самом деле?

— Вижу, Боже, — отвечаю я.

— А веришь, что Я существую вечно?

— Верю, Боже.

— Теперь иди обратно и говори всем людям, что есть Господь и что Господь существует вечно.

Смотрю на Господа, глаз не оторвать, такая красота исходит от Него! Голос нежный-нежный, я такого голоса не встречала в жизни, а какая улыбка — само очарование, жизнь не жалко отдать за нее. Господь был в желтых одеждах, на груди прозрачная, шафранового цвета накидка, на ногах браслеты и кольца. Волосы черные, волнистые, длинные, до плеч, на груди и на шее деревянные бусы. Слева от Него стояло в рамочке изображение молодого Иисуса Христа. На полке стояли книги, стены были красивые, потолок белый. Потом Господь говорит: «Михаил-архангел, проводи ее до последней ступеньки, как только она последнюю ногу уберет, сразу убери лестницу». Поворачиваю голову налево и вижу Михаила Архангела, за спиной у него крылья колышутся. Одет он был в белые одежды. Иду обратно тем же коридором, вышла на площадку, спускаюсь по лестнице, назад не оглядываюсь и вниз не смотрю, смотрю только вперед. Опустила я последнюю ногу, стена раздвинулась, вхожу в алтарную, батюшка продолжает читать и машет кадилом. Я вышла из церкви на улицу, три раза перекрестилась и пошла по Литейному, а потом по Невскому. Слезы ручьем катятся у меня из глаз, не обращаю ни на кого внимания. Иду к Московскому вокзалу. Слезы продолжают рекой литься.

Проснулась и удивилась, плакала я во сне, а подушка вся мокрая. Сколько же из меня вышло слез, не иначе, как полведра. Тела своего я не чувствовала, душа испытывала радость, счастье, блаженство, несколько дней я была самая счастливая. Рассказывала на работе про свой сон, что Бог существует на самом деле и что Господь вечный. Стали мне давать деньги и записки:

— Помолись за нас и поставь свечки святым.

— А сами-то почему не идете в церковь?

— У нас нет времени, на дачу надо ехать, с внуками сидеть.

— Нас не приучили в церковь ходить, — отвечают они. Многим людям я не уставала рассказывать о Боге.

Однажды, летом 1991-го, я увидела, как по Невскому ходят смешные люди, одетые в белые и розовые одежды, головы у них лысые, а на макушке пучок волос. Часто их видела у Казанского, как они собирались и пели что-то непонятное. Хотела послушать, о чем они поют. Подошла поближе, слышу, говорят о Боге и называют Его «Кришна». Меня поразил портрет в руках у одного мужчины — изображение старика в платке. Глаза его были живые, они меня, как магнитом, притянули к себе. Я подумала, что, наверное, это святой, иначе, зачем бы его носили так, как носят только святых. На столиках продавались книги, но они меня не привлекли — не наше, не русское, тем более не православное.

Время было бурное, молодежь чего-то искала для себя, появлялось много конфессий, и каждый находил что-то свое. А мой сын примкнул к кришнаитам.

Каждый вечер он убегал к ним, мне ничего не рассказывал, принесет сладкий шарик и скажет:

— Съешь. Ну, как, понравился?

— Ага, вкусный, — отвечаю, — может, меня возьмешь с собой, я тоже хочу послушать, о чем там говорят.

— Нет-нет, тебе еще рано. Дома слушай, по радио «Балтика» в 18-00 будет лекция, бери бумагу и записывай: имя ведущего, о чем говорили — все записывай.

Я так и делала. Имя ведущего — Сутапа прабху, и еще были две матаджи — Тарака и Джаганнатха.

Близился новый, 1992-й год. Сын говорит:

— Мама, не покупай мясо, колбасу, яйца, рыбу тоже не бери, чай, кофе, лук, чеснок.

— А что же мы есть-то будем тогда?

— Все остальное, кроме мяса и мясных продуктов.

— Хорошо, мясо не буду брать.

Но что же делать с курицей, которая у меня в морозилке лежала? Не выбрасывать на улицу — я же деньги потратила. Поставила варить, приходит сын с программы, с порога кричит:

— Что-то у нас мясным духом пахнет?!

Идет прямо на кухню, открывает крышку, а там курица плавает. Берет кастрюлю и в туалет. Я бегу за ним:

— Подожди, не выливай, это не мясо, это же курица!

— Все равно мясо! Я тебя предупреждал: не покупать ничего мясного, зачем варишь?

— Все, все, последняя, — говорю ему, — она лежала в холодильнике в морозилке, не выливай, я ее съем.

Села есть, а он сидит напротив и рассказывает мне, как я попаду в ад за съеденную курицу, как меня там будут мучить все живые существа, которых я раньше ела. Я не выдержала и говорю:

— Не хочу в ад, ставлю точку на мясных продуктах! Тушенку всю продала, чай, кофе, рыбные консервы тоже. Потом сын меня привел в кафе «Говинда» на программы.

— Бери всегда меня с собой, — говорю сыну, — а то один бегаешь.

Он показал мне, как нужно на четках мантры читать. А когда он привез меня в храм в Ижорах, то радости моей от увиденного и услышанного не было конца. Мне там все понравилось, лекцию давал Чайтанья Чандра прабху, после лекции был прасад, потом вечерняя служба. Алтарь с Божествами меня покорили полностью, все меня радовало и привлекало. Когда сын купил много книг, то я не могла от них оторваться. Я до сих пор читаю их с таким же интересом, потому что они обладают трансцендентной силой.