К нему же

К нему же

Блаженнейшему папе Феофилу Иероним.

С тех пор, как получил я письмо твоего блаженства с приложением пасхального послания, до настоящего дня я до такой степени был расстроен то скорбью об умершей, то заботами, то различными слухами о состоянии Церкви, доходившими то оттуда, то отсюда, что едва был в состоянии перевести твою книгу на латинский язык. Ты знаешь прекрасно, что, по старой поговорке, угрюмый не бывает красноречив, особенно если с болезнью души соединяется болезнь тела. И это самое письмо диктовал я с чрезвычайной поспешностью, в жару лихорадки, лежа в постели уже третий день, — диктовал с целью кратко уведомить твое блаженство, что большого труда стоило мне, чтобы в переводе его передать все мысли с равносильной красотой и чтобы латинская речь, хотя бы отчасти, соответствовала греческому красноречию.

Вначале ты философствуешь и, рассуждая вообще, учишь всех, но поражаешь одного; в остальном же, что особенно трудно, ты соединяешь философию с ораторским красноречием и совмещаешь для нас Демосфена с Платоном. О, как красноречиво говорится против роскоши, какими похвалами превозносится воздержание и с какой глубокой мудростью описывается смена дня и ночи, течение луны, движение солнца, природа этого мира! И самое рассуждение это ты основываешь на авторитете Писаний, дабы не показалось, что в пасхальном послании ты почерпнул что–либо из светских источников. Сказать короче, боюсь хвалить тебя в этом отношении, чтобы не навлечь на себя обвинения в ласкательстве. Книга превосходна и в философском отношении, и в том, как излагается взятый предмет, не оскорбляя лиц. Затем, прошу тебя извинить и мою бездеятельность: я до такой степени был убит смертью достопочтенной Павлы, что со времени перевода этой книги до настоящей минуты не писал ничего другого из Божественного. Ибо мы неожиданно потеряли, как и сам ты знаешь, такую помощь, которой пользовались (свидетель тому Бог совести нашей) не для собственных нужд, но для облегчения святых, которым она заботливо служила. Приветствуют тебя от чистого сердца дочь твоя Евстохия, не получившая еще никакого утешения в потере матери, и все братство. Книги, написанные тобой, как сказал ты в прежнее время, перешли нам или для прочтения, или для перевода. Преуспевай во Христе.